Три принца (СИ) - Селютин Алексей Викторович - Страница 23

— Я пытался. Честно, — Тангвин занервничал. — Поверь, милих. Я готовился к моменту, когда отец решит, что птенец оперился, и отправит на смену наместнику. Я очень старался в первые зимы. Хотел, чтобы Валензон процветал. И хоть тогда я ещё был крайне молод, я вникал в детали и учился у лучших. Но всё очень быстро приходило в упадок. У людей опускались руки. Творились бесчинства. Грабежи и убийства. Даже попытки сохранить порядок ни к чему не приводили. Лишь реки крови текли. А затем у меня просто опустились руки. Не потому, что город быстро приходил в упадок. А потому, что приходил в упадок я. Я окончательно утратил веру. Веру в то, что смогу когда-либо испытать то самое истинное удовольствие — взять на руки наследника, — грустный принц даже руки свои приподнял на манер, как держал руки я, когда принял от Дейдры сына. — Я видел твоё лицо, милих. Я сам всегда хотел, чтобы такая улыбка появилась на моём лице. Я мечтал об этом. Но, к сожалению, это невозможно. И не по моей вине, — он зло стиснул зубы. Но я так и не понял: про себя он обвиняет супругу или кару, которую ниспослало безжалостное божество. — Поэтому я утратил всяческое желание стараться. Мне хотелось забыться. Забыться и никогда не выбираться из дымных облаков. Смысл исчез из моей жизни…

Я растерянно почесал головешку. Опять же: слова понятны, слова логичны. Со всем можно согласиться. Ведь даже те, кто обременены ответственностью, тоже люди. Им свойственны те же слабости, те же сомнения. А с учётом того, что до моего появления в конце местного тоннеля никаким светом не пахло, утрата веры в будущее — закономерность.

— Но, услышав про анирана в Обертоне, узнав от отца, как сильно этот аниран на него повлиял, я задумался. Я читал письма и улыбался — так мне хотелось верить, что это правда. Я с энтузиазмом выполнял твои указания, милих. И хоть я так и не смог их выполнить, думаю, мои попытки подтолкнули события. Благодаря им, мне кажется, тебе удалось так быстро отыскать настолько важную для тебя деву. А сегодня… А сегодня, увидев своими глазами произошедшее, впервые в жизни увидев чудо, я больше не испытываю сомнений. Моя жизнь вновь наполнилась смыслом. Смысл этот — помощь тебе, милих. Помощь всегда и во всём. Я верю, что ты способен творить чудеса. И обязательно помогу. Скажи только, что я должен делать.

— Ваше Высочество, я понятия не имею, что вы должны делать, ведь не знаю, как обстоят дела. Перенаселение — это я понял… Ну, в смысле, ртов в Валензоне чересчур много. Но пока не пришла зима, пока плодородное лето и тёплая осень, перенаселение не критично. Меня больше волнует самый главный вопрос — вы всё ещё держите город крепкой рукой? Или, как писали в письмах, Валензон разделён на сферы влияния?

— Давно уже ничего не держу крепкой рукой. Боюсь даже, никогда она не была настолько крепка, как должна, — честно признался принц. — Доходы в казну поступать хоть как-то стали, когда весть об аниране укрепилась в сердцах черни. До этого сборщиков податей чаще камнями встречали, чем монетой. Солдаты покидали казармы по своему хотению. Тысячник Хокум оставил свою должность, собрал желающих и удалился в восточные земли грехи замаливать. Сотник Вальтер сейчас у меня за главного. Но он больше щёголь, чем военный… Но главная беда — вода.

— Вода?

— С некоторых пор с ней большие проблемы.

— В каком смысле? Валензон, судя по картам, между двух рек зажат. Наш обоз в течение декады шёл вдоль одной из них. Кормился из неё и поился.

— В Валензон эта вода не попадает, — заявил принц. — Акведук разобран, а реку Лоран отвели чуть севернее города. Ров выкопали, соорудили плотину и обороняют. Дважды в день спускают воду, чтобы город не умер от жажды.

— Кто? Разбойники? Работорговцы? Может, служители церкви?

Тангвин замялся.

— Не совсем. В каком-то смысле — мои родичи. Примо Каллам — двоюродный брат отца принцессы Алары — возомнил себя вершителем судеб. Верховным правителем Восточного Валензона, которого, замечу, никогда не существовало. Воды всегда было в избытке, но он решил исправить эту оплошность. И теперь его дамба опирается на сотню мечей, если вдруг кто-то решит оспорить его претензии на выдуманное правление.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну а вы? — воздел я бровь. — Так и не решились оспорить его претензии?

