Перерожденный - Евгения "Kimber" - Страница 76

Квина, но эти чувства оказались лишь юношеской привязанностью,

незначительными отголосками того, что может быть на самом деле. Как

выяснилось: настоящие чувства ранят глубоко и так больно, что хоть вой. Эта

проклятая любовь сначала заставляет тебя чуть ли не парить в счастливом

восторге, а потом — безжалостно бьёт о землю, да так, чтоб вдребезги.

«Люблю тебя, Лино». Кажется, эти слова преследовали его где бы он ни

находился и что бы ни делал. Эти слова резали и резали, будто пытаясь

выковырнуть из него всю душу. Слова, которые он хотел бы забыть. Илит так

долго убеждал себя, что не поддастся, что испытывает всего лишь желание и

интерес, что ни за что не станет воспринимать всерьёз такого человека, но всё

равно влюбился. Влюбился, как глупая девчонка, и в кого?  В Ромина! Он ведь

знал, что некромант — повеса. Знал,  что список его любовниц и любовников

наверняка перевалил за тысячу, знал, что этот человек не умеет любить,  но всё

равно поверил. Повёлся на нежность, ласку, заботу и сладкие речи. И самое

обидное, что Ромин умеет-таки любить, но не к Илиту испытывает это чувство!

Не о нём он думал, обнимая, не его так страстно желал, не с ним хотел быть.

Больно… Как же это больно.

Велис приехал в город на следующий день после той незабываемой во всех

смыслах ночи. Верховный даже толком не успел переодеться с дороги, когда

Илит постучал в его дверь. Он ничего не спросил, когда юноша попросил о смене

наставника, он вообще ничего не сказал, да и зачем? Наверняка он всё прочёл в

его мыслях. Неприятное чувство — осознавать, что брат Ромина увидел всё: от

довольно невинного поцелуя, до… того, что было между ними в постели. Но

пусть так, выдавить из себя вслух причину своей просьбы Илит бы не смог. «Я

был так глуп, что переспал с вашим братом, но он не любит меня. Пожалуйста,

позвольте мне больше не находиться рядом с ним...» Звучит как мольба. И так

унизительно! Но Велис не спросил, и Илиту не пришлось унижаться вслух.

— Соберай вещи, вечером отправимся в Ларвию порталом, — это всё, что он

сказал, и Ил был за это более чем благодарен.

Когда пространственный маг Орена открыл для них портал, Ромин стоял

неподалёку, сложив руки на груди, и мрачно смотрел на Илита. Пришлось изо

всех сил делать вид, что некроманта не существует, вот только сердце

разрывалось на части. Только из чистого упрямства он не расплакался прямо

там. Не хватало ещё, чтобы Ромин видел его слёзы, хотя он слышал их — той

ночью Илит прорыдал в ванной больше часа.

Портал вывел Велиса и Ила прямиком во двор магической академии. Юноша

даже растерялся. Что дальше? Что теперь ему делать? Видимо, верховный

увидел это в его мыслях и, подбадривающе похлопав по плечу, отправил в

прежнюю комнату, а с ректором Бенетом собирался поговорить сам.

— А потом?.. — спросил Ил, когда верховный маг уже повернулся к главному

корпусу. — Мне подберут нового наставника? Как долго?.. — он замолчал, не решаясь продолжить, да и не зная, какой ответ хочет услышать. Велис вновь

посмотрел на него.

— Давай, сейчас ты просто отдохнёшь. Поживи в академии, пообщайся с

ребятами,  присмотри за малышнёй, а потом мы всё решим.

— Когда? — сдавленно выдавил из себя Илит.

— Месяц. Поговорим с тобой об этом через месяц. Остынь, приди в себя,

обдумай всё и реши, чего ты на самом деле хочешь.

— У меня есть ещё вопрос.

— Не нужно…

— Кто он? Кто такой Лино? Почему Ромин не с ним?

— Я не могу ответить тебе, Илит.

