Дело о Черном Удильщике (СИ) - Карапетян Мария - Страница 50

— И что теперь, сопляк? — зло рассмеялся отец, слизывая с губ солёные, еще тёплые брызги. Он не предпринимал попыток освободиться из захвата. — Убьешь меня?

С дивана донеслись надрывные всхлипы матери, и Аркан, выругавшись, встал и вытер лицо рукавом рубашки. Алые сгустки размазались по щеке и, впитываясь в белоснежную ткань, стали расплываться на ней рваной бахромой.

Гидеон ощерился и, рывком поднявшись с пола, указал пальцем на дверь. Обращаясь к Далатии, зашипел сквозь зубы:

— В машину, быстро! — Вице-адмирал перевел взгляд на ихтиолога: — Тебя, очкастая, тоже касается!

Он проводил удаляющихся женщин взглядом и, перехватив косой взор Групер, рявкнул:

— С пособниками порой обходятся хуже, чем с зачинщиками. Запомни это раз и навсегда, щучье ты отродье!

Групер поторопилась к выходу и едва уловимо кивнула, прощаясь с инспектором и детективом.

— Как тебя зовут? — спросил Гидеон, обращаясь к пораженной женщине, которая пряталась за спиной Аркана.

— Как ты смеешь задавать вопросы после того, что устроил? — гаркнул инспектор, делая шаг вперед.

— Как тебя зовут? — отец проигнорировал слова Хамса-младшего и повторил вопрос, по-прежнему буравя взглядом его спутницу.

— Марван Катран, — коротко ответила старший детектив. Голос дрогнул и сорвался на высоких нотах.

Вице-адмирал довольно усмехнулся, провел рукой по ёжику волос, расстегнул верхние пуговицы рубашки и посмотрел Аркану в глаза.

— Катран, значит, — он порывисто вздохнул. — Решил в полной мере повторить ошибки своего отца?

— Закрой рот! — инспектор схватил Гидеона за ворот рубашки, но тот сразу же нанёс косой удар по рёбрам. Сын дрогнул и сдавленно застонал. Рывком потянул отца на себя. Ткань треснула, и небольшой чёрный лоскут остался висеть у Аркана в руках.

Отец несколько раз больно ткнул сына пальцем в грудь и произнёс:

— Когда течка пройдет, а сука, за которой ты волочишься сдохнет, я буду ждать тебя в Департаменте. Если откажешься нести службу, я сделаю так, что Роман Гвоздарь подведёт тебя под трибунал, и решением суда ты понесешь самое суровое наказание — смерть.

Аркан встрепенулся и подался вперёд, но Марван остановила его, ухватив за локоть. Гидеон развернулся и, чеканя каждый шаг, вышел из дома вон, громко хлопнув дверью.

Некоторое время пара стояла молча. После чего инспектор подошел к синей дорожной сумке, которую привезла с собой Далатия, присел возле неё на корточки и со свистом расстегнул молнию. Среди тёплой одежды, шарфов, вязаных свитеров, пестрых носков и перчаток лежало три небольших удостоверения в твёрдых красных обложках и крохотная чёрная бархатная коробочка. Аркан взял футляр, поднялся и подошёл к старшему детективу. Не говоря ни слова, мужчина открыл его, извлек из воздушного углубления красивое золотое кольцо и, подхватив руку Марван, надел украшение на её безымянный палец. Невеста с интересом осмотрела необычный, искусно выполненный вензель, который находился на ободке: две сплетенные меж собой акулы. Их хвосты были подняты кверху, а плавники раскинуты в стороны.

Детектив встретилась взглядом с Арканом и протянула руку к его лицу. Осторожно провела пальцами по взбухшей от удара щеке и вытерла свернувшуюся каплю крови из уголка его губ.

— Это фамильная драгоценность, — Хамс перехватил руку любимой и нежно поцеловал тыльную сторону её ладони, оставив на ней кровавый след. — Кольцо передается по материнской линии уже много веков. Теперь оно твоё.

На глаза навернулись слёзы. Голос сел, и старший детектив прошептала:

— Я люблю тебя.

Инспектор смахнул с её щеки мокрую дорожку и ответил:

— Я тоже люблю тебя, родная.

[1] Далатия или черная акула—вид акул из отряда катранообразных. В мире, где живут герои, видовая принадлежность играет важную роль: потомство от родственных видов более устойчиво к мутациям, а срок их жизни значительно больше.

