Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Трудовые будни барышни-попаданки 3 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 20


20
Изменить размер шрифта:

Приказчик мой повинный так рассвирепел, что с ходу пару раз хлестнул мерзавца отобранным у того арапником. После чего началась драка, окончившаяся победой Алексейки, негодяй не смог выполнить задуманное.

— Алексей, — сказала я медленно, считая про себя и применяя разные дыхательно-духовные практики, чтобы не сорваться в грозовой гнев, — за все тебе благодарна. Сперва поговорю со Степаном-управителем, потом решим.

Глава 23

— Простите, Эмма Марковна, за оплошность, — потупил очи долу управляющий, — не объяснил этому дураку, что Алексей Иваныч не просто дворовый из Голубков, а присланный вами, наблюдать, как завод строят. Небось, дурень в потемках не разглядел, кто перед ним, и полез в кулачки. Уж я ему…

— Не о том речь, Степан, — сказала я сурово, — а о том, как же это… создание девок портило и баб обижало год за годом. Анька, хоть и в младых годах, мне пять имен назвала, что у нее на памяти. Верно, побольше будет женщин, которых он приласкал?

— Будет, — тихо кивнул Степан, — побольше пяти.

— Ладно твой бывший барин. Он только и смотрел, что в стакан да в лузу бильярдную. Ты-то как такое попустил? — Мой голос повысился, приближаясь к упругости стального хлыста. — Ты же управитель! Он же, считай, на твоих глазах баб и девок принуждал! И ты видел⁈

— Да вот в чем дело, Эмма Марковна, — несмело проговорил Степан, — ласки-то его на пользу шли.

— Это как, Степанушка? — спросила я, еле сдержав изумление.

— Он баб в углу зажимал не только за оплошки, но и за кражи. Ласок-то его по второму разу мало какой бабе хотелось.

— А если мужик крал? — растерянно спросила я.

— Мужика, конечно, сек. Ну и сулил ему, что бабу его приласкает, или сестру, если парень совсем молод, или дочурку, коль постарше.

Я принялась глубоко дышать и медленно считать. А ведь Егорово с его заморенными мужиками и хилой скотиной, пожалуй, не было разворованным… кроме того, что крал управляющий. И еще жаловались мне командированные мужики из Голубков, что здесь крадут почему-то лишь мужики-вдовцы да бабы почтенных лет.

Вот она, причина.

Да уж, Мушка. Развлекалась перегонкой нефти и сахарной ватой и не заметила, как в твоих владениях процветает системный феодальный харассмент. Зато краж немного. Крокодил — ловится, кокос — растет, потому что племя приносит жертвы фаллическому божку. Не феодалу, даже не управителю, а помощнику управителя.

Кажется, успокоилась.

— Митяйку позвать? — спросил управляющий, тоже чуть успокоенный моим ровным дыханием.

— Не надо… пока, — почти спокойно сказала я. — Позвать надо баб и девок. Сначала в усадьбе, потом — из деревни. Со всеми поговорю. Ласкайку пока что запереть за самым крепким замком, чтобы и крыса не выгрызлась и не вырылась. И двух мужиков с дубинами приставить. Уйдет — тебе отвечать! — под конец уже не сдержалась.

Степан побледнел, но помчался исполнять.

* * *

Уже скоро в Голубки помчался гонец с утешительным посланием для Лизоньки: маменька очень занята, завтра будет.

Маменька действительно была очень занята. Пришлось поговорить почти со всеми бабами и девками Егорово.

И как же они боялись! В этот день я поняла, как пришли в голову теперь уже моему современнику Крылову вроде бы шуточные слова: «Сильнее кошки зверя нет!» Он же сам недолго был чиновником, мог наблюдать такие ситуации. «Ну что вы, как же вы меня защитите от этого тирана-изверга, он же здесь всех сильней! Вы уедете, а я останусь в его власти». И ведь права запуганная мышка: прежде не видела управы на зверя, почему же сейчас надеяться?

Никогда в жизни я так часто не божилась, не клялась Господом, что Митяйка-Ласкайка в Егорово не останется. Завтра всё увидите. Только помогите мне, скажите правду.

Когда уже вечером вышла передохнуть, прогуляться, встретила Алексейку.

— Я тебя и завтра поблагодарю, и сейчас скажу спасибо. А почему ты за девчонку вступился?

