Стальная Крыса идет в армию - Гаррисон Гарри - Страница 57

— Ты лучше не рискуй, заведи новую ксиву, — участливо посоветовал блондин.

— Легко сказать. Знаешь, как строго с этим в Пенсильдельфии?

— У нас с этим тоже непросто. Везде нужны связи.

Я встал:

— Ладно, мне пора. Счастливо, ребята.

Прежде чем выйти, я выглянул в коридор, убедился, что поблизости нет патрульных. Потом остановился у крыльца. Почти тотчас же появился блондин:

— Разумно. Чем меньше народу будет знать о твоих проблемах, тем лучше. Меня зовут Жак.

— А меня — Джим.

— Ничего, имя как имя. Сколько ты намерен заплатить?

— Немного. Больно уж год неудачный выдался.

— За три куска сахара могу свести тебя с кем нужно. Он запросит двадцать.

— Ксива тянет не больше десяти. Тебе — полтора.

— Хо, а вы, пенсильдельфийские, не такие олухи, как говорят. Ладно, давай сахар, и пошли.

Я заплатил Жаку его долю. Как только он повернулся, кончик кинжала слегка уколол ему кожу под ухом. Он застыл как вкопанный. Подержав у него перед глазами лезвие с капелькой крови, я сказал:

— Просто предупреждение. Свиньи ждут не дождутся, когда ты кого-нибудь сдашь. Но это не моя забота. Меня заботит моя шкура. Я чувствую, ты двурушник. Советую тебе в этот раз побыть однорушником, или я тебя пришью. Понял?

— Понял… — пролепетал он.

Я спрятал кинжал и хлопнул блондина по спине:

— Жак, ты мне нравишься. Схватываешь на лету.

Мы шли молча, и я надеялся, что он правильно все понял. Когда мне угрожают, я всегда все делаю наоборот. Но опыт показал, что по отношению к мелким преступникам угрозы срабатывают. Время от времени.

По пути нам попалось несколько баров, и Жак в каждый из них заглянул. В пятом заплатил за вход и махнул мне, чтобы я следовал за ним. Там было темно и накурено, со всех сторон звучала лязгающая музыка. Жак провел меня в альков, где музыка звучала тише — во всяком случае, была менее крикливой, чем расцветка полосатого костюма на сидящем там толстяке. Откинувшись на спинку грубого деревянного кресла, он потягивал из бокала ядовитую на вид жидкость.

— Привет, капитан, — сказал мой провожатый.

— Выкладывай, Жак, в чем дело, и проваливай.

— Капитан, не смей так говорить даже в шутку. Я по делу пришел; можно сказать, подарок тебе принес. Этому корешу нужна новая ксива, не то его загребут в армию.

В меня впились крошечные глазки толстяка.

— Жак сказал: полтора — ему, десять — тебе. Он уже свое получил.

— Вечно он путает. Двадцать, и точка. А комиссионные я сам ему выплачу.

— Ладно, черт с тобой.

Я отдал деньги. Он тут же достал из кармана пластиковые корочки с фотографией паренька, которому никак нельзя было дать мой возраст. Год рождения, указанный рядом с фотографией, тоже не совпадал с моим.

— Но ему же всего пятнадцать! — возмутился я.

— Ничего, у тебя тоже мордашка как у младенчика. Сойдет. Или сбрось несколько годков, или иди в армию.

— Ладно, беру. Я уже чувствую, что помолодел. Спасибо за помощь.

— Всегда к твоим услугам. Во всяком случае, пока у тебя есть сахар.

Я вышел из бара, перебежал улицу и юркнул в темную подворотню. Жак не заставил себя ждать. Несколько минут я бесшумно шагал за ним, потом стал догонять. Ощутив затылком мое дыхание, он резко обернулся.

— Это я. Не пугайся, Жак. Просто хотел тебя поблагодарить.

— А-а! Да брось ты, не за что, — промямлил он, испуганно обшаривая глазами пустынную улицу.

— Жак, окажи мне еще одну услугу. Дай мне взглянуть на твою ксиву. Хочу убедиться, что капитан меня не надул.

— Что ты! Он не такой!

— Верю, но все-таки хочу взглянуть.

В свете фонаря блеснул мой кинжал. Жак мгновенно выхватил из кармана и протянул корочки, очень похожие на мои. Я раскрыл их, повернул к свету, затем закрыл и отдал Жаку. Но он оказался подозрительным.

