В унисон - Михевич Тэсс "Finnis_Lannis" - Страница 68

Оправившись от первого шока, Хидео метнулся за другом и придержал того за плечо.

– Т-ты видишь это? – шепотом спросил Хидео, склонясь к уху Генджи.

– Что?

– Дым…

Генджи пошарил взглядом по коридору, но ничего не увидел. Он покачал головой, смотря на Хидео как на полоумного.

– Дым? – одними губами переспросил он. – Что-то горит?

Дрожащей рукой, в которой стиснул нож, Хидео показал в сторону двери.

– Там ничего нет, – тихо пробормотал Генджи.

– Я тебе клянусь: там дым! – Хидео начал выходить из себя.

Знаком Генджи приказал быть тише.

Неожиданно до Хидео дошло: все дело в чаше, благодаря которой он видит больше, чем Генджи. Если этот дым – завеса, предназначенная для того чтобы скрыть комнату от посторонних глаз, значит, Хидео нужно открыть ее.

Они медленно приблизились к двери, и Генджи стал внимательно прислушиваться к окружающим звукам. Хидео взглянул в дальний конец коридора и вздрогнул: прямо на его глазах некто в капюш оне завернул за угол, мелькнув в поле зрения всего на пару мгновений.

Хидео, бледный от страха, нервно дернул Генджи за свитер, и тот послушно отлип от двери, взглянув на Хидео с неприкрытым беспокойством.

– Кто-то только что ушел, – тихо сказал Хидео, указав в конец коридора.

– Тогда это наш шанс, – так же тихо ответил Генджи, берясь за ручку двери.

– Ты хочешь войти туда?!

– Там только Лили. Я больше никого не слышу.

«Он отчаянный безумец!» – мелькнула мысль, которая тут же исчезла, едва Хидео увидел, что дверь, окутанная дымом, не поддается рукам друга.

– Заперта! – удивился он.

Хидео оттолкнул Генджи и прикоснулся к ручке, мучительно думая о чаше и ее силе. Если она и вправду способна спасти мир, он должен выжать из этого атрибута в данный момент все, что только можно. Ради себя, ради друзей, ради невинных, загубленных душ. И ради Мичи.

Ему было так страшно, что он даже не мог до конца осознать всю степень своего состояния. Горло сдавило от нестерпимого ужаса, когда дверь с трудом поддалась, открывая проход в комнату, которая прежде казалась запертой. Чувствуя себя обессиленным, Хидео сделал шаг, выставив нож таким образом, чтобы в случае чего ударить без промедления. Он видел уходящего по коридору человека, но так и не был уверен, что этот человек – убийца.

Генджи вошел следом.

Первое, что они увидели – прикрепленную к стулу Лили, которая сидела у закрытого шторами окна со связанным ртом. В комнате горели свечи, по одной на каждом из столов, образующих вместе круг. Генджи бросился к Лили, чтобы освободить ее, Хидео ринулся следом, хотя и не был уверен, что это хорошая идея – вот так врываться к маньяку в логово.

Освобожденная Лили задергалась, шумя так громко, что у Хидео заложило уши. Он оступился, и в следующую секунду увидел, как Генджи ударили чем-то увесистым по голове и как он рухнул на пол, мгновенно теряя сознание. Хидео хотел броситься вон, но быстро не получилось: за два быстрых прыжка убийца мгновенно сократил расстояние между ними и наотмашь ударил Хидео по виску, лишая его почвы под ногами. Заваливаясь вбок, Хидео еще успел подумать, что все это – нелепый сон, но, когда на его молодое тело обрушилась лавина нестерпимой боли, он лишился возможности думать о чем бы то ни было.

Генджи: свято лисье слово

Звонкая боль яркими искрами рассыпалась по вискам и затылку – было так тяжело, что Генджи мутило. Приоткрыв глаза, он увидел всполохи рыжего света на своих коленях – пронеслась замедленная мысль о том, что он толком не успел разглядеть огонь, когда врывался внутрь.

