Последнее плавание адмирала - Сэйерс Дороти Ли - Страница 15

– После трех! – воскликнул Ридж. – Однако мне помнится, вы говорили, что часы на церкви пробили четыре незадолго до того, как вы заметили лодку.

– Часы! – усмехнулся Уэр. – Вы же не думаете, будто прилив станет играть в детские игры с часами, которыми вы забавляетесь летом? Вы играете в прятки со временем, поскольку у вас не хватает духу свыкнуться с мыслью, что придется встать на час раньше обычного. Это, наверное, хорошо для сухопутных, но моряков подобное не устраивает. Для них время всегда одно и то же, и нельзя его изменить.

– Значит, по летнему времени прилив начался этим утром чуть позднее четырех часов. Из того, что вы мне сказали, я делаю вывод, что он начал убывать вчера примерно в десять вечера?

– Именно так, в десять или чуть раньше, – произнес Уэр. – Как я и говорил, новолуние было два дня назад, что означает, что вчера вечером вода поднялась почти до предела. Сдается мне, что отлив, наверное, шел первые пару часов вниз по реке со скоростью примерно в три узла. После этого он немного замедлился, как и всегда.

– То есть человек, отплывший отсюда на лодке между десятью и одиннадцатью часами, мог легко добраться до Уинмута?

– Он начал бы отсюда дрейфовать, и скорее всего его унесло бы в море, – ответил Уэр. – Это, конечно, если бы он не пользовался веслами. С веслами легко добрался бы до Уинмута менее чем за час.

Старый моряк лукаво посмотрел на инспектора, и тот, поняв, что у того на уме, улыбнулся.

– Вы, наверное, догадываетесь, к чему я клоню, – проговорил он. – Прошлой ночью адмирал мог отправиться в Уинмут в своей лодке. Но если это так, лодка не могла вернуться сама по себе. Очевидно, кто-то доставил ее обратно и водворил в лодочный сарай.

Инспектор замолчал, надеясь услышать, что на это скажет Уэр, но старик лишь кивнул и продолжил молчаливо попыхивать своей трубкой. Ридж попробовал зайти с другой стороны.

– Уэр, а почему носовой фалинь на лодке викария был обрезан, а не отвязан? – внезапно спросил он.

Тот улыбнулся:

– Потому что другого ничего не оставалось, как сказали бы мальчишки викария, если бы вы их спросили. Это убийство, конечно, меня не касается, но я все утро размышлял над ним.

– Мне бы очень хотелось услышать выводы, к которым вы пришли, – тихо промолвил Ридж. – Почему вы, например, говорите, что носовой фалинь лодки викария нельзя было отвязать?

– Я не пришел ни к каким выводам, в том смысле, что не знаю, кто убил адмирала, если вы об этом. Однако легко сообразить, как лодки оказались именно там, где их нашли.

– Вам, наверное, легко, – заметил инспектор, – однако вы мне очень поможете, если все объясните.

– Хорошо, начнем с лодки викария. Пока мальчишки дома, ее не держат в лодочном сарае, а привязывают к свайной подпорке прямо на реке. Иногда ребята помнят, что надо снимать весла и уключины, когда выходишь на берег, но чаще всего забывают. Я видел их оставленными там десятки раз.

Теперь предположим, что они плавали на ней вчера вечером и привязали ее во время прилива или же его начала, что могло произойти между семью и десятью часами. Вы обнаружите, что в любой приливной реке самый высокий подъем происходит в первые три часа прилива, а самый резкий спад – в течение первых трех часов отлива. Итак, они подходят к берегу, когда вода поднялась довольно высоко, и что же они делают? Один из них стоит на носу и привязывает фалинь к свайной подпорке. Оба они – ребята взрослые, могут затянуть узел за метр-полтора над водой. Потом они с помощью шеста разворачивают корму, и теперь можно прыгать на берег. Наверное, они боялись опоздать к ужину и в спешке забыли снять и вытащить весла и уключины.

Инспектор Ридж кивнул. Пока он не узнал ничего нового.

– Теперь возьмем лодку адмирала, – продолжил Уэр. – Насколько я слышал, ее видели вскоре после десяти вечера или в самом лодочном сарае Рэндел-Крофта, или вплотную к нему. А вот в чем я почти уверен: если ее брали между десятью вечера и часом ночи, то вверх по течению не гребли. Не очень-то поплаваешь на веслах в такой тяжелой лодке против отлива в три узла. Уж поверьте мне, если на ней и плавали, то вниз по течению, а не вверх.

