На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 51

- Он целовал тебя когда-нибудь?- спросил вдруг, и Ания вскинула удивлённые глаза, недоумённо замерев.

- Конечно...- шепнула.

- Так же, как я?- Она не ответила, только нахмурилась, поджимая строго губы, не понимая вопроса, и Орвил снова спросил:- Ты чувствовала то, что и сейчас? Когда он целовал тебя, тебе нравились его поцелуи?

- Нет! Конечно же, нет! Он бил меня по губам, а потом целовал их... Мне было больно!

- Как сейчас?

- Нет!

- Сейчас тебе не больно?

- Нет.- Она встретилась с ним глазами и мягко улыбнулась вдруг.- Мне не больно...

Орвил снова обнял её, прижимая к себе, и опять заговорил шёпотом, мягко, так, что все слова его проникали в самое сердце:

- Вот видишь, я умею целовать без боли, не так, как он это делает, и если ты позволишь мне, я не сделаю тебе больно. Я никогда не смогу сделать тебе больно. Никогда-никогда. Это он наслаждается болью, он делает больно другим, особенно тем, кто рядом...

Она усмехнулась на его слова, разделяя их. В самом деле, барон Элвуд причинял боль всем, кто жил рядом с ним, словно упивался ею. Все просто терпели его.

- Ах, Орвил,- шепнула сухими губами,- можем ли мы, смеем ли мы это делать? Бог накажет нас! Это измена, предательство. Я – своему мужу, а ты – отцу... Ты знаешь, какие силы мне давало то, что я не изменяла ему в те дни, когда он бил меня, обзывал шлюхой и заставлял покончить с собой? Ты знаешь, что он сделал со мной перед тем, как отправить в монастырь?- Орвил отрицательно двинул подбородком.- На мне живого места не было, он хлестал меня плетью, как лошадь бьют, он выкручивал мне руки, да что говорить? Он сейчас прикасается ко мне – меня передёргивает. Я ненавижу его. И я...- Голос её сорвался на беззвучный сип,- я... я ещё и забеременела после этого...

Орвил хрипло выдохнул, понимая, что отец не ограничился только побоями, сильнее притиснул к себе, стараясь успокоить, передать часть сил от себя, самого-то страдающего головными болями и слабостью после падения на турнире.

И всё равно, он-то сам приехал сюда, добровольно, никто не заставлял его, а она? По своему ли желанию она стала женой этого дурного человека, кто заставил её? За что она терпит его побои и насилие? За что вынуждена делить с ним свою жизнь?

- Оставайся у меня!- предложил вдруг, и Ания перестала дышать, замерла.- Сейчас я – барон, у меня титул и замок, я не ниже его по положению, я смогу защитить тебя от всех, кто будет мешать нам. Я смогу.

- Начнётся война, Орвил. Ты понимаешь это?

- Мой сеньор поддержит меня.

- Это кто?

- Граф Мард. Это серьёзный человек, ему можно верить.

- Серьёзный настолько, чтобы развязать войну из-за любовницы своего вассала?- Усмехнулась горько.- Нет, Орвил, нет. Я не стану причиной войны...

- Она всё равно будет! Её уже готовят! Я знаю, я вижу! Думаешь, зря граф Гавардский вызвал отца к себе?

- Значит, я не стану поводом к этой войне!

- О Боже, Ания, какая разница? Война всё равно будет, с тобой или без тебя! Мы все будем замешаны в неё, не всё ли равно?

- И ты?

Он промолчал на её вопрос, понимая, что придётся ответить утвердительно, и Ания заговорила сама:

- Я не хочу, чтобы ты воевал против него. Он сделает всё, чтобы убить тебя! Ты слышал, как он орал на галерее? Он хотел твоей смерти! Он просил, требовал, чтобы тебя добили! Ты этого хочешь?

- Старый дурак! Я не слышал, мне потом рассказали...

- Ты улыбаешься? Ты думаешь, это смешно? Ты же знаешь своего отца! Ты лучше всех его знаешь! Думаешь, он простит тебе всё? Твой новый титул, твоё положение? Служение графу Мард? Меня? Нет! Ты не должен ввязываться в эту войну! Ты не должен воевать против своего отца...

- А клятвы? Обеты? Это мой долг – поддерживать своего сеньора! Я не могу иначе! Я не могу обещать тебе этого, потому что не смогу выполнить обещаний.