Юноша отвернулся, пытаясь спрятать горечь и обиду. Хотя чего он,

собственно,  ждал? С чего бы верховному выдавать тайны своего брата? Что ж,

тогда он найдёт ответы сам, перероет всё…

— Ты не найдёшь это имя в архивах, — сказал тихо Велис, на этот раз

совершенно точно, прочтя мысли Илита. Маг подошёл ближе и как-то печально

заглянул ему в глаза,  — Это твоя жизнь и твои чувства, и я знаю, что не имею

права давать советы,  не касающиеся магии или нашей работы, но когда ты

успокоишься и будешь не так зол и расстроен, как сейчас, вспомни всё, что было

между тобой и Ромином. — Вел поднял руку, не позволяя Илиту прервать себя. —

Ты сейчас думаешь, что я говорю это, принимая сторону брата, но это не совсем

так. Ты — самый дорогой человек в его жизни, просто подумай об этом.

И он думал, уже две недели как думал, иногда до головной боли. Первые

несколько дней он чувствовал себя таким раздавленным и опустошённым, что

сил хватало лишь на то, чтобы добрести до столовой, затолкать в себя что-то из

еды, а потом вернуться в комнату, упасть на постель и уснуть. И всякий раз,

едва открыв глаза,  вспомнить, как растоптали его чувства. И так раз за разом.

Когда Илит решил, что так больше продолжаться не может, он стал изводить

себя тренировками. В те часы, что он проводил на тренировочном поле,

отрабатывая удары, атаки и защиту, он хотя бы не думал, не чувствовал боли

или опустошения, но после всё возвращалось.

Ночи стали для него особым испытанием, сладким и до безумия

болезненным. Стоило закрыть глаза, и он вспоминал, как Ромин целовал его, как

сжимал в объятьях, как нежен был. Вспоминал, как сам доверился и безоглядно

отдавался, и это, без преувеличения, была лучшая ночь в его жизни. Потому что

ему нравилось абсолютно всё, что они делали в той постели. Потому что он

испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, но каждый раз в его

воспоминаниях или во снах это заканчивалось одной фразой: «Люблю тебя,

Лино...» И он вновь падал в пропасть отчаяния.

Так прошла неделя, а потом в академии появился Ромин, и, как ни странно,

Илиту стало лучше. Вместо боли и опустошения пришла злость. Нет, как таковая

боль никуда не делась, но она перестала быть всепоглощающей. Некромант не пытался с ним заговорить, да и вообще не приближался, но при этом почти

всегда находился где-то поблизости. На завтраках в столовой сидел рядом с

ректором, спокойно о чём-то  беседуя, и за эту невозмутимость Илиту хотелось

его придушить. Во время обеда подсаживался к старшекурсникам, улыбался им,

и это бесило просто неимоверно! Ромин, оказывается, ещё и периодические

занятия стал у них проводить! Илита так и подмывало подойти и спросить:

«Когда это ты стал таким дружелюбным? Где же твоё вечно хмурое и

недовольное всеми лицо?» А  девчонкам, хихикающим и бросающим на

некроманта откровенные взгляды – выцарапать глаза! И не только девчонкам.

На Ромина и некоторые юноши смотрели очень даже заинтересованно.

Илит ревновал. О боги, он так ревновал! Даже зная, что Ромин не

принадлежит ему, что всё это было… А, собственно, чем это было? И что

происходит сейчас? Почему Ромин здесь? В мире закончились демоны на

которых нужно охотиться? И ответ приходил только один, сколько бы Ил ни гнал

его от себя, он настойчиво постукивал в голове: «Ромин здесь из-за тебя». И в те

секунды, когда он не отмахивался от этой мысли, в душе теплело. Потом он

ругал себя, как только мог. Ну что за глупый наивный мальчишка: даже получив

такую оплеуху в ответ на свои чувства, глядя на  Ромина, где-то глубоко внутри

он начинал надеяться. Может, ему не плевать… Может, Ромину, и правда, не

плевать на него. С каждым днём эта мысль крепла, и он всерьёз задумался над

тем, что сказал ему Велис – надо просто вспомнить всё, что было между ними.

Ромин всегда был заботлив к нему, даже если порой ругал и отчитывал, это

было продиктовано заботой, и вовсе не той, что должен проявлять наставник к

ученику. Их отношения с самого начала были иными: Ромин относился к нему с

нежностью, а порой казалось и с трепетом, а уж как он смотрел на него! И