Трудовые будни барышни-попаданки 3 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 29

Я заранее настроилась на такой вариант. Значит, и мне дорога в Москву. Есть смысл заглянуть в Нижний — все равно по дороге — и пообщаться с Никитиным. Но риск слишком велик. От вице-губернатора меня не защитит даже купец-миллионщик первой гильдии.

Пока ждали Касьяна, редкие хлопья превратились в тучу пуха из разрезанной подушки. Не потеплело, снег не таял. Пока было даже забавно смотреть, как колеса оставляют черные полосы на свежей белой скатерти. Но небо и не думало проясняться. Похоже, погода намеревалась выполнить месячную норму по осадкам. Если же суммировать рассказы старожилов, то устойчивый покров в конце октября — скорее норма, чем аномалия.

Проблема в прямом смысле слова падала с неба. Поэтому я не удивилась предложению Еремея.

— Эмма Марковна, сейчас поворот на Семеново. Там надобно или на полозья подбиться, или возок купить. Если нет — через два часа на колесах застрянем.

Я знала, что Семеново — казенное село, достаточно зажиточное, с хорошими мастерами. Значит, туда. Конечно, любой вариант перехода на полозья — непредвиденные расходы. Но истязать коней, заставляя их волочить колесный экипаж по снегу, я не собиралась.

Одна радость — Лизонька, плохо выспавшаяся прошлой ночью и начинавшая капризничать, обрадовалась снегу. Запомнила по прошлому году: коли снег выпал, значит, окончилось ненавистное осеннее затворничество, можно укутаться и выйти во двор.

— Маменька, а когда можно будет с Зефиркой побегать?

— Когда доедем, ты валенки наденешь и побегаешь.

Лизонька задремала с улыбкой. Ведь коли маменька обещала, так и будет.

Постоялый двор в Семеново находился на отшибе. Еремей, как кучер, знавший множество подробностей уездной жизни, объяснил: так приговорил сельский сход, чтоб мужикам было несподручно бражничать. Если же кто чужой приедет с товаром, так потом и до середины села доедет, а если мимоездом, так проще на большак вернуться после ночевки.

Все разумно, только мне-то ехать в само село, искать мастеров.

Остаться здесь придется на ночь, а то и побольше. Чистая, «барская» комната, как сказал хозяин, была одна. Я ее и заняла, велев разгрузить возок и перетащить весь багаж. После чего отправилась в село. Прав Еремей: даже разгруженный возок застревал в свежих сугробах.

Тележных и санных дел мастер нашелся сразу. Вышел ко мне не только по крестьянскому почтению, но и с интересом — слышал про странную барыню, у которой в поместье много диковинок. А главная барская диковинка — хорошо кормит нанятых и платит как сговорились.

Проблему понял сразу:

— Эк, барыня, вас угораздило. Подождали бы день-другой в поместье, так на санях пустились бы в путь. Могу колеса снять да ваш короб на полозья поставить, так и это день-другой выйдет. Оставьте его, утром за труд примусь.

— Трифон Иваныч, — начала я простенькую, но проверенную манипуляцию, — мне в уезд было ближе заехать. Да слышала, городские мастера или нерасторопны, или криворуки. Чтобы быстро да хорошо вышло, к вам, Трифон Иваныч, ехать надо. Думала, если слухи эти верны, поставите вы мой возок на полозья до завтрашнего утра.

Господа в ту эпоху явно хвалили мастеров меньше, чем бранили или кидали пятаки на водку. Тележник просто расцвел. Потом, правда, задумался, стал прикидывать.

— Коли вам, барыня, такой спех, могу и в ночи поработать. Помощники нужны будут, им платить надо хорошо за такой труд. Да и мне…

Я сразу же сказала, что оплата труда будет тройной, и выяснила, для чего нужны помощники. Оказалось, один тележник — сейчас мастер пойдет и позовет-протрезвит соседа — и сильные руки снять-поставить. С сильными руками все просто. За работой проследит Еремей и поможет, а также Демьян и Касьян. Пусть они и заночуют в тележном сарае, выполняя указания.

А я останусь на ночь с Павловной, Лизонькой и Зефиркой. Чего страшиться в гостинице?

С такими вот мыслями я шла сельской улицей сначала между богатых изб, с коньками, резными наличниками, а потом между домишек поплоше. Еще задумалась — как я редко в этом мире гуляю одна. Разве что в поместье, по дому или саду. А так любое, даже самое короткое/ путешествие — в коляске, с кучером да иным сопровождением. Разве что одна была на ярмарке, когда от лихих людей убегала. Сейчас вот тоже одна иду.

