Амулет на удачу (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 45

– Вот! – разжал он лапу, сжимавшую деньги. – Prostituée так себе оказалась, подержаться не за что!

– Да как ты смеешь! – задохнулась я от возмущения, по смыслу догадавшись, как он меня назвал.

Жандармы многозначительно переглянулись, и, ухмыляясь, подняли нас на ноги и заковали в наручники.

– Вы с ума сошли! – пылала я от гнева. – Эту морду видали? Чтобы я да могла польститься на такого?

– Знаем мы вас, prostituée, – хмыкнул один из жандармов, – красота мужика у вас измеряется по таксе в звонкой монете.

На этой философской ноте нас обоих грубо ткнули в спину, указывая направление, и погнали в сторону полицейского участка.

***

Примерно человек двести – среди них несколько женщин, включая меня – забылись тяжёлым сном или молча сидели прямо на полу за решёткой на разных этажах полицейского участка. Я сидела на самом верхнем, так называемом «полицейском» этаже, где помещали тех, за кем нужен был особый пригляд. Ну или представителей дворянского сословия, в кои-то веки от моего браслета-татуировки случилась польза: никогда не задумывалась, что эти вот штуки заодно работают как удостоверения личности. Камеры на этаже были одиночные и довольно тёплые, мне даже оставили рюкзак с вещами, на котором оказалось удобно сидеть. Зубастик догнал нас уже в участке, залетел сквозь зарешеченное окошко и теперь злобно поглядывал в сторону камеры напротив, где сидел мой незадачливый грабитель. Примерялся, нельзя ли этого гопника укусить или плюнуть в него искрой. Но в коридор лезть не решался, это в камере его оставили при мне, а вот как полицейские отреагируют на дракона в коридоре вопрос открытый.

Жандармам мы тоже были не особо интересны. Из камеры был виден угол, где располагалось нечто вроде комнаты отдыха: пара диванов и стол, за которыми расположилось семь человек, фуражки горкой сложены на краю стола, кители наполовину расстёгнуты. Один из жандармов варил кофе на местном аналоге электрической плитки и негромко рассказывал товарищам байку, остальные слушали. На столе лежали остатки еды и пустые бутылки. Эти хмурые мужики были на суточном дежурстве с полуночи до полуночи со вчерашней ночи. И сейчас на них навалилась усталость, все считали оставшееся от дежурства время, а мыслями давно уже отдыхали дома. И кофе их интересовал намного больше непонятных правонарушителей. Запереть до утра. А дальше пусть или смена дневных жандармов разбирается, или уже эти спихнут дело какому-нибудь полицейскому следователю.

– Чё лыбишся, мелочь зубатая? – хмуро поинтересовался гопник, с опаской посматривая на полную зубов пасть дракошки, который не стесняясь демонстрировал клыки и намерения всё-таки до обидчика добраться и что-нибудь у него откусить. – А ты чего орала как стукнутая? Ну отдала бы деньгу, и разошлись… А теперь вон и дело пришьют, и пацаны смеяться будут, что флики меня прямо с бабы сняли.

– Правда, что ли? – я представила, что про этого мужика придумают «коллеги по гоп-стопу», и мне стало весело.

– Я чё, клоун тебе, шо ли? Ты чё лыбишься, лахудра? – возмутился грабитель.

Я показала язык и сделала пару жестов, будто прикручиваю клоунский большой нос и уши. Гопник от этого ещё больше разъярился. У меня же веселье ушло быстро, потому что мысли были совсем безрадостные. Здесь чуждый, непонятный мне Лист, где патрульные ночной постовой службы искренне уверены, что я могу воспылать желанием к такой вот пропитой образине, пусть и за деньги. Про него байки травить будут. Интересно, а про меня? В принципе, сейчас, на спокойную голову, могу признать: теперь мне всё равно, в Академию обратной дороги нет. Что такое оплаченные пять лет обучения одной студентки против профессора, декана и члена Совета академии? Да возникни вопрос «он – или я», никто вообще даже думать не станет. Добраться бы до своего Листа… Интересно, а депортировать меня могут? Хотя бы в счёт денег за моё обучение.

Долго страдать мне не дали. Рядом со столом появился новый персонаж. Чином этот уже седой, низенький, но очень широкий мужик был явно постарше остальных, не зря все сидевшие вскочили было на ноги. Новый жандарм жестом показал, мол, не надо, не за вами. Одним глотком опустошил предложенную кружку кофе, после чего подошёл к моей камере и зазвенел ключами.