Было крайне глупо вот так бросаться в омут с головой, не разведав обстановку. Генджи понимал, что сильно опозорился своим поступком, но решил не слишком винить себя за это. Когда он подошел к двери кабинета, ему показалось, что Лили осталась одна. Она всхлипывала и мычала, в комнате слышалось лишь ее прерывистое дыхание. В остальном было так тихо, словно никакого убийцы не существовало и в помине. Генджи предполагал, что убийца мог находиться рядом, но тогда он бы услышал его шаги или голос. Также Генджи надеялся, что у преступника нет с собой огнестрельного оружия – вряд ли Токутаро смог бы пронести в школу пистолет, но, даже если бы ему это удалось, он бы не стал так долго удерживать жертву в живых.

Все пять жертв были убиты холодным оружием и задушены, раньше убийца не использовал пистолет. Так с чего бы ему использовать его в этот раз?

Вот чего Генджи не просчитал – так это биты. Он не был уверен, что сможет обезопасить себя и друга кухонным ножом, но надеялся хотя бы разрезать путы Лили с его помощью. А вот бита, прилетевшая сзади, в его планы совсем не входила.

Как же сильно болела голова! Генджи запоздало почувствовал на скуле влажную каплю. Наверное, в месте удара лопнула кожа. Боли в голове было так много, что все ощущения смешались в одну кашу, и стало трудно понять, где именно случились повреждения.

Хидео еще не очнулся – он сидел, связанный по рукам и ногам на стуле рядом, голову свесил к самой груди, вот-вот может переломиться хребет. Не стоило ему приходить сюда. Генджи ведь чувствовал, что добром это не кончится, особенно если рядом с ним будет кто-то, кого он не сможет защитить. Однако довериться отцу он тоже не захотел. Только не сейчас, когда каждая секунда была на счету.

Как же так вышло, что Хидео отпер дверь, а он не смог? Что-то про дым говорил… если бы не больная голова, он бы точно пришел к какому-нибудь умозаключению, а пока мог лишь бесцельно блуждать взглядом по столу, что заставлен свечами для какого-то мерзкого ритуала, да смотреть на обессилевшую от плача Лили. Она еще всхлипывала, но слезы больше не текли по опухшему лицу, потому что она выплакала абсолютно все, пока ждала их.

Генджи тоже крепко связали – он не смог бы вырваться, даже если бы у него была огромная для этого сила. Он слабо пошевелил запястьями, прикидывая, сможет ли дотянуться до предплечья и вытащить из рукава крошечное лезвие, которое спрятал там на всякий случай. Чтобы лезвие не выскользнуло из рукава, Генджи привязал его к руке – если достаточно аккуратно потянуть лезвие на себя, оно плавно выйдет, не причинив вред ни веревке, ни коже.

– Вижу, ты уже очнулся, – проговорил Токутаро, заставляя Генджи вздрогнуть от неожиданности.

Он переводил взгляд с предмета на предмет, но так и не увидел убийцу. Он слышал голос в той части комнаты, где сидела Лили, но человека там не было.

Лишь когда Токутаро приблизился к свечам, Генджи увидел его обезображенное, перекошенное злобой лицо, которое не мог представить себе даже в самых страшных кошмарах. Токутаро смотрел на него пристальным взглядом, от которого все внутри холодело.

– Ты нарушаешь порядок вещей, – проговорил Токутаро, зажигая шипящую спичку и поднося ее к потухшим свечкам. – Ты должен был прийти с ней, разве нет? Я просил тебя! Прийти! С ней!

Его резкий крик заставил Лили заскулить и вжать в плечи голову. Токутаро, бросив на нее презрительный взгляд, расхохотался.

– Но это даже хорошо, что ты смог заглянуть ко мне сейчас, – продолжал он, любовно зажигая свечи. – Видел завесу? Если бы не она, сюда смогла бы проникнуть каждая собака. Поэтому-то, крошки, звать на помощь бесполезно.

Генджи напрягся, стараясь ловить каждое его слово, однако взгляд его целиком и полностью принадлежал Лили, на которую он смотрел, не отрываясь ни на мгновение. Ему хотелось, чтобы она посмотрела в ответ, но Лили была настолько испугана, что практически не сводила затравленного взгляда с Токутаро, кружащего возле нее. Он точно готовил ее к какому-то ритуалу, но Генджи никак не мог понять, к какому именно. И почему для Лили он устроил это представление, тогда как другие просто умирали, не успев испытать предсмертный страх.

– Уж не знаю, зачем ты привел этого парня, – проговорил Токутаро, бросая тяжелый взгляд на Хидео. – Но раз он свидетель, его надо убрать.