Наследство Ушедших (СИ) - Артемьев Роман Г. - Страница 18

У нас, так сложилось, нет ни холопов, ни закупов, то есть отрабатывающих долг работников. Последняя семья закупов отъехала три года назад, не пожелав остаться в пограничье. Поэтому вокруг только люди, по-родственному не стесняющиеся задавать бестактные вопросы.

— Ты правда с поморочником дрался? А ты его один убил или помог кто? А что он тебе показал? Говорят, после мороков руки-ноги заплетаются, у тебя заплетаются? А почему тебе пояс не дали?

Наибольшую активность проявляли самые младшие, но будет ложью сказать, что старшие не участвовали, или им было не интересно. Слушали они более чем внимательно. Газет, радио, телевидения и уж тем более интернета не существует, передача новостей ограничена письмами или, куда чаще, личным общением. При последнем описание событий подвергается художественной обработке, иногда меняясь до полной неузнаваемости.

— У меня память отшибло, — с каменным лицом соврал я. — Ничего не помню. Завида спросите, он знает.

Мгновение спустя друг оказался облепленным галдящим комом малолеток. Впрочем, он достойно принял удар, с удовольствием принявшись на ходу выдумывать подробности к вящему счастью благодарных слушателей.

— Пойдём, — мать слегка прикоснулась к моему локтю, привлекая внимание. — Перекусишь, заодно и расскажешь, что там случилось.

— Отца почему не зовешь?

— Потому, — кивнула она в сторону с легкой улыбкой.

Посмотрев туда же, я склонился в вежливом поклоне. Со стороны дальних ворот к нам подходил дед. Оба деда. Во мне нет крови Самбора, но так уж получилось, что в детстве он со мной часто занимался — отвечал на вопросы, рассказывал о жизни за пределами усадьбы, иногда объяснял непонятные места в учебе. Это не значит, что остальные взрослые отказывались помогать, просто возню с детьми они считали скучной и стремились поскорее заняться собственными, более важными, на их взгляд, делами. Самбор, в отличие от большинства, отвечал охотно, поэтому мелкие к нему липли.

— На полчаса они его задержат, — уверенно сказала мама. — Пойдём домой.

Глава 10

Дом нашей семьи в другом селении посчитался бы богатым. Вернее, не дом, а хоромы, то есть совокупность строений в одном дворе, включая как жилые помещения, так и нежилые, вроде амбара, хлева и сараев. Пусть этаж всего один, зато окна ощутимо шире обычного и забраны стеклом, что очень и очень круто. Люди понимают, что свет необходим, однако стекло дорого, поэтому устанавливается только в детской комнате, в остальных проёмы на улицу закрывает особым образом выделанная шкура местных зайцев. Так, как сделал Ратибор, поступают старшие гридни или бояре. С одной стороны — доказательство его удачливости, как воина, с другой — повод для зависти соседей.

Никогда не спрашивал, но, возможно, его решение было вызвано смертями моих брата и сестры. Да, народ сдержанно относится к гибели младенцев, да, рожая, женщина знает, что её чадо, вполне возможно, не доживет до трехлетия, да, смерть не от старости воспринимают, как неизбежность. Смирились. И всё-таки при первой же возможности выискивают способы оградить детей от беды, дать им лишний шанс на выживание. Имя нарекают только тем, кто принял божий дар, до того обходясь ласковыми прозвищами, боясь накликать безносую гостью. Комнаты вылизывают до стерильной чистоты. Тратят деньги на лекарей, учатся целительству сами.

Остромиру восемнадцать, он — первенец. Выжил. Затем двое погибших и Чаяна, долгожданная чаянная дочь, любимица отца, занимающая в его сердце особое место. Он ей позволяет больше, чем сыновьям. Следующим родился я, и, наверное, родители решили сделать перерыв, потому что до вселения в новые хоромы мать не беременела. Лютобор появился на свет, счастливо дожил до обретения божьего дара и нелепо погиб, играя с мальчишками. Упал чуть ли не на ровном месте, ударившись виском об острый угол.

