«Пророк» оставляет следы - Фесенко Игорь Михайлович - Страница 21

6

Дом и подъезд они нашли сразу.

— Кажется, мы у цели. — Яценко надавил пуговку звонка.

Дверь открылась столь стремительно, словно их прихода ждали. На пороге стоял грузный неопрятный мужчина лет сорока.

— Гражданин Мигунко Борис Карпович? — спросил Яценко.

— Да.

— Мы к вам. — Яценко властным движением руки отстранил его и вошел в переднюю. Павел — за ним. — Где без помех можно поговорить? — потирая руки, спросил Яценко.

— Вот, пожалуйста, — засуетился Мигунко. — Проходите. Я вообще-то один. Семья на даче.

— Нуте-с, голубчик, я вижу газету на столе, раскрытую как раз там, где речь идет о пострадавшем Смирнове В. В. Так что знаете — Василий Васильевич умер.

Глаза Мигунко лихорадочно заблестели, лоб покрылся испариной, губы мертвенно побелели.

— Крепитесь, голубчик. Вы же мужчина, черт возьми! Что вы трясетесь, словно в лихорадке? Помните «Жигули», которые обошли перед тем, как сбить Смирнова?

— Да.

— Вот почему мы здесь. Вас засекли. А теперь к делу. Вас ни для кого нет. К телефону не подходите, Садитесь к столу. Придется много писать.

Мигунко беспрекословно выполнил приказание.

— Пишите. «Прокурору города Приднепровска». Написали? Хорошо. От Мигунко Бориса Карповича. Заявление. А дальше сами. Все, как было, с подробным описанием, как, сбив Смирнова, выключив фары, вы скрылись, пытаясь уйти от уголовной ответственности.

Поминутно вытирая лоб платком, Мигунко торопливо писал. Яценко ходил по комнате, курил. Павел рассматривал библиотеку хозяина, более чем на половину состоявшую из технической литературы. Потом подошел к Мигунко, дотронулся до плеча:

— Курите?

Тот кивнул, взял сигарету, жадно втянул в себя дым.

— Написали?

— Да.

Прочитав бумагу, Павел резюмировал:

— Все верно. Теперь напишите подробно биографию, укажите близких родственников, чем они занимаются.

— Я оформляюсь на другое предприятие. У меня есть заполненные анкеты. Если подойдут…

— Несите, посмотрим.

Как-то боком Борис Карпович подошел к письменному столу. Задергал ящики. Наконец, нашел анкету и протянул Яценко. Тот прочел, передал Павлу.

— Да перестаньте же трястись! Садитесь! Пишите! Чем конкретно занимается ваше предприятие. И детально. И чем занимаетесь вы лично. Может быть, удастся смягчить наказание. Понятно?

— А зачем вам моя работа? То есть… Если так нужно… — забормотал Мигунко, торопливо хватая ручку.

Павел читал написанные листы и передавал Яценко.

— Все, — вздохнул Мигунко. — Все что можно я тут указал.

— Подпишите, поставьте дату, — распорядился Павел и вдруг неожиданно для Яценко спросил хозяина дома: — У вас найдется водка или коньяк?

На лице Мигунко засветилась слабая улыбка надежды. Он бросился на кухню и через минуту внес на подносе бутылку коньяку и блюдце с нарезанными ломтиками лимона.

— Прошу.

— Наливайте, — распорядился Павел.

Стараясь унять дрожь руки, Мигунко наполнил рюмки. Все вылили. Мигунко поспешно поставил рюмку. Преданными глазами собаки посмотрел на Павла.

— Выпейте еще. Быстро! — скомандовал тот. Мигунко выпил.

— Ну вот, коньяк придаст вам бодрости, и мы продолжим разговор. Правда, в несколько ином плане. У меня в руках два документа, написанных вами. Видите?

— Конечно. Я их подписал.

Коньяк действовал на Мигунко благотворно. Лицо порозовело. Пропала дрожь в голосе.

— Уясните себе степень их важности. За каждую бумажку, я не говорю о их совокупности, если они попадут в нужные руки, вам грозит самое малое — пятнадцать лет тюрьмы.

— Так вы же сами потребовали… Говорили о возможном снисхождении… Объясните, товарищи! — Мигунко смотрел то на Павла, то на Яценко. — Я ничего не понимаю!

