Потаповы&Potapoffs (СИ) - Кралькина Елена - Страница 7

Алекс увидел мать и сразу успокоился. Он удобно устроился у Бетти на руках и начал улыбаться. Все бы на этом все и закончилось, если бы не отец… Черт его дернул пристать к Кларе с вопросом, что она здесь делает. Ее дом за забором. Пол еще не пришел в себя, поэтому ледяным тоном заявил, что Клара у него в гостях в соответствии с его приглашением. Он до сих пор не понимает, почему после его слов Бетти с Алексом пошла к выходу, а мать стала собирать детские вещи.

– Бетти с Алексом пока поживут у нас, – огорошил Павла отец, – возражения не принимаются.

После отъезда жены Пол выпроводил Клару, запер дверь и капитально напился. Бетти так и не вернулась к Полу. Целый год он ходил вокруг нее, но ничего не добился. Бетти подала на развод. Тогда Пол в отместку отцу и женился на Кларе, испортив себе всю дальнейшую жизнь. Отец до сих пор не простил ему развода с Бетти и брака с Кларой, смотрит на него не только с презрением, но и с брезгливостью.

13. Разговор с сыном

Павел опоздал на семь минут к объявленному времени видеоконференции с сыном. Боб слишком долго провозился с камерами. За Павлом, как оказалось, следили не только в кабинете, но и на лоджии, где он частенько, сидя в кресле, вел телефонные разговоры. Боб трогать «вражеские» камеры не стал, а поставил свои. Кроме того, он посоветовал Павлу собрать чемодан с самым необходимым на случай, если ему придется срочно вылететь в Россию. Потом они еще заехали к Бобу на квартиру, чтобы снять отпечатки пальцев с футляра.

Опоздание на семь минут – это уж не слишком большое прегрешение, но отец был в ярости. Павлу повезло, он сразу прошел в отцовский кабинет и занял место перед монитором, а вот Боб принял весь огонь на себя.

Павел время от времени беседовал с сыном, но больше по телефону. Сейчас, глядя на сына, он даже удивился, насколько сын повзрослел. Павел увидел не мальчика, а серьезного, взрослого мужчину. Под глазами у Алекса были синяки. Сын явно столкнулся с драмой или трагедией, которая поразила его до глубины души. Пожалуй, отец Павла прав, сейчас поднимать вопрос о срочном возвращении Алекса в Америку не ко времени.

– Папа, у меня к тебе очень серьезный разговор, поэтому давай не будем тратить время на обсуждение моего отъезда из Потаповска. Я никуда отсюда не уеду. Прими это, – Алекс как будто подслушал мысли Павла. Павел кивнул. – Я не буду рассказывать тебе все, что произошло сегодня утром на заводе, я только что очень подробно описал все деду. У меня есть личные просьбы именно к тебе. Я отдаю себе отчет, что я взрослый и должен решать свои проблемы сам, но в данном случае мне самому не справиться. Кроме как к тебе, мне больше обратиться не к кому.

– Алекс, ты знаешь, я сделаю все, что в моих силах.

– Да, я очень надеюсь на это. Не сочти меня, пожалуйста, параноиком, но, когда сегодня на демонстрации станка кто-то его включил и бедного Семена Лукича убила оторвавшаяся деталь, я почему-то сразу подумал, что хотели убить меня.

Павлу показалось, что сердце у него остановилось.

– Папа, не волнуйся, скорее всего, это мои фантазии, но все же вероятность такого события отлична от нуля. Я бы не стал беспокоить тебя, если бы не Надюша. Ты должен помнить ее. Она такая темненькая девушка с хвостиком. Работает вместе со мной.

– Да, я хорошо помню Надю. Что с ней?

– Папа, Надя сейчас в больнице, она была рядом со мной в цеху, когда произошел несчастный случай. Ей стало плохо, и ее увезли на скорой помощи. Папа, я люблю Надю, и она беременна. Она беременна моим ребенком. Я хочу, чтобы ты это знал. Если меня вдруг не станет… ты должен позаботиться о Наде и о своем внуке или внучке. Мне важно быть уверенным, что ты это сделаешь. Конечно, русские Потаповы помогут Наде, но мне кажется правильным, чтобы помог ей именно ты, мой родной отец. Я сегодня целый день переживал, что Надя потеряет ребенка, но только что позвонила тетя Майя из больницы, вроде бы прогнозы хорошие. Может быть, все и обойдется. Завтра из Москвы должен приехать какой-то знаменитый акушер-гинеколог для консультации. Его вызвал Игорь Валерьевич, ты должен его помнить.