Добрану сейчас четыре. Скорее всего, оставаться младшим ему недолго, потому что давление общества на женщину, способную родить ребенка и не желающую того, очень велико. У матери, конечно, характер волевой, но не в данном случае — для неё обеспечение мужа и рода детьми что-то вроде долга, отлынивать от которого она не собирается. Отдохнула, и хватит. Тем более что последний год она провела, ежемесячно мотаясь в ближайшую школу от Обители Лесного Князя и теперь, когда учеба закончена, она не возражает посидеть дома.

Может показаться, что жизнь в небольших поселках скучная. Смотря для кого. Для человека, видевшего стремительное движение двадцать первого века с его ежеминутным отслеживанием новостной ленты — безусловно. Местные, никогда не посещавшие обычную киношку, выросшие при совершенно ином информационном потоке, чувствуют себя вполне комфортно. Тем более что образ жизни одинаков почти везде, только в столице громкие (или не громкие, но интересные) события случаются чаще. Жажду общения и новостей родичи удовлетворяют поездками в гости к соседям или в ближайший крупный город, Листов, делать в котором по большому счету нечего. Разве что на торг сходить, поучаствовать там в немудреных развлечениях.

По поводу соседей. Мы считаемся пришлыми, потому что деды были вынуждены бежать сюда, в северо-восточные земли, да и осели в пограничье. Вместе с тем род у нас старый, а мужчины поголовно сильные бойцы, не раз доказывающие доблесть в отражении набегов орд. Отсюда двойственное к нам отношение — вроде и свои, а вроде и не совсем. В результате при внешних конфликтах мы можем рассчитывать на помощь сотни, а внутри поддержка не такая сильная, как хотелось бы.

Впрочем, родниться с нами они не против.

— Остромир говорил, тот патлатый из Ручьёвых грозился сватов заслать?

— Мало ли, что он грозился! — задрала к потолку точеный носик Чаяна. — Не пойду за него!

Я кивнул, продолжая наворачивать горячую уху.

— Одобряешь? — иронично улыбнулась мать.

— Он с дурниной. Вляпается во что, свернет шею, Чаяне нового мужа искать. Проще сразу найти кого получше.

Мама расхохоталась, пока сестра раздумывала, обидеться или нет. Они очень похожи внешне и манерами, обе привыкли на людях «держать лицо», позволяя себе открыто выражать эмоции исключительно в кругу семьи. Чаяна ещё девчонка, но красивая и уже сейчас видно, что вырастет в необычную женщину, поэтому у парней пользуется успехом. Приезжающие в гости отроки часто рядом с ней вьются. Безуспешно. Она знает себе цену, понимает, что отец торопиться со свадьбой не станет, и выбирает придирчиво, трепля ухажерам нервы.

— Себе-то никого не присмотрел?

— Некогда было, — отставил я тарелку, жестом показав, что сыт. — Спасибо. Сначала подготовка к походу, занятия в Обителях, потом бунт этот безумный. У меня пропуск к Короткому Шагу на три месяца выписан, я всё свободное время у него проводил.

— Мой дед, твой прадед, был старцем Тишайшего, — неожиданно сказала Вьюга. Она предпочитает не вспоминать о родной семье, я о них знаю только, что в Новгороде-Восходном живут. — Тишайший Короткому Шагу, считай, как брат. Ох и хитер был дедуля… Любого разговорить мог.

— Был?

— Сгинул, а где, неведомо. Вещи Обитель вернула и сказала, что виру кровью взяли, — она сухо улыбнулась. — Может, и правда. Волк тебя хвалил?

— Говорил, что учеба мне легко даётся и продолжать надо. Я поблагодарил и отказался — мы сюда отъехали.

— Ты помалкивай о том, поморочников люди не любят. Хотя умение полезное.

— Только сложное очень. Тех основ, что я уже изучил, мне не хватало, приходилось постоянно в библиотеку к столам бегать и что-то учить. Мне нравится, что у Синеокого нет специализации, но по сравнению с другими Обителями иногда приходится догонять.

— Не жалеешь, что к Синеокому пошел?

— Ничуть.

Хлопнула дверь сеней, по дощатому полу простучали шаги и в комнату вошел отец. Обнял немедленно подскочившую к нему Чаяну, улыбнулся жене, потрепал по голове подбежавшего Добрана. Демонстративно потянул носом:

— Покормят тут запоздавшего? Задержали меня старики.