Куртизанка. Книга вторая (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 21

Аргайлы, как, впрочем, и некоторые корсиканские кланы, как раз вели торговлю в обход. Именно поэтому для Земного содружества кланы были настолько важны. Но Эван по себе знал, насколько опасна перевозка таких грузов – добрая треть кораблей не достигала цели, так что выигрыш землян в итоге был не слишком велик. Путешествия же по свободному космосу занимали настолько много времени, что с современным уровнем развития технологий были неприемлемы вообще.

Если бы не ситуация, в которой Эвана куда больше заботило, сколько ещё недель он проживёт, он бы с радостью взялся за предложенный проект. Но сейчас по всему выходило, что до конца он его уже не доведёт.

К тому же королева хотела делать представительство смешанным – что означало неизбежное наличие корсов в числе послов.

Последним аргументом, который для Эвана говорил скорее в пользу этого дела, чем против него, были категорические и бесконечные возражения леди Эстель. Кажется, она так и не смогла привыкнуть к тому, что она больше не жена князя Аргайл, и слишком близко к сердцу принимала чужие дела.

Эван сталкивался с этим не в первый раз и твёрдо знал, что единственный способ пресечь возражения на корню – сделать наоборот. Поэтому он на следующий же день после разговора с названной матерью взялся разбирать запросы, которые откладывал до сих пор.

Вечером он бросил дело недоделанным, а на утро обнаружил множество нестыковок в сметах, которые уводили дело далеко в сторону и существенно его замедляли. Начав разбираться что к чему, он основательно увяз в той работе, которую, с его точки зрения, должен был делать секретарь, но которую в этих условиях не получалось доверить никому. Ближе к двенадцати часам, выслушав сбивчивые объяснения Уезерли как и что с цифрами произошло, он всё-таки вернул бумаги ему и стал спускаться на первый этаж.

Теперь же, когда он стал садиться за работу в третий раз, мысли его раз за разом поворачивались к недавнему разговору – и Эван раз за разом думал, что более идиотски поговорить было нельзя.

Всё, что он высказал Элене, давно уже крутилось у него в голове. Девочка ему нравилась, девочка казалась не только красивой, но и любящей. Но как можно было верить хоть чему-то из её слов, зная, что то же самое она говорила другим уже десятки раз?

Иногда – пожалуй, даже почти всегда – Эван предпочитал этих мыслей не замечать. Ему осталось не так много, чтобы заниматься самокопанием.

Однако время от времени сомнения всё равно возвращались, и тут уже избавиться от них Эван никак не мог.

Масло в огонь подливали другие обитатели дома, едва ли не в один голос — напрямую или косвенно — говорившие о том, что Элена его использует. Эван понимал, что они попросту боятся, что он напишет завещание на Элену Лучини. Что было глупо – ему бы и в голову никогда не пришло так распоряжаться деньгами, которые лишь формально принадлежали ему, а на деле были всем наследием клана Аргайлов.

Окружавшие его люди, впрочем, мыслили явно иначе – и тем сложнее было Эвану написать завещание на кого-то из них. Абсолютно очевидным было то, что фамилия Аргайл не значит для них ничего.

Эти размышления, как и многие другие, Эван откладывал, пока Элена была рядом. Он, кажется, уже смирился с тем, что впереди у него не было ничего кроме нескольких недель, большую часть которых ему, видимо, предстояло провести в постели.

С наступлением холодов кашель с новой силой навалился на него, и теперь грудь болела ещё и днём. Чай, который давала Элена, немного снимал эту боль, но все три дня, что Эван сидел с бумагами, разругавшись с Эленой, та не приносила его и вообще никак не показывалась князю на глаза.

К вечеру третьего дня Эван уже не мог вспомнить, в чём заключалась причина ссоры. В четыре часа он вызвал к себе дворецкого и потребовал сделать ему чай – такой же, как делала Мадлен.

Через несколько минут чашка стояла у него на столе, но напиток не лез в горло – он был абсолютно не такой.

Эван всё же выпил его залпом и, сделав последнюю попытку сосредоточиться, решил подняться на третий этаж.

Стучаться в дверь девчонки-содержанки самому было невероятно глупо. И в то же время ещё более глупым было бы послать к ней слугу. Эван чувствовал, что не хочет пускать в их отношения никого.