– Со мной пойдёшь. Зверушка твоя пусть здесь подождёт, вещички посторожит. А то ещё лейтенанта напугаешь, он твоей хозяйке потом такого выпишет, – хохотнул жандарм.

Я молча кивнула, ткнула пальцем Зубастику на рюкзак. Драконёнок важность момента осознал и спорить не стал. Дальше меня привели в кабинет к офицеру, и сразу стало понятно, с чего в участке так относятся к начальнику ночной смены. Молодой парень, не сильно старше меня. Смазливая и немного женственная красота, новенькая и необмятая форма. При этом смотрит на седого так высокомерно-снисходительно, будто лейтенант – опытный и всё знающий полицейский, а пришёл к нему зелёный салага. Замахав рукой подчинённому – пошёл отсюда, лейтенант толкнул меня на стул, направил мне в лицо лампу, сам же занял место с обратной стороны стола. Я немедленно заработала неприязненный взгляд, потому что хихикнула, до того мне эта сцена напомнила низкопробный кинофильм-детектив.

– Елизавета Орешкина, – произнёс лейтенант мои имя-фамилию, не переставая шуршать каким-то бумагами, разложенными перед собой. – О-о-очень интересно!

– Мне вот тоже интересно, кто вы такой и с чего меня здесь заперли. Меня, жертву ограбления как преступницу какую-то, – эх, пропадать – так с музыкой, тем более терять мне уже нечего. Дальше я вспомнила кое-что из книжек, которыми меня пихал месье Дюран: законы я читала и зубрила особенно усердно. – Между прочим, мадемуазель Орешкина. А вы даже не представились.

Лейтенант смутился, но на секунду, а дальше продолжил гнуть свою линию.

– Я проверил ваши данные, вы принадлежите знатному роду. Вас, чужачку с другого Листа, приняли как свою, и какой чёрной неблагодарностью вы им отплатили? Подумайте, что вы делали в столь позднее время на улице в районе Бельвю и в такой компании?

– Грабили меня, – сердито буркнула я, поняв, что толку с этим лейтенантом не будет. Наверняка в моей татуировке есть нужные данные, но он не смог прочитать или у него нет доступа. Проторчу я тут до утра, а этот фарс только измотает мне нервы и не даст выспаться. – Сколько можно спрашивать одно и то же? Я уже всё рассказала, когда меня привели. Неужели думаете, что отвечу что-нибудь новое?

Лейтенант на мои насмешки ухом не повёл, хотя и не ручаюсь – свет в глаза сильно мешал смотреть на его рожу.

– Гра-а-абил? – в голосе лейтенанта прозвучала издёвка. – А вот жандармы и Горс утверждают обратное.

«Он бы его ещё месье Горс назвал!» – я хмыкнула, представив себе такое обращение к этому гопнику. Лейтенанта моё поведение разозлило, видимо подумал, будто я над ним смеюсь. Он подскочил со своего кресла, в мгновение ока оказался рядом, нависая и сверля меня глазами.

– А вы не хмыкайте. Знатный род решил с вами породниться, а вы в подворотне развратом занима…

На полуслове лейтенант своей пафосной речью захлебнулся и с испугом покосился на дверь. Я тоже обернулась. В проёме стоял и хмуро наблюдал за действиями полицейского мой таинственный попутчик.

– Месье Фурнье!– лейтенант вытянулся по струнке.

– Монсеньор Фурнье, – хмуро поправил его неожиданный гость. – Вам напомнить, что вы нарушили, не уведомив как полагается о задержании дворянина центральное управление? И почему не переправили задержанную немедленно к нам? Не знаю уж, повезло вам или нет, что там сегодня дежурил именно я. Оставьте нас, – ледяным тоном потребовал незнакомец.

– Так точно, монсеньор Фурнье, – засуетился лейтенант, за что получил ещё один тяжёлый взгляд и пулей вылетел из кабинета.

Фурнье дождался, пока мы останемся вдвоём, дальше захлопнул дверь, подошёл и выключил лампу на столе. Я не знала, как на него реагировать: встать или продолжать сидеть? Судя по всему, мой попутчик был каким-то большим полицейским чином, не зря этот самоуверенный юнец суетился как ошпаренный. Строгие брюки, белоснежная сорочка, галстук, пиджак без единой складочки. Похоже, его выдернули с какого-то совещания или официального мероприятия, в поезде он не выглядел как жених на свадьбе. Помнится, там он был одет недёшево, со вкусом, но более утилитарно. Холодные серые глаза встретились с моими и поползли дальше, остановившись на руках, которые лежали на коленях.