Павел приучил себя хранить хладнокровие в самых форс-мажорных обстоятельствах, но сейчас чувства зашкалили: внутри поднялась буря и сжались кулаки. Павел встал. Ему надо было пройтись по кабинету, чтобы немножко прийти в себя и начать трезво мыслить. У него уже отобрали Бетти. Теперь кто-то захотел отобрать у него сына и внука. Этого он не допустит. Костьми ляжет, но не допустит. Черт, до Потаповска в лучшем случае он доберется только завтра к вечеру.

– Послушай, Алекс, завтра первым же самолетом я вылечу к тебе. Не мотай головой, мне нужно все увидеть своими глазами. Я переговорю с Максимом. Надо сделать так, чтобы Вы с Надей срочно оформили брак. Это надо организовать безотлагательно. Даже если Надя будет лежать в постели, брак надо оформить. Сам понимаешь, я тоже не вечен. Мало ли что может случиться, а так она будет под крылом клана Потапофф и сможет пользоваться всеми привилегиями.

– Не уверен, что тебе нужно приезжать, но я буду очень рад. Папа, это не все, о чем я тебя хотел попросить. Пожалуйста, не возражай, если мама захочет помочь Наде с малышом, и еще – не подпускай к ребенку Клару.

– Насчет Бетти можешь не сомневаться. Я буду только рад, если она будет нянчиться с внуками. А Клара… Я только что обнаружил, что у меня в кабинете установлена камера, которая следила за мной. Без участия Клары никто ее поставить не мог. Я бы подал на развод сегодня же, но Боб настаивает, чтобы я некоторое время делал вид, что ничего не произошло, якобы это нужно, чтобы он мог ущучить всех злоумышленников. Черт побери, очень хочется свернуть Кларе шею, а нужно… целовать ее в щечку.

– Папа, если зашла речь о маме. Я давно хотел тебе рассказать, все не было случая. Я случайно подслушал разговор мамы с тетей Никушей, здесь, в Потаповске, прошлым летом, когда ты уехал домой. Мама плакала. Я слышал только конец разговора. Она тогда сказала жуткую вещь: якобы и тебе, и мне было бы лучше, если бы ее не было в живых, якобы многие беды бы нас миновали. Я с тех пор боюсь рассказывать ей о своих проблемах. Вот и сейчас волнуюсь, как она воспримет все, что произошло на заводе. Лучше бы пока ей ничего не знать.

– Понимаешь, Алекс, ты уже взрослый, и я могу тебе кое в чем признаться. Ты, наверное, как и все, считаешь, что я человек-робот и у меня нет эмоций. Это не совсем так. Я просто стараюсь отгородится от окружающих, чтобы никто не вздумал лезть мне в душу. Я никогда никому о своих чувствах не говорил, скажу тебе первому. Я больше двадцати лет каждый божий день вою внутри себя от безысходности и тоски. Моя жизнь кончилась, когда мы расстались с Бетти. Она просто взяла и ушла от меня, черт возьми, без объяснения каких-либо причин, просто выкинула меня, как мусор, из своей жизни. Я не знаю, чем я провинился перед ней. Какая-то причина, скорее всего, была, но я ее не знаю. В конце концов, настало время расставить все точки над «и». Я сейчас же поеду к твоей матери. Мне кажется, будет лучше, если она пока поживет у тебя.

– Папа, мама сейчас читает лекции в Лондоне. Она освободится где-то недели через три. Я попрошу ее приехать к нам сразу после последней лекции. Хорошо бы Вы здесь с ней встретились и, наконец, поговорили начистоту. Ты прав, когда-то надо поставить точку на прошлом. Все детство я мечтал, чтобы Вы были вместе. На самом деле до сих пор мечтаю. Я точно знаю, что мама любит тебя и что ты ни в чем не виноват.

– Откуда? Ты знаешь, почему Бетти ушла от меня?

– Да, я знаю. Помнишь, примерно два года назад к нам приезжали дядя Максим, тетя Никуша и ребята? Тогда еще маме и тете Никуше дали премию клана за то, что они написали историю американских и русских Потаповых. Помнишь, перед самым отъездом ребят в Россию мы с ними целый день отдыхали на озере, а потом поехали домой к маме на барбекю.

– Конечно, помню, – это воспоминание было у Павла, как болячка, которую хоть и больно, но все время хочется трогать. Он тогда увидел Бетти после многих лет разлуки, и все спавшие до этого момента эмоции проснулись и пошли вразнос.