Глава 26

Надежда на лучший исход

Хек стоял на пристани и всматривался в чёрную линию горизонта. Море тревожно вздымалось и, пенясь, выплевывало на причал холодную тёмную воду. Ботинки детектива насквозь промокли, брюки плотно облепили худые ноги. Громада волн грохотала и с шипением разбивалась о борта входившего в узкую гавань корабля. Большой, старый, словно видавший виды кашалот, он величаво рассекал морскую гладь и, казалось, совершенно не боялся сесть на мель. От высокой мачты к бортам было протянуто множество лоснящихся веревок, на которых болталось большое количество газовых фонариков. Горючее заканчивалось, и прежде яркий, насыщенный свет постепенно гас, погружая судно в кромешную темноту. Чёрные паруса гулко шуршали и хлопали на ветру.

Детектив отхлебнул из бутылки горького напитка и едва не поскользнулся, пошатнувшись от сильного порыва воздуха. Тучи расступились, и на небосводе показалась луна. Холодная, бледная, она глянула из-за туч и слабо осветила мрачный флаг судна. Ветер стих, и ткань на секунду перестала колыхаться. Мерлуза довольно улыбнулся, разглядев изображение открытого глаза без зрачка. Если ничего не предпринять, судно, ослепленное мраком погасшего солнца, потерпит крушение и протаранит пристань. Хек знал, что делать. Улыбка стала шире: детектив каждый год с нетерпением ждал, когда сможет вновь увидеть Йосефа, Умбрину, Звездочёта и, конечно, старуху Мóрию. Он поднял бутылку и не то чтобы запел, скорее, закричал во весь голос:

— Убей провидца, не глупи,

Он знает: ты идёшь!

И руки сунь его в тиски,

Давай! Чего ты ждёшь?

Предатель он, и смерть его

Давно уж заждалась.

Во имя сущего всего

Благословенна власть!

С корабля тут же донесся зычный хор голосов. Задворщики подхватили зловещую песню, и тишина разбилась о прибрежные камни. Волна качнулась, отступая от отвесной скалы, и чудовищный мотив, принесённый прибоем, зацепился когтистыми конечностями за острые камни. Лихорадочно затряс тяжёлой головой и расправил жилистые, изувеченные крылья. Безобразное тело осталось висеть на пологом уступе и хищно озиралось по сторонам, раздувая рваные ноздри.

Мерлуза услышал, как истошно скрипит деревянный корпус старого судна, почуял запах костра, жареной рыбы и забористого табака. Предупрежденные люди забегали, подготавливая корабль к швартовке. Трубное, раскатистое пение стало различимее. Хек сделал большой глоток и, вторя стройному басу, негромко пропел свой любимый куплет:

— Тот старый мрачный тёмный дом,

Провидец где живёт.

Не верь ему и не проси

Сказать о том, что ждёт.

Судьбы своей лучше не знать,

Так выпьем же до дна! Ха!

Легко ли смерти избежать,

Коль знаешь, где она?..

Убедившись, что корабль вошел в гавань и без препятствий пришвартуется, Мерлуза направился вглубь улицы Белых китов и дальше — к заброшенной пристани. Это место было последним в списке, и детектив возлагал на него большую надежду. Хек обошел все темные закоулки, каждую таверну, заглянул в окна нежилых зданий, наведался в пустую квартиру Артура, расспросил «коллег», но старьевщик бесследно исчез. Мужчина, полный сил, ума и хитрости, словно нарочно провалился сквозь землю, не желая отвечать на вопросы, которые Мерлуза собирался задать ему.

Закутанный в пальто детектив шёл по опустевшей улице, погрузившись в глубокие размышления. Руки замёрзли, пальцы на ногах окоченели. Холод пробрался внутрь и, облепив каждую косточку, медленно высасывал из тела последние капли тепла, жизненных сил и веры в хороший исход. В животе заурчало. Откуда-то издалека донёсся манящий запах еды, и Хек сглотнул наполнившую рот слюну. Вслед за мыслями о домашнем уюте вспомнилась Рита: её ласковые руки, желанные алые губы, манящий и такой родной запах сладких духов, звонкий смех, мягкость бронзовых кудрей. Правильно ли он поступил, отпустив её? Может, стоило проявить настойчивость и сделать возлюбленной предложение? Поговорить с Омираком, найти точки соприкосновения?