Шотландия и Англия в первой половине XV в.: высокая политика и региональные амбиции - Игнатьев Сергей Валерьевич - Страница 18

Одержав верх над мятежниками на севере страны во главе с Перси, Генрих IV не стал организовывать полномасштабное вторжение в Шотландию, чтобы наказать предателей и мятежников, которые получили там убежище. Надо отметить, что Шотландия стала местом эмиграции для многих противников первого Ланкастера. В частности, хронист Пласкарден говорит о том, что во время пребывания графа Нортумберленда в Шотландии «из-за страха перед Генрихом IV» убежища у скоттов искали также сторонники валлийского мятежника Оуэна Глэндоуэра: епископ Бангора (Bangor), епископ аббатства св. Асафа (St. Asaph), аббат Уэлбек (Welbeck) и еще один не названный по имени валлийский епископ[231].

Решение Генриха Ланкастера не преследовать мятежников Шотландии, может свидетельствовать в пользу идеи о смене Англией тактики в отношениях с этой страной. Существует, на наш взгляд, два наиболее вероятных объяснения для отказа английского короля от решительных действий против заговорщиков. Во-первых, вторжение англичан в Каледонию означало бы начало новой войны в условиях продолжавшегося конфликта в Уэльсе. И, во-вторых, в Северной Англии авторитет Перси оставался весомым и репрессии против этой семьи могли негативным образом сказаться на обстановке во всем пограничном регионе, где только недавно был подавлен очередной антикоролевский заговор.

Английский король ограничился лишь официальной нотой к Роберту III с требованием о немедленной выдаче графа Нортумберленда и его внука[232]. Спустя некоторое время Генрих IV предложил выдать ему Перси в обмен на остававшегося в английском плену Мердока Стюарта, графа Файфа сына герцога Олбани[233]. Вероятно, шотландская сторона склонялась к принятию этого предложения, поскольку в конце 1406 г. граф Перси в спешном порядке покинул приютившее его королевство.

В Уэльсе, куда прибыл Генри Перси из Шотландии[234], английский граф, похоже, выступал от имени своих сторонников в Северной Англии. Из владений Глендоуэра граф уже отправился во Францию, где имел возможность встретиться с Карлом VI. Напомним, что в это время Франция и Англия вели между собой Столетнюю войну. Как сообщает Жан де Ваврен, Перси просил у французского короля денег и оружия «на ведение войны с королем Англии»[235].

Впрочем, Генри Перси не сумел получить от французского двора требуемые средства — в самой Франции был разгар войны между Бургиньонами и Арманьяками, а при королевском дворе не было четкого представления о том, какого курса придерживаться во внешней политике[236]. На острова английский граф вернулся без обещаний какой-либо конкретной помощи со стороны французов.

Описание дальнейшей истории графа Нортумберленда у шотландских и английских хронистов несколько разнится. Шотландец Боуэр рассказывает, что старый граф, вернувшись в конце 1407 г. в Англию, обратился к шерифу Йоркшира сэру Ральфу Роксби. Старый лорд устал или, быть может, перестал видеть смысл в дальнейшей войне с Генрихом IV. Боуэр отмечает, что граф был намерен «получить королевское прощение, за ранее содеянное, а для посредничества он выбрал своего старого знакомого и соратника — Йоркского шерифа»[237].

По мнению же английского хрониста Уолсингэма, который, напомним, представлял мнение официального Лондона, граф Нортумберленд не собирался сдаваться на милость короля, а, наоборот, пытался втянуть сэра Ральфа в очередной заговор, но тот, «верный королю, дал ложное согласие, дабы заманить графа в ловушку»[238].

Окончание обеих версий ничем не отличается. По прибытии в Йоркшир для личной встречи с шерифом Роксби, граф Перси и лорд Томас Барлдолф (lord Barldolph) 19 февраля 1408 года попали в приготовленную для них засаду и были убиты в Бремэм Муре (Bramham Moor). Сопровождавший их епископ Бангора был «оставлен в живых, поскольку он не был вооружен»[239]. О первом графе Нортумберленде и его старшем сыне было сказано, что: «подобно Икару, они подлетели слишком близко к солнцу, их крылья оплавились, и они оба рухнули на землю»[240].

Мятеж и бегство Перси в Шотландию неизбежно повлекли за собой изменения в расстановке сил на Пограничье. В ситуации, когда признанный авторитет и лидер англичан в пограничном регионе ушел, таким образом, с политической авансцены среди английских лордов пограничья, по-видимому, наметился раскол. Говорить об их былом единстве, которое прежде основывалось на силе и авторитете Перси, уже не приходилось.

Судя по отсутствию упоминаний в хрониках о событиях на английском пограничье, примерно в течение года после своего бегства графу Нортумберленду удавалось каким-то образом контролировать и координировать действия своих вассалов и сторонников. Однако уже 1407 г., т. е., за год до смерти старого графа, у Уолсингэма появляется сообщение о том, что среди северо-английских баронов началась какая-то свара[241]. Пояснений хронист, к сожалению, не дает. Можно истолковывать сообщение таким образом, что отсутствие Перси в регионе, пошатнули авторитет и позиции графа на родине. Это спровоцировало начало борьбы среди бывших вассалов и союзников Перси за влияние в регионе.

Бегство Перси открыло короне возможность усилить свое влияние в этом регионе через своих представителей — наместников и доказавших преданность короне шерифов[242]. Очевидно, что ни королевские шерифы, ни сама корона, не были заинтересованы в усилении кого-либо из региональных лордов. Вполне вероятно, что, опираясь на назначенных ею шерифов и наместников, корона наоборот стремилась к тому, чтобы территориальное могущество Перси было не только подавлено, но и заменено политическим влиянием лондонских выдвиженцев, зависящих всецело от короны и, в отличие от Перси не располагающими значительными владениями в регионе. Поэтому едва ли в английском пограничье мог появиться новый, равный по влиянию графу Нортумберленду, лидер.

С гибелью старого графа в 1408 г. Франция и Шотландия лишились человека, в последние годы проводившего выгодную для них политику или, точнее, политику, отвечавшую собственным интересам Перси, но при этом когерентную французской. Насущной проблемой союзников стал поиск нового партнера.

Э. Джекоб, а вслед за ним Дж. Холмз полагают, что со смертью графа Перси закончился длительный период в истории баронских смут в Северной Англии. В итоге, по их мнению, положение дел на пограничье изменилось в благоприятную для Генриха IV сторону[243]. Но такой вывод, пожалуй, несколько упрощает ситуацию. Названные авторы строят свои заключения только на факте гибели Перси, в отрыве от политических событий в пограничном регионе. И Э. Джекоб, и Дж. Холмз упускают из вида, что в 1408–1409 гг. помимо смерти Перси, происходят и другие, не менее знаменательные для Пограничья события — возвращение в конце 1408 г. на родину графа Дугласа, а несколько позже — семьи Данбаров (осень 1409 г.).

Кажется, оба исследователя не замечают, что именно такое взаимное наложение этих (и ряда менее заметных) событий определило иное соотношение сил в регионе скорее в пользу шотландцев, чьи военные и политические лидеры к 1409 г. вернулись на родину и начали предпринимать регулярные рейды на английское пограничье. Очевидно, что в такой ситуации, улучшения обстановки на английском пограничье, с точки зрения интересов Лондона, так и не произошло.