Мийол-ученик (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 50

— Спасибо, не нужно. Всё своё ношу за плечами.

— Дело ваше, — повторил комендант. — Если возникнут вопросы, обращайтесь к дежурному по этажу — это вон в той стороне, дальше по коридору, за белым пологом. Если дежурный не смог помочь — спускайтесь в мою каморку, вы видели, где это, разберёмся с вашим вопросом. Что ещё?

— Да вроде всё, — Мийол неопределённо повёл плечами. — У меня остался только один вопрос, и не к вам, а к глубокоуважаемой Никасси.

— Спрашивайте, — слегка кивнула адвансар.

— Как пройти в библиотеку?

Новичок 2: давление на уши

Есть такой тип людей, очень специфический, в малых дозах даже полезный: прирождённые болтуны. Если расположить на единой шкале, по возрастанию, лютых мизантропов, типичных интровертов, умеренных интровертов, счастливых обладателей гармоничного характера (нулевая отметка), умеренных экстравертов и типичных экстравертов, то прирождённые сплетники пойдут как раз следом, на крайнем правом конце.

Умеренный экстраверт — к таким, кстати, относил себя Мийол — просто любит общаться. Экстраверты типичные общаться не просто любят, они от общения зависимы. Для них ни с кем не перемолвиться словом за целые сутки — кошмар, фрустрация и моральная пытка. Но всё же связи со своим собеседником они не теряют, умеют слушать, нередко подмечая такие нюансы, которые, по меткому присловью, виднее со стороны. Самые информированные сплетники, самые тонкие практические психологи, самые лучшие наставники и наиболее успешные политики получаются именно из типичных экстравертов.

А что же прирождённый болтун? Ну… возможно, располагать таких на конце шкалы даже не вполне правомерно. Болтать-то они любят, это не вопрос — но вот количество слушателей, их качество и состояние им глубоко безразличны. Болтун способен искренне наслаждаться звуками своей речи что перед толпой, что перед младенцем в люльке, что наедине.

Хотя те из них, которые сохраняют некие следы адекватности, всё-таки ценят свежих, ещё не обстрелянных до ступора и депрессии трескучими словесными пассажами собеседников.

Дело шло к потемнению, когда Мийол возвращался из гильдейской библиотеки (допуска, выданного ему, хватило только на два первых этажа, для кандидатов и неофитов соответственно — но и такой ограниченный допуск на первых порах его устраивал вполне). Общежитие к этому времени оживилось: народ в основном повылезал из лабораторий, лекториев, теплиц, той же библиотеки, а если проводил время веселее — вернулся с городских улиц, чтобы поужинать и лечь спать… чаще всего не в одиночестве. Молодо-зелено… Мийол и сам бы не отказался заснуть с любимыми под боком, после недолгого — на час-полтора — взаимно приятного интима. Или даже без него, а просто ощущая боками родное тепло, с закрытыми глазами дыша знакомыми запахами.

Эх…

В общем, он шёл из библиотеки. И шестеро первых встречных, с которыми призыватель в общежитии пересёкся, просто проводили его взглядами разной степени заинтересованности, не ленясь хотя бы бегло и формально кивнуть в качестве приветствия (и получая такие же кивки)…

А седьмой оказался болтуном.

Он имел средней длины, изрядно всклокоченные чёрные волосы, кожу цвета мёда и глаза кофейного оттенка, причём чуть навыкате; пухловато-округлое лицо, контрастирующее с изрядно тощеватым, чтобы не сказать анорексичным, телом, небрежно задрапированным в домашний халат канареечного цвета. Причём Мийол не поручился бы, что под халатом есть ещё какие-то предметы одежды. На ногах болтуна красовались радикально-чёрные, под цвет волос, мягкие тапки без задников размера примерно на два побольше, чем надо бы. При ходьбе он пришоркивал ими, чтобы не потерять — раздражающий звук, хотя и менее раздражающий, чем его речь.

Вдобавок очень скоро новый «знакомый» присел на свободный стул в комнате на пятом этаже, той самой, куда недавно заселили призывателя, и шорканье утихло.

Болтун, разумеется, не утихал.

Путём наводящих вопросов — всем надо делать паузы для вдоха, хотя бы маленькие, даже таким уникумам! — Мийол выяснил как довольно бесполезные вещи (вроде того, что сосед болтуна привёл к себе «не очень-то приглядную на мордаху девицу из медицинского отделения, хотя грудь ничего так, торчком»), так и некоторое количество интересной информации.