— Никто бы не пошёл на мечи по моему приказу. Никто бы не взял в руки оружие. Примо Каллам и примо Таллас — отец Алары — тесно связаны между собой. Один — богатый землевладелец. У него полей на несколько лиг… У второго — живительная влага. И у обоих массах союзников. Та же Алара никогда меня не поддержит, если я пойду войной на её родичей. Может даже нож всадить под ребро, не постесняется. А может, притравит… К тому же… К тому же я должен им обоим. Должен много. Зимы разгула истощили казну. Я даже отцу не признавался в этом. Думаю, он понятия не имеет, как плачевны дела.

— Поимеет понятие, — скривился я. — Обязательно поимеет… Из столицы сборщики податей приехали. И чиновники какие-то с хитрыми лицами. Они быстро обнаружат, насколько дорого обходились казне ваши развлечения.

Принц озадачено потёр лоб и без сил опустился в кресло.

— Но и это далеко не всё

— Да ладно!? — наигранно воскликнул я.

— Северо-западную часть города я вообще не контролирую. Там ватага разбойников бесчинствует. Даже часть стены разрушили, чтобы иметь открытый выход из города. Ров-то ведь пустой… Стражи не только парами, но и десятками туда не заходят. А на северо-западе как раз крытые рынки. Там всегда по весне и осени ярмарки проводили. Люди свозят товары и хотят торговать. Но я пока не могу дать дозволение. Ибо крайне велик шанс кровавой поножовщины там, где нет законной власти. Думаю провести ярмарку у стен города. Всяко будет безопаснее.

— Понятно, — сделал я зарубку в своей голове. Опять придётся вычищать. И, скорее всего, вычищать не с помощью доброго слова, а с помощью револьвера. — Значит, крепостной ров пустует. Вот почему все ходят грязные и вонючие. С помощью дамбы вас лишили элементарного доступа к воде. Почему-то считают, что имеют на это право… Что ж, разберёмся.

— У Алары влиятельная и крайне опасная семейка, — напомнил Тангвин.

— Я это учту. Пойду с пряником сначала. Не захотят услышать анирана, увидят, как в его руке стегает кнут… А с разбойниками никаких переговоров не будет. Кто там у них главный? Знаете, Ваше Высочество?

— Там выборные. Самый смелый и сильный тан предлагает себя ватаге. Те оценивают и решают. Они пока не лезут на рожон, но северо-западную часть города держат в кулаке. Ремесленники там каждый день платят отступ. Не знаю конкретного того, кто сейчас за главного. Я — стыдно признаться — не рискую почём зря покидать стены дворца. Даже на площади давно не показывался.

Я потёр брови: Тангвин — крепкий парень, внешне совсем не похож на труса. Но ведёт себя не так, как в моих глазах должен себя вести отпрыск короля. Какой-то он чересчур нерешительный. Сомневающийся и опасливый.

Значит, всё придётся взять в свои руки. Он будет лишь указы подписывать и ставить печати. А казнить или миловать придётся мне. К счастью, я наделён этой властью. И моя рука не дрогнет.

— Ты уже что-то решил, милих? — прищурившись, Тангвин изучал меня.

— Да, Ваше Высочество, — я ответил без запинки. — Как минимум, я останусь в Валензоне до конца зимы. Не только потому, что Дейдре надо восстанавливаться и набираться сил. Не только потому, что дитю анирана необходим самый тщательный уход. А потому, что тщательный уход нужен самому Валензону. Вместе с вами я всё досконально изучу. Узнаю имена всех виноватых. И накажу всех, кто станет противиться воле анирана. Моя задача — вернуть Валензону статус второго города Астризии. Вычистить его от грязи, вернуть воду — в прямом смысле слова — и укрепить вашу власть.

— А хватит ли у анирана сил? — озадаченно хмыкнул Тангвин.

— Одной сотни гессеров, возможно, будет недостаточно, — согласился я. — К тому же, перед ними я планирую поставить более важную задачу — охранять дитя анирана. Защищать от любой опасности и от чужого глаза. Чтобы весть о нём не вышла за пределы дворца до тех пор, пока я не решу… Но, к счастью, я побеспокоился заранее, чтобы количество мечей, верных короне, возросло: к концу осени, как в письме сообщил Его Величество, к Валензону подойдут три сотни умелых солдат. С их помощью, если придётся, мы поставим на место любого зазнавшегося примо, любого обычного разбойника, решившего самого себя усадить на трон.