Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья - Страница 32

— Сбавь шаг! — Оредин указал клинком: — Озрик!

Старый гном тяжело дышал, ему было трудно поддерживать маршевый темп, но откликнулся он почти сразу, приостановился:

— Судя по всему, это… ха, как странно…

— Что там?

— Я почти уверен, что это чья-то родословная.

— Родословная? Здесь были гномы?

— Нет, скорее всего, это варвары переняли наш обычай. Тут всё писано на языке старого Грогана, имена сплошь мужские… отцы, сыновья, внуки, правнуки… здесь и там, кажется… Десятки поколений, и, чем дальше, тем старше… вон та надпись, смотри, испорчена… кого-то выщербили из семьи, дикари! Преступление против письменного слова!

Возмущение рунного мастера было близко Оредину, однако, в тот миг его сильнее заботило иное, — костей становилось больше, а мрак так загустел, что казалось, будто горы всё же срослись наверху. Скорость марша совсем упала; гномы думали, что врываются в стан врага, но теперь никто не знал, куда завела их судьба? В сердцах многих зародился страх перед опасностями, сочинёнными в головах, воображение рисовало самые жуткие образы. Только дисциплина и чувство надёжного плеча двигали ратников дальше в темень.

Наконец ущелье кончилось и гномы остановились. Там, в темноте, среди куч древних костей, стиснутая отвесными стенами, стояла пирамида. Вход был в её середине и к нему вела лестница из древних каменных блоков, сваленных на земле. Вокруг царила тишина, Оредин Улдин эаб Зэльгафивар понял, что врага здесь не найти, что врата перегораживали путь совсем не в крепость, а в…

— Могильник, — сказал Озрик. — Но чей? Эти черепа… странные. Похожи на людские, но я вижу тройные глазницы, десятки лишних зубов, вижу костяные наросты в виде ушных раковин. Много мутаций…

— Ты идёшь внутрь?

— Придётся, не оставлять же тебя без присмотра.

Ратники выстроились полукругом, сомкнули щиты, над которыми торчали мушкеты. Часть рексовых телохранителей последовала за наследником по лестнице. Оредин напряжённо вглядывался во мрак, чувствуя, как боль в руке и скуле стала усиливаться и пульсировать. Здесь было темно и тесно, как под землёй, но эта темнота и теснота не успокаивали, — они давили. Он словно оказался в погребальной ячейке родового склепа, заложенной и запечатанной. Навечно.

Гномы поднялись на последнюю ступень и прошли сквозь неровную арку. Внутри было только одно помещение, просторный зал сплошь из камня, с небольшой выпуклостью посередине. Стены были сложены из вулканической породы, в то время как монолитная плита под ногами напоминала колоссальный белый агат. Хотя не такой уж и белый. В центре зала находилась небольшая каменная «шишка», от неё во все стороны бежал сложный резной узор, почти чёрный на фоне основной породы. Свет фонарей не достигал вершины купола, воздух пах тленом и был затхл, в горле наследника запершило. Он осторожно шёл, пока не достиг выпуклости; её чёрную поверхность испещряли многочисленные знаки, происхождение которых было тайной.

— Если их здесь нет, то и нам лучше уйти.

— Погоди, — бубнил Озрик, обходя выпуклость с фонарём в руке, его глаза щурились сквозь линзы, сморщенные губы шевелились, длинный нос двигался из стороны в сторону как палец, бегущий по строкам книги. — Ох… ты прав, мальчик мой, нам лучше идти… Нет, нам лучше бежать! Скорее!

Прихрамывая, древний старик бросился назад. Телохранителям пришлось подхватить рунного мастера, чтобы тот не задерживал наследника крови. Отряд быстро двинулся в обратном направлении, и, когда Оредин бросил взгляд через плечо, ему почудилось, что во мраке стояла высокая фигура, эдакий сгусток, формой напоминавший человека. Возможно, то растерянный разум так играл с хозяином… возможно.

Наследник делал всё, чтобы отступление из ущелья не превратилось в бегство, это требовало гораздо б о льших усилий, чем сохранение порядка по пути внутрь. Постепенно светлело, и выход на простор показался истинным освобождением, вагоны ждали на прежнем месте, и погрузка произошла с лёту. Гарпуны уже были извлечены из створок, цепи намотаны, вагоны зашипели и повезли гномов обратно.

— Что случилось, Озрик?

— Потом, всё потом.

