Хочу бабу на роликах! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 68

Хозяйка немного удивилась, пожала плечами, но принесла мужчине заказ. Я села за свой столик, а он благодарно прижал руку к сердцу. Залпом выпил коньяк и блаженно выдохнул. А потом взялся за пирог, попробовал его и показал мне большой палец. Я допила свой шоколад и достала из кармана кошелек. В этот момент он вдруг подошел к моему столику.

- Простите ради бога, - начал он, - я никак не ожидал встретить тут соотечественницу. Местечко уж больно глухое, вы позволите присесть?

- Пожалуйста.

- Торопитесь?

- Да нет, не очень.

- Извините, но... Знаете ли, мне тут совершенно не с кем даже словом перекинуться по-русски, просто хоть вой. И вдруг вы... У меня такое ощущение, что я вас где-то видел, ой, только не подумайте, что я решил так примитивно за вами приударить, вы годитесь мне во внучки, я давно не претендую на внимание молодых дам и уж во всяком случае не стал бы действовать так пошло. Но у меня ощущение, что ваше лицо мне знакомо. Вы из Москвы?

- Да.

- Вы замужем за испанцем?

- Нет-нет, я тут временно...

- Я, к счастью, тоже. Жуткая тоска...

Казалось, он не может остановиться, такое удовольствие ему доставляет говорить по-русски.

- У меня здесь живет сестра, вернее, не живет, а умирает, - с грустью произнес он. - Она потребовала, чтобы я приехал с ней проститься.

- Она лежит в больнице?

- Да, а дом ее тут неподалеку, там живут мои племянники, но они совсем не говорят по-русски, я объясняюсь с ними по-английски и страшно от этого устаю. Вообще в доме такая тягостная атмосфера...

Послезавтра я в любом случае должен уехать. В общем, тоскливо, никогда бы не подумал, что вообще окажусь на Майорке.

- Почему же, если ваша сестра тут живет?

- Потому что мы долгие годы были в ссоре. Не общались. И вдруг она мне позвонила, стала умолять приехать, проститься... Я не мог ей отказать, но...

Впрочем, зачем вам все это? Это стариковские жалобы. А что же вы, молодая и красивая, делаете тут?

- Живу. Мне нравится.

- И давно?

- С начала сентября.

- В сентябре тут, наверное, рай. Простите меня за мое многословие, знаете, это как в поезде - встречаются незнакомые люди и выбалтывают друг другу всю подноготную, зная, что больше никогда не встретятся. Послушайте, я вспомнил! Я точно вспомнил, где я вас видел!

- Да? И где же?

- В "Огоньке"! На обложке "Огонька"! Там ваш портрет! Совершенно точно!

- Значит, все-таки он появился! - воскликнула я.

- Да, я купил этот номер в Шереметьеве. А вы не знали?

- Нет. То есть мне обещали, что будет портрет в журнале, но я не верила...

- - Знаете, у меня есть этот номер, я вам его отдам.

Ну подумать только, какая встреча. А я еще удивлялся, где это Асламазян нашел такое лицо. Но как же вам никто не сообщил?

- Некому. Впрочем, скоро приедет моя подруга, она, вероятно, привезет журнал.

- Нет-нет, зачем же ждать, вам наверняка любопытно взглянуть! Давайте завтра встретимся здесь же, и я вам его вручу.

- Правда? Спасибо большое. Но вас это не затруднит?

- Нет-нет, что вы, мне будет только приятно. В котором часу вам удобно?

- Может быть, часов в пять?

- Отлично, договорились. В пять часов я вас жду с "Огоньком" в руках. В моей юности в шпионских фильмах так назначали встречи.

Он улыбался. Улыбка была милая.

***

На следующий день, собираясь на встречу в кафе, я сообразила, что мы даже не познакомились, я не знаю его имени-отчества. Ну ничего, узнаю сегодня.

Когда я вошла в кафе, он поднялся из-за столика, а в руках у него и вправду был свернутый в трубку журнал и маленький букетик фиалок.

- Добрый день, мы вчера даже не успели познакомиться. Меня зовут Виктор Сигизмундович, а вас?

- Александра Андреевна. Постойте, вы сказали - Виктор Сигизмундович?

- Да, а что вас так удивляет?

- Ваша фамилия Литман?

- Господи ты боже мой, откуда вы меня знаете? - искренне поразился он.

- Вы хозяин дизайнерской фирмы?

- Совершенно верно. Вы у меня работали? Но я не мог бы забыть такие глаза...

- Нет-нет, я никогда с вами не встречалась, но много о вас слышала.

- От кого, если не секрет?

- От Ульяны Михайловны Тороповой.

- С ума сойти! И что же милая Ульяна Михайловна обо мне говорила? Ругала последними словами?

- Отнюдь.

В его глазах появилось какое-то отрешенное выражение.

- Можно я возьму журнал?

Он словно бы очнулся.

- Ох, простите, бога ради, я вдруг задумался. Конечно, вот возьмите!

Я никогда в жизни не мечтала об известности, никогда не жаждала увидеть свою физиономию на какой-нибудь обложке, боже упаси. Но сейчас я, как говорила соседка Лика, проперлась! Теперь уж я точно знаю, что Глеб этот портрет увидит. Кто-нибудь непременно сунет журнал ему под нос. А еще и Алекс увидит. Хотя он, наверное, вообще забыл обо мне...

- Можно мне в силу возраста называть вас просто Сашей? - словно бы издалека донесся до меня голос Виктора Сигизмундовича.

- Что? Ах да, конечно.

- Саша, что вам заказать? Хотя будет лучше, если заказ вы сделаете сами, уж очень тут хозяйка бестолковая.

- Я бы выпила джин с соком.

- А я, пожалуй, выпью текилы... И как насчет сырного пирога? Он мне вчера очень понравился.

- Нет, спасибо, мне есть не хочется.

Когда нам принесли напитки, он вдруг, смущаясь, спросил:

- А вы близко знакомы с Ульяной Михайловной?

- Да, она была подругой моей мамы. Теперь и я с ней дружу.

- Знаете, она очаровательная женщина, я, как ее увидел, почувствовал какое-то волнение, забытое уже. Как в старину говорили - взыграло ретивое. И возникло ощущение, будто мы давным-давно знакомы, никак наговориться не могли. Мне даже показалось, что наконец я встретил ту единственную женщину, с которой мне интересно. Мне всегда быстро надоедали женщины. А тут... Но я уже старый, у меня налаженная, спокойная жизнь. И я элементарно струсил. То есть я продолжаю с ней сотрудничать, она очень талантливый дизайнер... И вероятно, я наделал каких-то глупостей, потому что теперь она держится со мной как-то отчужденно, холодно. Одним словом, я ее упустил. И мне от этого плохо, грустно. Надо было бы, наверное, поговорить с ней откровенно, но я боюсь... Когда ее вижу, то чувствую себя молодым, это заставляет меня болтать всякую чепуху... Вот и выходит, что я все испортил... Ведь могли же быть у нас нормальные дружеские отношения. Знаете, вы не смейтесь, любви и вправду все возрасты покорны...