В частности, на вопрос, знаком ли он с экспертом Элойн аун-Лагор, изо рта болтуна после экспрессивного согласия вывалилось, что той уже двадцать четыре года, в гильдии она числится с шестнадцати или, может, семнадцати лет — в общем, как стала экспертом, так и пришла строить карьеру алхимика. В кандидатах проходила не очень долго, а вот пробиться из неофитов выше уже не может, хотя вроде старается.

Очки вклада зарабатывает больше за счёт помощи гильдии по линии представительского отделения, берёт дежурства в медицинском крыле и вообще крутится-вертится порой сутки напролёт — но вот именно по части алхимических штудий ей в основном доверяют отмывать пробирки, что, конечно, девушку расстраивает. Про родню её ничего не слышно, про хороших знакомых тоже: таких вот старательных, но не особо одарённых неофитов в гильдии куда больше, чем гильдии надо, и потому конкурируют они жёстко. Стать ассистентом базилара для таких — едва ли не пик карьеры, а если удастся пролезть базилару ещё и в постоянные любовницы — то это вообще, считай, Фиа в лоб поцеловала.

Тут пошло изложение качеств Элойн в последней роли, с одобрением формы зада и спичем о пользе эпиляционных составов «одного красноглазого угрюмца из восьмого корпуса», так что Мийол поспешил задать вопрос об адвансаре Никасси.

После этого болтун вообще воспылал и даже немного увеличил темп речи (подвиг, сущий подвиг! а ведь призыватель искренне считал, что тараторить на низкой речи ещё быстрее нельзя просто физиологически…). Адвансаров в отделении алхимии гильдии Сарекси куда меньше, чем базиларов; все они на слуху, но некоторые больше прочих, и Никасси Морозная по праву занимает место среди избранных. Происхождения она ровно такого же, как Элойн, то есть аун-Лагор, родни в кланах не имеет и обзавестись префиксом ори- не стремится — хотя, говорят, предлагали. Сейчас ей идёт шестой десяток, подмастерьем она стала четверть века как, что немного поздновато.

Но вот её талант как алхимика явно превосходит её талант как мага. Притом как бы не в разы. Ещё будучи моложе двадцати, она блестяще сдала экзамен и получила ранг базилара; мало того: ещё оставаясь экспертом, она — уже ближе к прорыву в подмастерья — довольно уверенно отверждала пилюли четвёртого класса сложности. А спустя полгода после прорыва начала и пятый класс отверждать. Тут-то её в адвансары и повысили, чисто за профессиональные заслуги, которые даже многим клановым — что свет за облаками.

Прямо сейчас Никасси Морозная считается одним из лучших конденсомантов гильдии. Её упорно пытаются продвинуть в наставники, привлекают к работе с кандидатами и неофитами, но она даже без ассистентов обходится. И вообще прозвище ей дано вполне заслуженно: льстить она не любит, даже просто говорит сугубо по необходимости, визиту в Дом Удовольствий предпочтёт бдение над мистической печью.

Хотя ходят беспочвенные, но упорные слухи, что, мол, примерно раз в сезон утомлённая работой Никасси исчезает из гильдии именно для основательного, на пару недель минимум, загула. Даёт себе волю, так сказать, сбрасывает напряжение.

Но это только слухи, да.

«Болтун — находка для шпиона, кхе-хе-хе».

Верный принципу повышения, Мийол спросил о начальстве. Как оно там вообще, мол? Не выжимают, не лютуют, не давят?

Из последовавшего потока словес призыватель вычленил, что премногочтимый перфектус гильдии Сарекси — мастер Воргуст — от дел гильдии в последний век отошёл. Чем он там вообще занимается, простым неофитам неведомо, да и простым базиларам тоже. Его адвансары-то видят хорошо, если раз в десятилетие! По факту, за всё отвечают супренсоры — высокие персоны в широком промежутке между адвансарами и перфектусом. Их в гильдии нынче аж шесть. Причём трое из шести тоже мастера магии, просто существенно моложе Воргуста. И двое мастеров особой нагрузки не имеют, к алхимии относятся косвенно, супренсорами числятся больше для вида и из уважения. А вот оставшаяся четвёрка высокочтимых реально тащит всё гильдейское дело (хотя, справедливости ради, часть этого дела старается на адвансаров спихнуть).