Электрик (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 42

Так, пошли какие-то непонятки для меня, мы же с ним щедро рассчитались уже, а у него в душе не то, что благодарности нет, обычного сочувствия беглецам не видно. Придется с ним не так сразу расстаться, как он захочет. Понятно, что после наших ног, копыт лошадей и колес телег остается хорошо заметный след, однако, такие предосторожности больше для своего личного упокоения.

Зато, я заметил, что даже в такой мути можно разглядеть, как меняется цвет болота именно над каменной дорогой, чем-то отличается заметно, более темным светом под лучами яркого светила.

Которое здесь называют Ариал, как я узнал совсем недавно.

Наверно, цвет отличается именно в такое время, когда лучи светила падают под определенным углом на поверхность болота.

Ну, едем быстро, Товер задает темп, совсем не опасаясь упасть с дороги куда-то, привык уже хорошо так ездить, похоже. Или еще какие-то ориентиры видит, нам пока непонятные.

Только, растревоженный гнус не дает продохнуть, махать ветками приходится постоянно, иначе лошади начинает жалобно ржать и, того гляди, бросятся в топь, чтобы прекратить невыносимые мучения.

Вот так, отмахиваясь от кровососущих насекомых ветками и защищая постоянно животных, мы как-то довольно быстро добрали до едва возвышающегося берега на противоположной стороне болота.

Куда залетели с ходу, продолжая отмахиваться и спасая стонущих от гнуса животных.

Отъехали метров на сто от берега по ровной земле, после чего Товер решил с нами попрощаться.

— Все, приехали. Теперь вам только прямо, дороги правда тут никакой нет, поэтому держитесь по светилу, чтобы оно прямо перед вами опускалось. До темноты еще два часа, успеете доехать до леса, вдоль него идет дорога в сам Стомбург.

— А объехать его как? — спрашиваю я, внимательно присматриваясь к сознанию проводника.

Что-то непростое ощущаю я в нем, не похожее на чувство хорошо выполненной работы, поэтому насторожился еще сильнее и приглядываюсь осторожно.

— Да это просто, как появится впереди платный мост, так за ним сразу направо.

— А дальше как до Баронств доехать?

Тут в сознании Товера мелькает неприкрытая злость на вопрос, а потом какое-то внутреннее торжество.

— Там все время прямо, как город объедете, так только прямо!

— А вот это уже он врет явно, — понимаю я про себя, говорит первые попавшие слова, просто, лишь бы что-то сказать и отвязаться от настойчивого клиента.

— Не хочешь у нас проводником поработать еще до завтрашнего полдня? Хорошо заплатим! — задаю я провокационный вопрос.

— Не, не могу, нужно домой срочно, — с явным сожалением изображает Товер, — Я бы с радостью, только, точно не могу.

— Три золотых талера помогут тебе не спешить домой? — продолжаю я проверять мужика.

— Нет, даже за три не могу остаться. Очень важное дело меня ждет, — очень вежливо, взяв себя в руки, отвечает Товер.

— А за пять талеров очень важное дело в твоей деревне не подождет?

Ну, не может же он отказаться от таких денег? Простой лесной мужик за половину своего годового дохода? Или не доверяет нам особо? Ну, если в чем-то накосячил, тогда правильно не доверяет.

Наемники уже поняли, что я не спроста так задаю вопросы и вербую проводника, однако, пока не вмешиваются в наш разговор. Обтирают морды лошадям и сами снимают все, что одели перед переходом.

— Не могу, сэр рыцарь, — сдерживая себя, отвечает проводник.

— Ну, не можешь, так не можешь. Тогда не задерживаю тебя, — отпускаю я Товера.

Он жмет руки всем нашим, суетливо прощается и начинает разворачивать на берегу болота свою подводу. Как я различаю то, что у него творится в голове.

Это злобное торжество, что он оставил нас в дураках! Провел ловко и умело, а мы скоро хлебнем горя!

Не знаю еще, как именно оставил, однако, киваю внимательно глядящему на меня Грипзиху и показываю, что Товера отпускать нельзя.

Потом подхожу к нему и шепчу:

— Просто схватите его с Тереком, только чтобы не помер внезапно. За руки придержите и потом свяжете.