— Это не моя ксива! — пролепетал он, взглянув в удостоверение. — Это твоя!

— Верно. Я решил с тобой поменяться. Ты же сказал, что моя ксива — годная, вот и бери ее себе.

Я повернулся и пошел прочь. Шум прибоя и возмущенные вопли Жака постепенно стихли за спиной. Я был очень доволен собой. Если капитан меня не надул — Жак ничего не теряет. Если надул — тем хуже для Жака. Соломоново решение.

Чем дальше на берег — тем выше здания, чище улицы, ярче фонари. И тем сильнее меня одолевала усталость. Я не удержался от искушения войти в первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла, миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но, получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее.

Но отдохнуть, потягивая пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много «грязных свиней» шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки.

«Чего ты боишься? — укорил я себя. — У тебя же отменная ксива!»

Полицейские обошли зал, проверяя у посетителей документы, и наконец остановились возле моего столика.

— Добрый вечер, начальнички, — ухмыльнулся я.

— Нечего зубы скалить! Показывай!

Я протянул корочки. У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись от радости.

— Ты только погляди на этого орла! — толкнул он локтем напарника. — Это же сам Жак Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну, теперь все.

— Это свободная страна.

— Не для тебя, Жак. Мы знаем, что у тебя договор с портовой полицией. Вот и сидел бы там спокойно, капал бы на своих дружков. Но ты выполз из норы.

— Да что вы, ребята! — сказал я с дрожью в голосе. — Я сейчас же вернусь.

— Поздно! — хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих запястьях.

— Слишком поздно, — добавил тот, у которого раздувались ноздри. — Все, Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.

«Перестарался, — с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении полицейских. — Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная военная карьера…»

Глава 7

Мне отвели тесную камеру с жесткой койкой, но я не стал скандалить. После напряженного дня нужен был только сон. Должно быть, я захрапел, не успев коснуться головой грязной подушки. Спал я как убитый, а разбудил меня луч света, проникший сквозь крошечное зарешеченное окно.

«Знаешь, а ведь могло быть хуже, — попытался я себя приободрить. И тут же мрачно возразил: — Куда уж хуже!»

Мой живот заурчал, требуя еды и питья, и мне стало совсем грустно.

«Плакса! — обругал я себя. — Вспомни, что ты уже перенес. Не горюй. Пока у тебя отобрали только кинжал, зато остались деньги, ксива и… и отмычка», — добавил я мысленно. Присутствие этого маленького инструмента согревало душу. Появилась надежда на побег.

— Есть хочу! — завопил молодой человек в соседней камере и принялся трясти решетчатую дверь.

— Дайте пожрать. Мы ведь не преступники! — подхватил другой.

— Мне мамочка всегда подавала завтрак в постель…

Последняя фраза не вызвала у меня сочувствия, но идея насчет завтрака пришлась по сердцу. Я тоже заорал что было сил.

— Ладно, ладно, заткнитесь, — раздался грубый голос. — Жратву уже несут, хотя будь моя воля — я бы вам показал, как уклоняться от призыва!

— Черт бы тебя побрал, сержант! Что-то я не замечал в армии твоей толстой задницы.

Я отыскал взглядом того, кто это произнес. Парень держался чуть смелее, чем остальные нытики.

Ждать пришлось недолго, хотя вряд ли стоило это делать. Обычный суп с лапшой и сладкой красной фасолью — не самое подходящее блюдо для завтрака, на мой взгляд.

«Любопытно, — подумал я, — что нам предложат на ужин?»

Времени для раздумий на подобные темы была бездна. После кормежки никто в нашем зверинце больше не появлялся. Глядя в потрескавшийся потолок, я помаленьку пришел к выводу, что моя злая фортуна на самом деле не так уж зла. Ведь я — живой и здоровый — попал-таки на Невенкеблу! Впереди — многообещающая карьера. Осмотрюсь хорошенько, узнаю, кто тут чем дышит, — глядишь, и найду дорожку к генералу Зеннору, или как его там. Ведь он — в армии, и я скоро там окажусь; выходит, это удача, что меня загребли. К тому же у меня есть отмычка. Когда придет время, возьму и исчезну. Да и не так уж плохо в армии, в конце концов. Ведь я был солдатом на Спайовенте, не впервой.