Наследство Ушедших (СИ) - Артемьев Роман Г. - Страница 11

Итак, на самой площади — голосующие, по бокам их помощники и крикуны-подпевалы, дерущие глотку по указке хозяина, в ведущих на главную площадь улочках, на крышах и вообще где получится толпятся зеваки, с удовольствием обсуждающие всё и всех, кто на глаза попадётся. Особенно доставалось главным действующим лицам, собравшимся на особом помосте. На площади принято кучковаться по территориальному признаку, то есть жители одной слободы обычно толпятся вместе. Исключение составляет небольшое число вятших бояр, живущих рядом, но стоящих во главе поддерживающих их групп. Боярин Милобуд Заточник, к примеру, находился в окружении восьми известных купцов, тоже пришедших на вече не в одиночестве, точно так же окружены своими людьми другие лидеры. Достаточно посмотреть на них, чтобы понять, кто с кем находится в союзе.

Отдельно от всех, на деревянном помосте, возвышаясь над толпой, тихо переговаривалась между собой верхушка земли. Князь, трое или четверо его ближников, настоятели Обителей, тысяцкий, посадники во главе со степенным посадником, избранные советники от Совета сотских. Тысяцкий у нас отвечает за всю торговлю и торговый суд, степенной посадник фактически является главой исполнительной власти и основным ограничивающим аппетиты князя элементом системы, Совет представляет интересы порубежников и «житьих людей» — ещё не бояр, уже не простых родовичей. Наш род можно было бы назвать житьим, будь мы побогаче, владей землей в городах или води собственные обозы в иные земли на постоянной основе. Но так как мы записаны в сотню, то считаемся порубежниками.

Что ещё сказать? Женщин мало, они в политической жизни участвуют редко, хотя в правовом и экономическом плане вполне самостоятельны. Драки на вече случаются крайне редко, буянов быстро растаскивают и на следующее собрание не пускают. Схватка двух сильных воев может разнести приличный кусок города, поэтому лучше сразу охладить пыл горячих голов, чем потом отстраиваться.

— Чего там, чего? — прыгал на месте Завид, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из-за плотной стены сомкнутых спин.

Его уже турнули с площади, малость не побив, но он никак не хотел успокаиваться.

— Князь говорит, — передали спереди. Другие способы сообщить о происходящем на площади регулярно сбоили. — Сказал, те ухари, что город жгли, приехали в обозах роднинских купцов. Надо бы в ответку сходить.

Предложение народ поддержал согласным гулом.

— Просит у веча слова над стражей и пять тысяч гривен на войско, обещает белозерцев нанять.

— Зачем белозерцы? Будто сами не справимся! Лучше своим заплатить.

— Вот и Хват Годинич так кричит.

— А кто Мстиславль держать будет?

— Посадник вышел. Говорит, там не только роднинцы были, ещё много кто, разный люд. Со всем югом, что ли, воевать? Кошкиных чагайцы подкупили, до них при всём желании не дотянешься.

Общественное мнение желало войны, расходились только в масштабах. Князь хотел большого похода с созывом ополчения и переходом под его власть городской стражи, посадники не желали давать ему слишком много полномочий, зато не возражали выделить деньги на наём вольных ватаг. Настоятели Обителей помалкивали. Там, конечно, собрались сильнейшие бойцы, но они в усобицах участвуют редко, практически никогда, выступая в качестве сдерживающего фактора.

Вскрывшееся участие Чагая меня ничуть не удивило. Большая и богатая страна, влиятельный перекресток торговых путей, она давно делала попытки укрепиться на севере. Слышал жалобы купцов, что чагайцы не пускают их торговать через свои владения и надо бы южан окоротить. Раньше повода не было, теперь появился.

Спустя пару часов криков и обсуждений решили следующее. Мобилизацию не объявлять, потому что ополчение созывается только в случае полномасштабного внешнего вторжения, какового сейчас не видно. Так как усобица не княжеская, обида нанесена всему столичному городу, вече берется за свой кошт снарядить не менее тысячи войска и вдобавок выделит три тысячи гривен на наём вольников. Также посадники обеспечивают войско припасом и отправляют посольства в соседние княжества для объяснения причин начала войны, будут просить помощи у союзников.