Наемники отправляются к объезжающему высокие кусты проводнику и, не говоря ни слова, со спины подбивают ему ноги и растягивают на земле, удерживая за руки.

— А-а-а, — орет Товер от неожиданности и тут же именно меня упрекает за это нападение на честного человека.

Нашел, значит, виноватого.

А я внимательно осматриваюсь вокруг и мне совсем не нравится тот берег, на который нас вывел Товер. Он едва выше болота, весь такой песчаный и растут на нем только кусты, нет ни одного высокого дерева. Вдали виден холм метров пяти высотой, только, он тоже весь из песка и похоже, что его просто надуло сильными ветрами. На нем ничего не растет.

Держа за руки, проводника поднимают, и быстро вяжут руки сзади, пока он смотрит на меня, как-то странно заметно побелевший от ярости.

— Что, думал — всех обманул? Еще нет, не всех, поэтому теперь пойдешь с нами до конца.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Какой обман? Почему ты так со мной? Я же вам здорово помог! Теперь вас не догонят преследователи! — теперь соловьем разливается Товер, а я чувствую в нем сильнейший испуг.

Значит, все правильно делаем.

— Может и не догонят. А, может, и догонят. Вот, через пару часов будет ясно, — говорю я.

— Ничего, проедешься с нами немного. Побудешь проводником не за деньги, а за жизнь. Вяжите его и обыщите, как следует. Очень тщательно обыщите, обувь снимите, — командую я.

Наемники все исполняют, снимают обувь, невероятно грязную после похода по болоту.

Про нее я что-то понял, когда проводник опустил голову и в его сознании мелькнуло успокоение от чего-то, что он увидел. А смотрел он в этот момент именно на свои сапоги.

Да, сапоги очень грязные, однако, меня привлекает очень толстая подошва на них, слишком толстая. Я ощупываю ее пальцами со стороны каблука и упираюсь в кусок металла, немного торчащий из каблука, с завитушкой на конце.

После некоторых стараний я вытаскиваю из каблука длинное лезвие, очень тонкое и острое. А на лице Товера проскакивает смесь из разных эмоций, последняя из них точно страшное разочарование.

Я показываю всем само лезвие длинной в пять сантиметров с рукояткой-завитушкой, чтобы его можно было держать и еще удобно вытаскивать из каблука.

В самом каблуке сделан вырез под ручку, все выглядит почти незаметно для постороннего взгляда.

— Отлично подготовился, чтобы убежать из неволи, — замечает Шнолль, — Нам бы каждому так, когда руки связаны сзади, ночью опустил их к каблуку, достал мини-стилет и перерезал веревки. Таком лезвием я убью кого угодно.

— Боюсь, товарищи, это не последний сюрприз, который нас ожидает сегодня.

Наемники и лучницы смотрят на меня снова с удивлением, уже третий раз за пять минут.

Сначала, когда я предлагал пять талеров простому мужику, чтобы он проводил нас несколько часов. Потом, когда скомандовал схватить его и теперь, когда снова предсказываю новые проблемы.

Ну, я не знаю, как понять торжество проводника при расставании, однако, что-то очень нехорошее ждет нас впереди, и он про это определенно знает.

— Что там, засада? Как они могли обогнать нас? Давай, говори, пока не раскалили нож. Потом заговоришь, только, уже не весь целый, — рассказываю я проводнику его дальнейшую судьбу и вижу, что он боится.

Боится, только, все равно молчит.

— Так, проверим пока путь дальше. Кладите его на телегу, его лошадь с подводой тоже уведем отсюда, с берега и оставим немного подальше, за тем холмом, чтобы ее не видно было.

Передвигаться по отлогому берегу на нашем транспорте не так просто, мешают кусты, хотя сама песчаная почва довольно ровная. На том месте, где мы выехали из болота, остались хорошо заметные следы от лошадей и колес, так что я не боюсь потерять место, откуда мы приехали.

За длинными кустами бросаем телегу Товера с запряженной лошадью, нам она не нужна, а вот ему уже вряд ли понадобится по жизни.

Я посылаю Шнолля на лошади заехать на самую высокую точку, эту песочную гору, чтобы посмотреть вокруг.