Вот не надо это вспоминать. Персы по Волге уплыли, разбойнички, верно, куда подальше подались. Лучше насладиться снежными сумерками да и не недолгой прогулкой.

Павловна уже успела построить хозяина с хозяйкой, проследив, чтобы вместо универсальных щей сварили сырный суп на курином бульоне для меня и Лизоньки. Ингредиенты наполовину были мои, хозяевам остался рецепт «настоящей барской похлебки, что и генералу по нраву будет».

Лизоньку и Зефирку пришлось не без труда выгонять со двора. Если щена просто отряхнулась от снега, то ребенка пришлось переодеть, растереть как следует льняным полотенцем и лишь тогда допустить к трапезе.

От игрового снежного блаженства была и польза. Лизонька так умаялась, что заснула, не дослушав сказку. Павловна тоже подремывала, хотя слушала с интересом.

Пора и мне на покой. Как раз привалившись к стене, отделявшей комнату от общего зала. По ту сторону стенки был закуток, вряд ли кому-то интересный, тем более и посетителей-то, пожалуй, не осталось: двое проезжих прасолов уже отправились в свои каморки.

Нет, судя по звукам, топоту и гиканью, новые гости. И присели, как назло, неподалеку от тонкой дощатой стенки.

— Хозяин, помер, что ли? Водки сюда, барской! И поснедать! Гуся тащи! Не виляй, есть гусак! Нос не отмерз, гусий дух в печи чую! Вот деньги!

За стеной что-то звучно звякнуло — явно кучку монет швырнули на стол. Одна монетка скатилась.

— Купчата гуляют, — проворчала Павловна во сне.

Я промолчала. И не только потому, что возражать не хотела. Горло сжал страх. Павловна этот голос не слышала никогда. А я узнала сразу.

Глава 34

— Митрий Георгич, мы тут заночуем? В селе-то урядник есть.

— Ты, Яшка, хучь под забором ночуй, а я — тут буду. Да хоть десять караульных, раз фартит, так фартит. Ты ж говорил, что прасола трогать не надо?

— Было дело.

— Так и дурак. Это прасол больше по барам ездил, а не по мужикам, деньгами платил за товар. Вот и повстречался нам, еще не потратившись.

— Хоть в живых остался…

— Дурень ты, Васек. Думаешь, я просто так в лесок отлучился, проверить, крепко ли к березе привязан? Теперь он уж никогда не обмолвится. Кутят ненужных, невинных топить положено, а люди-то чем кутят лучшей?

— Так мы что, Митрий Георгич, душегубы теперь?

— Душегубы, все трое. Да ты тише, Яшка, гуся несут.

Хозяин поставил гуся, удалился. Разбойники обождали немножко и возобновили разговор, прерываемый стуком чарок и чавканьем.

— Нам теперь, Митрий Георгич, подальше надо, туда, где теплей.

— Пойдем, Яшка. Только дело у меня здесь есть. Смотри, ты, Яшка, от царской службы беглый, ты, Васек, — острожник-воришка, а я — от барыни-змеи сбег.

Еще немного чавканья. Я еле сдерживала дрожь.

— Ох, обижен я, обижен! Служил старому псу-барину, стерег добро. Он именье продал, меня оставил змее на расправу, барыне-чудачке. Я и ее добро стерег, никому спуску не давал, а она… За девку блудливую всю службу мою забыла. Осрамила перед всеми. Перед бабами, перед девками… ладно. Перед псами барскими и псицами, что в поместье остались. Перед Телепатрой, перед Ленорой, перед Тильдой! Я их из кутят выхаживал, учил наукам сторожевым да охотничьим. На их глазах меня на цепь посадили!

— Девки это? — несмело спросил Яшка.

— Сам ты девка! Суки барские, мною выпестованные! Плакали, глядя на меня, скованного, да и я слезы лил.

Судя по звукам, Ласкайка, выпивший с голодухи, заплакал и сейчас. Хотя плакать надо было бы мне…

За тонкой стеной гуляет бандитская шайка. Максимально опасная, так как возникла недавно и ей везет. Ее лидер, разбойник-дилетант, обеспечил полное повиновение подельников. Долгим путь этой криминальной звезды не будет, обязательно в скором времени кончится либо ножом в печень, либо пешим путешествием во глубину сибирских руд. Вот только сейчас у «звезды» есть страстное желание встретиться со мной. И я в относительной безопасности лишь потому, что этот пес-маньяк не спросил хозяина, что за барыня у него остановилась…