Он постучал, но ему никто не открыл. Тогда Эван постучал ещё раз и, так и не дождавшись ответа, просто вошёл. Побродил немного по комнате, пребывавшей в необычном для Элены беспорядке, и, приоткрыв дверь в спальню, остановился, заглядывая в щель.

Элена лежала на постели к нему спиной и обнимала одеяло. Копна чёрных волос разметалась по подушкам. Там, где из-под них виднелось небольшое ушко, кожа девушки казалась ещё более бледной, чем всегда. В самой спальне царили сумерки, всё выглядело серым, и по щеке Эвана пробежал неприятный влажный холодок.

— Почему не натоплен камин? – вслух спросил он.

Элена дёрнулась и резко села. Молниеносным движением тонких рук откинула на спину волосы и тут же прошлась по ним, приглаживая.

— Князь… — растерянно сказала она и замолкла, глядя на Эвана, стоящего в дверях.

Эван провёл по стене рукой, включая свет, и под потолком замерцал небольшой огонёк.

Элена тут же начала тереть глаза. Эван осмотрелся кругом. Спальня выглядела так, будто в ней дня три никто не убирал.

— Я подожду тебя в гостиной, — сказал он.

Элена кивнула, и Эван шагнул назад.

Прошло несколько минут, прежде чем девушка, собрав волосы в хвост и накинув поверх сорочки халат, выбралась вслед за ним.

— Простите, — сказала она, — я вас не ждала.

— Ты должна быть всегда готова. Таков был договор.

— Простите, — повторила Элена растерянно и уже со злостью добавила, начиная снимать халат: — Вы хотите прямо сейчас?

— Элена! – Эван взял её за плечи и, хорошенько встряхнув, произнёс уже тише. – Перестань. Ты знаешь, что я не стану так.

Элена опустила взгляд.

— Простите, — повторила она в третий раз.

Эван какое-то время молчал.

— Ты не заболела? – спросил он после паузы. — Никто не видел, чтобы ты выходила. Да ты, похоже, всё время и пробыла здесь…

— Я в порядке, — сказала Элена спокойно, по-прежнему не глядя на него.

Снова на какое-то время наступила тишина, а затем Эван всё-таки произнёс:

— Это я, наверное, должен извиниться перед тобой. У меня просто был неудачный день. Ты ни в чём не была виновата.

— Вам не нужно… — перебила его Элена и тут же замолчала, снова отведя в сторону едва поднятый взгляд. Но, поскольку Эван тоже замолк, продолжила уже твёрже. – Вам не нужно извиняться передо мной. Поверьте, у меня были клиенты куда хуже — и со мной не сделалось ничего. Думаю, я перетерплю эту пару месяцев, даже если вы будете продолжать меня оскорблять. В конце концов, во-первых, я принадлежу вам, а во-вторых, это не так уж много. Наш контракт почти истёк, и оставшиеся недели достаточно быстро пролетят.

Эван молча смотрел на неё какое-то время. Потом развернулся и двинулся прочь. Дверь захлопнулась за ним, а Элена продолжала стоять, так же рассеянно глядя ему вслед. Она так и не поняла, что произошло. Но почему-то на лице князя ей почудилась боль.

Вернувшись в спальню, Элена попыталась снова задремать. Все прошедшие дни она в самом деле не хотела делать ничего. Даже книги, которые она обычно читала, если Эван оставлял ей время, опостылели.

Теперь же она ко всему не могла ещё и уснуть. Странное тянущее чувство в груди не давало ей покоя, и перед глазами так и стояло лицо Эвана, искажённое непонятной болью.

К исходу второго часа ей было уже всё равно, что именно между ними произошло и, позвонив в колокольчик, она вызвала к себе Чезаре, чтобы тот её причесал. Долго собираться Элена не стала, потому что странная тревога продолжала терзать её, и, едва закончив завязывать платок, стала спускаться на второй этаж.

Она постучала и тут же услышала немного рассерженное:

— Да.

А когда вошла в комнату, увидела, что Эван и Ливи сидят в приёмной и пьют чай. Тревогу мгновенно дополнила злость, но Элена молчала, не зная, что сказать. Эван с нечитаемой смесью чувств смотрел на неё. Ливи тоже поставила чай и оглянулась, и в её взгляде читалось нескрываемое: «Скройся с глаз». Впрочем, Элена и сама уже жалела о том, что пришла.