Раненые звёзды – 3: Книга Ветра и Крови - Котов Сергей - Страница 9

Дальше, до самой резиденции толстяка, улицы были пустынны. Мы двигались бесшумными тенями среди громад кирпичных и каменных стен. И полное молчание погруженного в сон города было, честно говоря, пугающим. Где же поздние гуляки? Где парочки, жаждущие романтики?

Мы не стали рисковать и запускать дрон во время операции. Как бы высоко он не летал, его могут обнаружить, хотя бы с помощью примитивных акустических средств. А, значит, был шанс поднять ненужную тревогу на земле.

Поэтому мы ориентировались на данные, добытые ранее.

Кроме толстяка, в его доме постоянно обитало трое жителей. Похоже, прислуга, занимающая часть нижних помещений. Второй и третий этаж крепкого каменного здания с узкими окнами – бойницами были в обычное время свободны. Сам предполагаемый хозяин дома занимал получердачное помещение на четвёртом этаже.

Вход был занавешен обычной матерчатой шторой. А вот за ней авангард обнаружил очередную порцию ловушек: те же силки и капканы. Но нашлось и кое-что новенькое: тонкие нити, привязанные к шатким глиняным горшкам, установленным на полках вдоль стен. Очевидно, примитивная сигнализация. По местным стандартам, дом был оборудован системой безопасности последнего поколения. Можно было легко предположить, что и физическая поддержка, в лице живых охранников тоже появилась.

И это действительно оказалось так.

Лестничный проход был занят лежащими вповалку телами. Казалось, они крепко спят, ритмично посапывая. Ребята из авангарда, дождавшись Макса, жестами дали понять, что хотят попробовать подняться через этот завал, не потревожив спящих. Секунду поколебавшись, Макс дал добро. Мы с Каем остались у входа в здание.

В этот момент или месяц стал светить ярче, или у меня зрение от стресса обострилось, но я видел всё происходящее чуть ли не в деталях.

Поначалу всё шло как надо. Двое отобранных Максом бойцов двигались безупречно, ловко переступая через спящие тела.

Они были уже на середине первого пролёта, когда я вдруг понял, что один из охранников полусидит с открытыми глазами.

Я постарался привлечь внимание Макса, активно жестикулируя. И, в конце концов, мне это удалось.

Командир посмотрел на указанного мной охранника. И в этот момент тот бесшумно и легко поднялся, преграждая путь одному из бойцов.

– Остановитесь, – сказал охранник на местном языке, – нам…

Закончить фразу он не успел.

Один из бойцов авангарда вогнал ему лезвие боевого ножа (тоже из наших, марсианских запасов) под нижнюю челюсть, навсегда лишив возможности говорить.

Но в этот момент поднялся ещё один из охранников.

–…нужно поговорить, – он спокойным голосом закончил фразу за своего погибающего собрата, бьющегося в конвульсиях на лестнице, – мы не понимаем, кто вы. Возможно, мы найдём способ сосуществовать.

Мы с Максом переглянулись. Я уже хотел кивнуть в знак того, что готов начать переговоры, но забыл, что сам отдал командование в руки другого человека. Это взгляд был лишь данью вежливости; он давал понять свои намерения.

Потом был едва заметный жест, предназначенный для своих людей.

И полилась кровь. Много крови.

У меня было не так уж много опыта таких вот близких контактов. По сути, венерианская операция только, да и то с оговорками. Ещё, конечно, были пришельцы – но психологически это всё-таки совсем другое.

А тут люди, с которыми я уже много дней делил помещение с лёгкостью лишали жизней других людей. Массово.

Меня замутило. Сохранить лицо помогло только то, что всё произошло очень быстро.

Кай, видимо, почувствовав моё состояние, едва слышно прошептал на марсианском: «Бесплотный ветер даёт жизнь крови; без духа сознание мертво». Это место из «Книги Ветра и Крови» было мне знакомо, мы как раз начали работу над переводом Ветхих глав. И была в этих словах, видимо, какая-то скрытая энергетика. Мне сразу полегчало.

Я отвернулся от побоища и занялся тем, чем должен заниматься нормальный солдат: выполнением своей боевой задачи.