Старый гном кутался в плащ, будто душное нутро вагона было слишком стылым для него. Транспорт дрожал и трясся, телохранители держали мёртвое молчание, только Оредин не находил себе места. Его разум лихорадочно работал. Что это за странное место, и действительно ли там был человек? Каков следующий шаг?

— Господин! — донеслось сверху. — Господин, что-то происходит!

Оредин быстро поднялся по лестнице к рубке управления, где было тесно от рычагов, вентилей и счётчиков. Помощник водителя указывал сквозь толстое стекло на лагерь, из которого сигнализировали солнечными бликами.

—… погоня. Юго-запад. Не вернулся, — прочитал наследник. — Что?

Сообщение пошло по кругу и теперь он получил его целиком: «Люди. Всадники. У кэрнов. Эаб Годвур. На гулгоме. Погоня. Юго-запад. Не вернулся».

— Предки что, наслали на него безумие? — тихо прорычал Оредин.

— Прикажете развернуться на юго-запад, господин?

— Нет. На вагоне только с улитками в скорости тягаться.

Они доползли до лагеря, и внешняя оборонительная линия восстановилась в прежнем виде, и ратники бросились восстанавливать засыпанные рвы. Лишь только покинув борт, Оредин потребовал объяснений у тысячников, будто они могли сказать что-то за Нильссана эаб Годвура.

— Ты оставил его вместо себя, господин, — напомнил эаб Феладан, — захоти он, мы все пошли бы тоже.

— Пошли куда⁈

— Нам известно только направление, господин. Люди верхом на овнах прискакали и стали рушить кэрны, они осыпали нас оскорблениями на гонгаруде, поносили мёртвых и всех наших предков. Стрелять из пушек было нельзя, и…

Оредин обрушил на стол оба закованных в металл кулака, и острая боль резанула левую руку, рана открылась.

— Будь проклята низость этих дылд! Будь проклято их бесчестие! И будь проклята глупость эаб Годвура! Он не ребёнок и даже не отрок, чтобы идти на поводу у таких очевидных уловок! Он — убелённый сединами ветеран!

Воеводы отводили глаза.

— Ответьте мне, на что в этом мире можно положиться, если не на мудрость старших⁈

Вспышка закончилась, наследник рухнул в кресло, ухватил себя за бороду.

— Это моя вина, ведь я положился на него.

— Что нам делать, господин?

— Ждать и надеяться. Озрик?

Старый гном словно выпал из реальности, ничего не слышал, ни на что не обращал внимание, глаза слепо блуждали по полу, пальцы нервно тёрли линзы краем плаща, правая щека подёргивалась.

— Озрик!

— Я… да!

— Что ты такого увидел там, в ущелье?

— Да… — Очки вернулись на длинный нос, рунный мастер пришёл в себя. — Может, прежде стоит избавиться от доспехов и позвать лекаря?

Сквозь сочленения латной перчатки Оредина сочилась кровь.

— Позже.

— Эх, что же с вами, детьми, поделаешь… — Старый гном занял место справа от наследника, окинул взглядом стол. — Не буду тянуть, самому тяжко держать это в себе. М-м-м… дело было лет триста назад. В те дни я был ещё юнцом с недлинной бородой, но уже учился охотиться на змеев неба. Мне повезло попасть в свиту к одному прославленному охотнику, путешествовать с ним.

Воеводы сопели и ёрзали, эаб Феладан кашлянул.

— В то время среди нашего цеха пронёсся слух о человеке. Якобы он, этот неизвестный дылда, явившийся ниоткуда, при многих свидетелях, один, голыми руками убил дракона. Я знаю, что это невозможно, однако, очевидцев было немерено. Мой господин и учитель тогда из кожи вон лез, чтобы разузнать больше, это было важно… Вы можете не знать, но у драконоборцев есть связи везде, и б о льших сплетников ещё поискать…

Мутный взгляд Озрика скользнул к мастеру Глосротону, который незаметно для всех проник в шатёр, миновав стражу, и теперь стоял в углу уже какое-то время. Оредин тоже заметил чёрного гнома, но не прогнал.

— Как бы то ни было, мой господин смог получить весточку не откуда-то, а из твердыни самого Горного Государя. Упомянутый человек предстал пред Владыкой Вершин и Недр с тем, чтобы быть пропущенным за Жуткие ворота. За те самые Жуткие ворота, которыми всех вас пугали в детстве няньки. Он принёс ко двору ключ от них, а также сердце убитого дракона, как доказательство своей мощи. Я так и не узнал, кем был тот человек, иные говорят, что божеством, но…