Как дружба с недружбою воевали - Етоев Александр Васильевич - Страница 12

– Не курю я, – ответил ему Андрей.

– Да, – кивнула ему невзрачная личность и протянула маленькую ладонь.

– Щекотун моё имя. Для друзей – Щекотило. Вы – Садко, я вас знаю, я вас в курилке видел.

Андрей Т. пожал ему руку, не желая показаться невежливым, хотя никакого особого желания знакомиться не испытывал.

– В курилке? – Андрей Т. попытался вспомнить, был ли в толпе уродов этот маленький человек-никто, но память молчала, как партизанка.

– Я там был, я за дым прятался. Помните, вы еще смеялись? Так это я вас изнутри щекотал, чтобы вы не боялись: А то бы они вас до смерти запугали… Ну, не до смерти, до смерти им нельзя, но досталось бы вам от них будь здоров. Эти парни пугать умеют. А здоровый смех, пусть искусственный, еще никому вреда не принес, только пользу.

– Спасибо, – ответил ему Андрей Т. равнодушно. Больше всего сейчас его занимала проблема выхода.

– Я много чего такого могу. Например, вот. – Щекотун прикрыл рот рукой. Где-то в стороне у стены кто-то судорожно закашлял. Андрей Т. посмотрел туда, но никого не увидел.

– Не смотрите, там никого нет. Это я.

– Вы? А кто кашлял?

– Я и кашлял. Это называется – управлять собственным кашлем. Школа маркиза де Карабаса. Кашляешь здесь, а звук раздается там, куда ты его направляешь.

– Интересно. А голосом вы тоже можете управлять?

– Нет, голосом не могу. Только кашлем, еще чиханьем, ну и… сами понимаете, чем еще.

– Ценное умение, даже завидно.

– Может, и ценное, только денег за него все равно не платят.

– Послушайте, – Андрей Т. попытался вырулить на интересующую его тему, – я ищу выход. Вы не знаете, где выход из Заповедника?

– Нету здесь никакого выхода. – Щекотун задумался. – Вход есть, – он опять задумался и добавил: – Говорят. Да кто его видел, вход-то, если никто отсюда не выходил.

– Странное у вас заведение: вход есть, а выхода нет. Послушайте, а эти, из снов, они же сюда как-то входят?

– Ну, этим просто. Они через сон и входят. Дойдут до стены, приснятся себе, что они внутри, и – уже внутри.

– Больно хитро. Трудно уловить суть.

– Суть простая. Кто там – те там. Это люди. А кто здесь – те здесь. Это мы. Вот и вся суть.

– А администрация? А директор?

– То ж администрация, то ж директор. Они ж не мы, для них законы не писаны.

– Какие законы?

– Законы природы.

Путаная была какая-то философия у этого мастера передавать кашель на расстояние. Говорил он вроде бы доходчиво и разумно, но если вдуматься, никакого смысла за этой его разумностью не стояло.

– Ну, хорошо, а пожарный выход? Какая-нибудь пожарная лестница в вашем Заповеднике есть? Существуют же противопожарные нормы. Никакая комиссия не примет здание, если при строительстве не соблюдены нормы противопожарной безопасности.

– Это у людей нормы. – Щекотун зевнул и пожал плечами. – А у нас – у нас же ни в огне никто не горит, ни в воде не тонет. Вот и нормы для нас не писаны. Вы ж – Садко, вы сами должны знать, вы ж к Морскому царю на дно ездили. Кстати, никак не могу понять, зачем Морскому царю беломор? Там же под водой сыро, он же там весь размокнет.

– Какой беломор? – Андрей Т. ничего не понял.

– Ну как же. В песне еще поется: «Три пачки беломорчика» и так далее.

– Ах это? Ну это просто фольклор. Не было беломора, и тройного одеколона не было. Все это выдумано для рифмы. – Андрей Т. посмотрел в окно на темнеющие верхушки деревьев. – А окна здесь открываются? Должны же их когда-нибудь мыть.

– Нет, окна глухие, на полметра уходят в стену. И стекла в них не простые. – Щекотун размахнулся и ударил кулаком по стеклу. – Стибоновое стекло, такое на батискафах ставят. Здесь у нас всё стибоновое. Пол – стибоновый. Стены – стибоновые, и потолки, и крыша, даже рамы на окнах.

– Не понимаю, к чему такие предосторожности, если всё равно отсюда не выйти?