Учитывая критические незапланированные осложнения, я решил, что будет лучше войти в режим превентивно.

Восприятие резко расширилось. Я чувствовал малейший ветерок, звуки, которые в другом состоянии рисковали быть заглушенными ночными шорохами в лесах и полях и тонким дыханием самого города. По-прежнему мирно спящий, на первый взгляд, город резко изменился, когда мне стали доступны возможности режима. Я видел, как он синхронно начал реагировать. Тут и там просыпались дома. Стягивались пока ещё не видимые силы.

– У нас минуты три, – сказал я громко на русском, – потом будет прямая атака.

– Успеем, – кивнул Макс.

С верхнего этажа послышался визг, но тут же оборвался. Всего через несколько секунд группа захвата была внизу.

Толстяк был без сознания. Его несли четверо. Ребята ходко преодолели последний лестничный пролёт, заваленный трупами (или ещё не совсем трупами – я видел, как у кого-то из неудачливых защитников подёргивается окровавленная рука).

«Тяжелые» поддерживали отличную физическую форму. До стены четвёрка добежала в таком режиме, что даже я еле держал нужный темп.

Операция по подъему и спуску прошла идеально, как в учебнике: тело сначала обвязали заранее приготовленными лямками из того же белого материала, как и комбинезоны спецназа, потом закрепили на подъемнике. Наверху пленника встречал один из ребят; его задача была – удержать толстяка до того, как остальные переберутся на внешнюю сторону.

Мой тюрвинг перемещения мы договорились не использовать до последнего критического момента. Было неразумно раскрывать перед противником такие важные возможности, в самом начале противостояния.

Единственный ствол был у Макса. Он не настаивал на его передаче – это была моя инициатива. Раз командир отвечает за всё, он должен обладать всеми доступными боевыми возможностями. Однако при мне был метательный нож. И я почти смирился с его потерей: город стремительно оживал; по едва уловимым знакам и шорохам я достоверно вычислил картину происходящего. Нас брали в кольцо, видимо, рассчитывая в последний момент неожиданным ударом подавить сопротивление.

Но мы оказались слишком быстрыми. Когда первые нападающие метнули копья, мы с Каем уже были на пути к вершине стены.

Несколько копий я отбил рукой в тактической броне: в режиме это было несложно.

А потом между нами и нападающими выросла стена.

Дальше был опасный момент: рывок с пленником через открытое пространство до ближайших зарослей. И тут Макс использовал огнестрел. Для противника это было неожиданностью: потеряв пятерых, защитники города отступили.

Я опасался организованного преследования, но, видимо, мы были достаточно быстры, чтобы оторваться.

8

Толстяка звали Зовущий Ветер. У жителей города, как и у многих земных племён первых цивилизаций, имена ещё не утратили значений и небыли жестко фиксированы на анималистике или флористике, как у жителей древнего Марса.

Он плакал, опустив лицо в ладони. Его обширная спина мерно колыхалась от рыданий. Мы переглядывались с Максом и Каем, но не вмешивались.

Таис рискнула подойти к пленнику. Присела перед ним. И аккуратно погладила по голой спине.

Удивительно, но это помогло: рыдания мало-помалу стали стихать.

Через минуту пленник уже смотрел на нас глазами с покрасневшими от рыданий белками.

– Я не хочу… обратно, – его слова прерывались всхлипами, – но и… хочу тоже. Вы ведь не понимаете, каково это…

– Мы всякое повидали, – дипломатично заметил Кай.

– П…правда? – спросил пленник, почему-то с надеждой в голосе.

Я строго посмотрел на напарника; тот виновато опустил глаза.

– Правда, – ответил я, вздохнув.

– Мыслить самому – это тяжело и больно, – толстяк снова всхлипнул, – но и приятно. Наверно, это самое приятное, что есть на свете.

– Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь, – кивнул Макс.

– Как я могу вам доверять, если вы ничего о себе не говорите? – Зовущий Ветер сделал вдох и, видимо, окончательно овладел собой; всхлипы прекратились, – мы всё равно до меня доберёмся. Мы сейчас на пике могущества. Нашему поколению очень повезло. Мы далеко продвинулись на пути Познания…