Ания глубоко вздохнула, думая обо всём этом. В замешательстве она позволяла целовать себя, подставляла шею, думая о другом, смотрела отстранённо в сторону. Опомнилась, когда рука барона уже расшнуровывала лиф её платья.

Что говорить? Начать сопротивляться? А вдруг она никогда больше не увидит его? Начнётся война, и они будут по разные стороны.

Шепнула рассеянно:

- Твоя рука...

- Мне хватит и одной.

Он снимал с неё её простое платье, помогал избавиться от одежды, и Ания ловила себя на мысли, что позволяет ему это делать. А Орвил, помогая себе вывихнутой левой рукой, добирался до вожделенного тела.

Он так давно мечтал об этом. С того самого мига, как увидел её ещё в монастыре. Хотел, зная, что она принадлежит отцу перед людьми, законом и перед Богом, но ничего не мог с собой поделать.

От безумного желания голова перестала соображать, он даже не чувствовал боли, не дававшей покоя все эти дни. Целовал и касался тела любимой женщины невесомыми пальцами, понимая, что любое грубое действие, малейшая боль отбросят его в самое начало. Она позволяла ему ласкать шею, руки, грудь, целовать живот и ладони. Он слышал, что его прикосновения рождают хриплые выдохи страсти и удовольствия, а не страх и скованность.

Она – молодая замужняя женщина переживала любовь впервые в жизни, и он не давал ей опомниться, не давал останавливаться, продвигая по этому пути всё дальше и дальше, открывая новое, пока не довёл до конца его, пока на глазах её не выступили слёзы благодарности, пока она сама не обняла его за шею в последнем объятии страсти, не желая отпускать от себя ни на миг, забыв обо всём.

Потом они лежали на постели, обняв друг друга, и долго молчали. Ания лежала на боку, глядя в какую-то точку в пространстве, а Орвил прижимался к её спине, невесомо обнимая своей больной рукой. Голова Ании покоилась на его плече, она еле дышала, всё ещё охваченная пережитым и прочувствованным.

Что это было с ней? Что это вообще было? Что случилось? Будто весь мир приобрёл краски, будто разгаданы все тайны бесконечной Вселенной, а рядом – тихое мужское дыхание на горячей щеке. И внешне ничего не изменилось. Та же комната постоялого двора, звуки музыки из распахнутого окна. И только Ания совсем другая, уже не та, что прежде.

Её пальцы осторожно касались больной руки Орвила, и она поймала себя на том, что чуть поглаживает её совсем невесомо только кончиками пальцев. Он здесь. Он рядом с ней!

Ох, никогда бы не заканчивалась эта ночь! Или жизнь пусть остановится сейчас же. Незачем больше жить, раз пережито это. Зачем ей завтра, когда в нём не будет его? Зачем что-то другое, когда у неё есть он?

- Ты видела, как я проиграл поединок?- спросил вдруг Орвил, и Ания недоумённо нахмурилась, возвращаясь в реальность.

О чём он? Что спрашивает у неё?

- М-м-м?

- Ты видела, как я упал с коня? Видела мой проигрыш?

- Да... Я не знала, что это был ты... Я вообще не знала, что ты был на этом турнире. Тебя не было на пирах... Я даже не знала, где ты вообще и что делаешь. Марин сказала, что ты был у них, а потом уехал. И всё...

Они молчали, думая каждый о своём.

- Почему ты барон? Как это получилось?- спросила сама, постепенно отдаляясь от того, что случилось, отправляя его в прошлое.

Орвил рассказывал ей о том, что хотел рассказать все эти месяцы, рассказывал о своих переживаниях, о мыслях, и они говорили-говорили-говорили, нежась объятьями друг друга, лёгкими прикосновениями пальцев рук, коленей, спин.

И им казалось, что ночь эта будет бесконечной, будет продолжаться без начала нового дня. Пока подступающий с востока рассвет не предвестил звон далёких колоколов.

Ания дёрнулась, сминая подушки под собой.

- Мне надо идти. Если кто-то узнает, что меня не было всю ночь, если он узнает – он убьёт меня. Орвил? Я должна идти...

Встала и принялась быстро одеваться.

- Есть ли хоть надежда, что я смогу уговорить тебя остаться и бросить его?

- Нет, Орвил, нет...

Он долго смотрел на неё, следил за её руками. Сел.

- Я провожу тебя... Я сам провожу тебя.