– Это вопрос к начальству. Еще бывший министр Вунюков отдал такое распоряжение, чтобы во всех филиалах НИИЧАВО вместо обычного стройматериала применяли этот самый стибон. Раньше было не так. Раньше просто накладывали чары и всё. Но начальство решило: раз кто-то их наложил, значит, кто-то может их и убрать. Поэтому и заменили стибоном.

– Значит, выхода нет. – Андрей Т. хмуро посмотрел на окно, перевел взгляд на нового своего знакомого и выдавил из себя улыбку. – Спасибо, что выручили меня в курилке.

– Пустяки, это мы завсегда пожалуйста. Спрашивайте, если что. Меня тут любая баба-яга знает.

Расставшись с Щекотуном-Щекотилой, Андрей Т. поплелся по коридору. В голове его колотили в шаманский бубен злость и желание набить кому– нибудь морду. Он не верил, что бывают такие бредовые ситуации, когда из здания невозможно выбраться. Не верил и всё. Он толкнул какую-то дверь, зашел в какую-то комнату, схватил со стола графин и с силой запустил им в окно. Хлынул стеклянный дождь, графин пал жертвой человеческого безумия. Окно же, как глядело невинным взором на возмутителя общественного спокойствия, так и продолжало глядеть.

– Вот гады! Стибон еще какой-то придумали на мою голову! Ненавижу! – Он ухватил стул, хотел им садануть по стеклу, но дверь позади скрипнула и Андрей Т. почувствовал, что в помещении он уже не один.

Как был, со стулом над головой, он медленно повернулся к двери. У порога стояло маленькое юное существо – в сарафанчике, в белых тапочках «Адидас» и с короткой стрижкой под мальчика.

– Это вы тут посуду бьёте? – Юное существо хихикнуло и лукаво подмигнуло Андрею Т., кивая на вознесённый стул.

– Я… – Андрей Т. покраснел и опустил стул на место. – Простите.

– По мне, так хоть всю ее перебейте, только зря это, отсюда убежать трудно.

– Извини, девочка, но кто тебе сказал, что я собираюсь куда-то бежать?

Девочка снова хихикнула.

– Я бы убежала, но мне не надо, – сказала она, словно бы не слыша вопроса.

– Интересно, а как бы ты убежала?

– Вот видите? Если бы вы не собирались отсюда бежать, то не спрашивали б.

Теперь настала пора хихикнуть Андрею Т.

– Сдаюсь, я проиграл. Я действительно хочу убежать. Но не знаю, как это сделать.

Девочка подошла ближе и протянула ему ладошку.

– Я – Катя, девочка-людоед, обо мне еще в газетах писали. Что я бежала из-за рубежа от преследований хунвэйбинов и прославилась воровством кур. Еще писали, что меня хотят вскрыть, чтобы отыскать новые законы природы. Так я опять убежала.

– Подожди, подожди. – Он механически пожал девочке руку. – Что-то я такое припоминаю, где-то… – Андрей Т. напряг память, но ничего не вышло. Воспоминание ускользало, как рыбка. – Постой, – он удивленно посмотрел на нее, – хунвэйбины – ведь это было давным-давно. Сколько же тебе лет?

– Вообще-то, девушкам такие вопросы не задают, – сказала она жеманно, но тут же глупо хихикнула и пожала худыми плечиками. – Осьмнадцать! – Она гордо вздернула голову и посмотрела на Андрея Т. свысока.

– Восемнадцать? – недоверчиво покачал головой Андрей Т.

– Ну… четырнадцать. – Она покраснела и показала ему язык. – Между прочим, в Заповеднике человек не старится. Здесь у нас даже борода не растёт.

– Ладно, ладно, ты меня убедила. Девушкам такие вопросы не задают.

– Дружба? – Девочка улыбнулась.

– Дружба. – Теперь уже Андрей Т. протянул ей свою ладонь, и она ее потрясла, подпрыгивая при этом на месте.

– Мне отсюда не убежать, то есть убежать-то я отсюда могу, но там я буду никто, просто сказочный персонаж, клякса на пустом месте. А ты… В смысле, вы…

– Ничего, мы же с тобой друзья. Так что давай на ты.

– Вы… То есть ты… Не знаю. Сейчас подумаю. Есть здесь в подвале волшебная коряга – что-то вроде волшебной палочки, только ее фиг поднимешь, такая она тяжёлая. А действует она на весу. Если её поднять, начертить ею в воздухе теорему Перельмуттера-Коха, потом… – Она оценивающе посмотрела на фигуру Андрея Т., вздохнула и повертела головой. – Нет, с этой корягой даже ни у кого из наших не вышло – ни у Геракла, ни у Верлиоки, ни у Домкрата.