— Ну, жалко стало… жалко, что он вашу девку портит. Кто же потом эту дурочку взял бы замуж? — растерянно пробормотал Алексейка. Я поняла, что ему неудобно объяснять мне, почему он защитил другую женщину. А еще подумала, что Анька — явно не дура и не уродина, так что можно понять и выбор добычи мерзавцем, и паренька, поспешившего на защиту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Надеюсь, в полутьме Алексейка мою улыбку не разглядел.

* * *

На другой день у барского крыльца собралось всё Егорово. Приковыляли даже дряхлые старики-старухи, а мамаши несли младенцев. Те, что чуть постарше, держались за юбки матерей. От таких картин и разговоров детишек вроде бы надо беречь. Но в то время они видят и как режут скотину, и как люди умирают, с самых малых лет. Пусть и это увидят и запомнят.

Привели Митяйку-Ласкайку. Оглядев негодяя, я поняла, что такой гориллий никогда не получит желаемого от баб и девок за платки и пряники — только угрозами. А еще оценила отвагу Алексейки и его боевую решимость — смог свести бой вничью с таким противником.

— Барыня, помилуйте. Не знал я… — хрипло проговорил Митяйка, думая, как и Степан, что ему поставили в вину гематомы Алексейки.

— Тебя не спрашиваю, — сказала я, — сама говорю. Беззаконие много лет у вас творилось. Нельзя ни по Божьим законам, ни по царским женщину принуждать. Для того и поставлены помещики над крестьянством, чтобы законы соблюдались. Алексей, благодарю тебя, что не позволил совершиться беззаконию.

Алексейка сначала взглянул на меня растерянно, а потом его лицо осветилось даже не радостью — восторгом, пусть и слегка щенячим.

— Тебя, Степан, благодарить не за что — ты много лет беззаконию потакал, — сказала я чуть суровей. Управитель лишь вздохнул.

Воцарилась тишина. Слышались лишь вздохи негодяя, понимавшего, что судьба его решится сейчас.

И он не ошибся.

— Имена всех обиженных женщин мне известны, — сказала я. — Оглашать их не собираюсь. Каждая получит за свои страдания…

Хотела сказать «штраф», но правильно ли? «Компенсацию» — не поймут. Разве что «возмездие».

Говорил как-то Миша, что у варварских народов, например у германцев, за насилие над женщиной полагались выплаты — дать столько серебряных монет, чтобы, когда женщина лежит, покрыть ее ягодицы. Как говорится, дикари-с… Но даже такая древняя варварская справедливость лучше, чем «сама виновата, дура, что юбку короткую надела».

По моему приказу был заранее принесен стол. На него поставили два мешка. В одном — пара лаптей, дырявый кафтан, деревянная ложка, деревянная миска, еще чуток такого же простенького добра.

Содержимое второго мешка оказалось интереснее. Серебряные вилки и ложки, серебряный свисток, медный рожок, медный кубок, серебряная чарка, серебряный набалдашник от трости и много иного ценного добра, какое обычно находят при обыске в воровском притоне.

— Ты что, Митяйка, барина обкрадывал? — проговорил управитель с искренним удивлением.

— И барина обкрадывал, и женщин заставлял воровать, — кивнула я. — Вот это добро, — показала на лапти, — твое, Митяйка. А вот это — продано будет, я еще денег добавлю и разделю между всеми обиженными, чтобы хоть такое было удовлетворение.

Бабы и мужики зашумели, удивленно и радостно. Какая-то резвушка даже замахнулась на мужа, и я услышала: «Чего ты меня в усадьбу работать не пускал?»

Ладно, не будем вздыхать, заканчивать надо.

— Ты сам, Митяйка, мне служить не будешь. Зубы, погляжу, у тебя целые, так что и квитанция мне в зачет пойдет. Или продам с выгодою, или из мужиков кого сберегу. Послужишь царю. Тебе там и мундир казенный выдадут, и сапоги. А пока тебя в рекрутское депо не увезли, поработаешь. Я давно камни в овраге приметила, примешься их таскать. А чтобы на людей не бросался — будешь псом на сворке. Ошейник надеть, на цепь посадить! А надзирать над тобой бабы будут, по своему выбору. Зачту им сторожевой день как барщину. А погонять — его же арапником!

Вдохнула. Первый раз ощутила себя Салтычихой. Но не жалела. Только тихонько велела тому же Алексейке приглядывать — как бы умученные аспидом бабы его раньше рекрутского набора не пришибли от усердия. Нечего грех на душу брать.