— Сейчас поймете. — Павел закурил, кинул пачку Мигунко. — Мы вам не товарищи. Мы теперь ваши хозяева. Да, да! А вы агент иностранной разведки. Начинающий…

— Что?! — Мигунко побледнел.

— Уяснили? Все просто. Бумага о вашей деятельности и деятельности предприятия — ваше… первое… донесение, — Павел умышленно затянул паузу. — Естественно, — голос его стал вкрадчивым, — о вашем двойном преступлении знать никто и ничего не будет… До тех пор, пока вы будете благоразумны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мигунко вытаращил глаза и, словно вытащенная на берег рыба, жадно хватал раскрытым ртом воздух.

— Это какой-то кошмар. Вы же из милиции? Зачем так разыгрывать…

— Ничего страшного не произошло, Борис Карпович. Если у вас хватит ума, то и дальше все будет хорошо. Понятно? Быстренько беритесь опять за перо и пишите: «Я, Мигунко Борис Карпович, находясь в здравом уме и твердой памяти, даю настоящую подписку в том, что обязуюсь сотрудничать…» Пишите, пишите.

Когда Мигунко написал все, что диктовал ему Павел, тот распорядился:

— В конце добавьте: «подписывать донесения буду кличкой «Лихач». Это чтобы каждый раз вы помнили о возможном возмездии и о том, что надо ездить осторожнее.

Аккуратно сложив документы, Павел спрятал их в карман и тут же отсчитал из пачки десять бумажек достоинством в пятьдесят рублей. Улыбнулся:

— Это вам на покупку новых крыла и бампера. Расписки не надо. Следующая встреча состоится через десять дней. Получите конкретное задание. Вот этот… товарищ, — он обернулся к Яценко. — Договоритесь, где вам будет удобнее встретиться с Борисом Карповичем.

— В восемнадцать тридцать в парке отдыха на веранде клуба шахматистов, — сказал Яценко. — Я буду сидеть отдельно в левом углу. Он всегда свободен. Звать меня будете Анатолий Петрович.

— Хорошо, — хрипло отозвался Мигунко.

— А пока прощайте. — Павел направился в переднюю. — Не будьте нюней. Все для вас кончилось благополучно. Только не вздумайте «шутить». Иначе вам — крышка.

7

Вернувшись домой, Яценко решительно подошел к шкафу и вытащил бутылку коньяку:

— Не будем, Паша, менять напиток, а? Коньячок у нашего «Лихача» был, правда, маркой повыше, но и службу сослужил. Здорово ты его скрутил. Хватка у тебя. Репетировали с тобой одно, а ты вдруг в конце повернул так, что даже я удивился. Школа!

Яценко достал закуску и вслед за Павлом стал перечитывать добытые бумаги. Когда кончил читать, спросил:

— Так куда же мы толкнем нашего «Лихача»? Тут я, знаешь ли, запутался, дружок. На кого будет работать? Добывать сведения о том, что на предприятиях делают, или же распространять эти святые писания?

— «Лихача», может быть, сразу сильно загружать не стоит, — сказал Павел. — Нужно проверить сначала, крепко ли он на крючке сел? И уж тогда… А деньги он, между прочим, взял. Значит, не только трусости, но и алчности в нем хватает.

— Значит, «Свет» через него и листовочки распространять пока не будем? — спросил Яценко.

— Пусть на производстве своем покопается.

— Стало быть, это уже для других хозяев поработаем, А литературу кому подбросить?

— Может быть, тем, кого вы раньше изловили.

— Можно, — сказал Яценко. — Ну, махнем за успех!

Глава VIII

1

Несколько раз Павел пытался дозвониться Божкову и на работу, и на квартиру. Но никто не отвечал. Не принесло успеха и наблюдение за домом Божкова. Тот не появлялся. Павел не на шутку встревожился. Лишь на третий день женский голос из дома ответил, что он в отпуске.

— Куда-нибудь уехал? В санаторий? На юг? — поинтересовался он.

— Нет, нет, он на даче под Москвой в Катуарах. Вернется недели через две.

— Не подскажете, как его найти и можно ли навестить? Это один из его студенческих друзей Сафонов, — назвал он первую пришедшую на ум фамилию.

Женщина, не выразив сомнений, продиктовала адрес.

— Спасибо. — Павел сердито повесил трубку: «Я ему покажу отпуск. Мог бы и предупредить. А если ему несли почту? Впрочем… Ее должны передавать только в его руки».