Тысяча воинов от города, триста человек княжеская дружина, пятьдесят — сто у каждого из сильнейших бояр, сколько-то выставят бояре рангом поменьше, да вольники, да охотные люди… Три тысячи наберется точно. Нормальная численность войска, которое средних размеров княжество может выставить не надрываясь. Причем учитывать надо не только количество, но и качество — иной боярин в одиночку сотню опоясанных бойцов разметает.

Я сразу подумал, что от семьи кто-то обязательно будет участвовать. Род сейчас должен демонстрировать силу и активность, подтверждая заявку на более высокое положение в княжестве, чем мы занимаем в данный момент. Так оно и вышло. Вечером дядя Милорад позвал отца и Остромира, заодно и меня прихватили. Отрок, тем более родич, обязан набираться мудрости от старших, поэтому младших поощряют присутствовать на совещаниях да помалкивать.

— Попробую ватажку малую собрать, — прикидывал дядя. — Если сразу десятком наниматься, условия по ряду лучше.

— Сейчас много кто захочет свою ватагу повести, — засомневался отец.

— Остромира возьму… Нет, не проси, Ратибор — ты при ходьбе иной раз кривишься, думаешь, не вижу! Нас двоих за глаза хватит. Торопыга и Несмеян тоже захотят, они потому и пришли в Березов, что славы ищут. Надо ещё воинов шесть найти.

Я поднял руку, привлекая внимание.

— Говори, Тихомир.

— К Ждану-кузнецу зайди. Сам он вряд ли пойдёт, но его сыновья с ватагами ходили, может, и сейчас пойдут. В худшем случае, снаряги даст задешево.

— Дело говоришь, — признал дядя. — Бойцы из ремесленников не шибко хорошие, ну да за полмесяца натаскаем.

— Мы по знакомым пройдёмся, поспрашиваем, — пообещал отец.

Десяток дядя соберет, возможно, даже большой, то есть двенадцать человек. У Милорада хорошая репутация, причем как в среде порубежников, так и промеж купцов, часто нанимающих воинов для охраны обозов.

Насчет ремесленников, о которых он нелестно отозвался, следует сказать подробнее. Начать придётся издалека. Пахари, они же ратаи, могут попутно заниматься каким-либо ремеслом, например, горшки лепить и продавать, изготавливать на продажу сани и телеги, ткать, резать кость и так далее. Для них это дополнительный заработок и побочная деятельность, из сословия они не выходят. Точно так же кузнец или горшечник, открывший собственную лавку и продающий плоды своего труда и изделия помощников, купцом не считается. Воин — всегда воин. Заниматься чем-либо ещё для него считается недостойным.

Однако есть ряд профессий-исключений, заниматься которыми незазорно для профессионального бойца. Бронники, оружейники, шорники, коневоды, полевые хирурги, путешествующие торговцы (те, которые в лавках сидят, не в счет), речники и моряки, хоть у нас в княжестве они не появляются. Среди всех этих категорий принято попутно с освоением ремесла также изучать и воинское искусство, поэтому очень многие из них с полным правом получают воинский пояс. В дружину их, конечно, не возьмут, да и в полноценных наёмных отрядах они встречаются редко, но в войско или стражу примут с удовольствием. Молодые ремесленники часто ходят с ватажками удальцов, чтобы потом, нагулявшись, продолжить отцовское дело.

Содержание лошадей обходится дорого, поэтому позволить себе их могут только люди обеспеченные. В нашей семье три коня (кобыл мало и они почти всегда принадлежат заводчикам), почти все мужчины ходят пешком либо ездят на телегах, влекомых волами. Причем нужно учитывать, что местные лошади могут похвастаться крепкой чешуей и клыками, их рацион на четверть состоит из мяса.

Как следствие, основная часть войска — пешая. В поход идут налегке, припасы и амуницию везут в телегах, скорость у которых не шибко велика. Логистика диктует тактику. По сложившейся практике, войско состоит из двух частей, движущейся впереди конной и догоняющей основной, прикрывающей обоз.