После часа ночи – по сухопутному времени, а не реальному – все могло быть по-разному. До четырех утра отлив вниз по течению оставался бы слабеньким, самое большее – один узел. Против него мог грести кто угодно, и потребовалась бы пара часов, чтобы, особо не напрягаясь, подняться вверх от Уинмута. Это ясно?

– Разумеется, – кивнул Ридж. – Все сводится вот к чему. Если адмирала убили в его лодке, она скорее всего находилась где-то ниже по течению от Рэндел-Крофта вплоть до Уинмута, так?

– Да. Вот теперь мне кажется, что убивший его вернулся назад в его лодке вместе с трупом. Предположим, он вернулся во время «мертвого» прилива. Этот субъект, кем бы он ни был, видит лодку викария, привязанную к свайной подпорке прямо на реке, и тут ему приходит в голову переложить туда труп. Он ставит лодки рядом, перемещает тело, и что же он делает потом? Как ему отшвартовать лодку викария?

– Не вижу особых трудностей, – ответил инспектор. – Ее же пришвартовали не цепью с замком.

– Вы не понимаете, к чему я сейчас клоню! Так вот, когда он вернулся, вода почти спала, и уровень реки опустился на метр или чуть больше с того момента, как лодку пришвартовали. Если только он не великан, он не смог бы дотянуться до узла, разве что вскарабкался бы по свае. Ему оставалось лишь одно – обрезать носовой фалинь. И есть одна вещь, которую вы, возможно, не заметили. Носовой фалинь сделан из почти новенькой манильской веревки в четыре сантиметра толщиной.

– Я заметил, что она относительно новая. Но сейчас я не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

– Вы когда-нибудь пробовали обрезать новую манильскую веревку обычным карманным ножом? Нет, пробовали? Но уж поверьте мне, что работенка эта не из легких. А если и обрежете, то у вас останется размочаленный конец. Но тут веревку обрезали ровно, словно резанули ее одним движением очень острого ножа. В любом разе, ее обрезали, и лодка стала дрейфовать.

Уэр выколотил трубку и снова принялся медленно набивать ее. Он достал из кармана плитку табака и осторожно отскоблил немного от нее себе в ладонь.

– Это острый ножик, – произнес он. – Я держу его, чтобы нарезать себе табачку. Но я бы и не подумал, что им можно за один проход обрезать тот носовой фалинь. Нет, там использовали нож поострее и потолще.

Пока Уэр продолжал набивать и раскуривать трубку, инспектор Ридж напряженно размышлял. Видимо, адмирал Пинестон снова вывел свою лодку и пошел на веслах вниз по течению. В таком случае адмирала убили где-то поблизости от Уинмута, а тело достигло места, где его обнаружили, примерно так, как предположил Уэр. Но можно ли как-то это подтвердить и доказать?

В котором часу он отплыл? Врач высказал предположение, что адмирала убили незадолго до полуночи. Опять же, если он действительно явился в «Лорд Маршал», то достиг Уинмута чуть позднее одиннадцати. Ему нельзя было надолго откладывать свое отбытие из Рэндел-Крофта. То, с каким нетерпением адмирал ушел от викария, указывало на то, что ему хотелось двинуться в путь как можно быстрее. Надуманное объяснение, данное племяннице, мол, он не пойдет к дому вместе с ней, потому что хочет выкурить сигару, скорее всего ставило целью избавиться от нее. Вероятно, адмирал намеревался отплыть сразу же, как только она окажется вне пределов видимости и слышимости.

Но если он поступил именно так, почему тогда его не видел викарий, сидевший в беседке до двадцати минут одиннадцатого? Ридж вдруг вспомнил, как викарий смутился, услышав об убийстве. Возможно ли, что он действительно видел, как адмирал отправился в свое таинственное путешествие, но у него имелись веские причины не раскрывать данного факта?

Размышления инспектора были прерваны замечанием Уэра, которому наконец удалось раскурить трубку.

– Вот ведь странная штука. Я не узнаю́ адмирала Пинестона, – сказал он. – Под таким именем на флоте числился всего один, когда я там тянул лямку, и видел я его часто.