На жёлтый свет (СИ) - Ледовская Светлана - Страница 30

— Стоило начать с этого, — мужчина потёрся носом о мой. — В следующий раз брошу все дела…

— Обещаешь?

Вместо ответа, он вновь меня поцеловал, забираясь ладонями под футболку.

— Ты такая… — бормотал Булатный, сминая мою кожу, — нежная… такая сладкая…

От избытка ощущений, тонко вскрикнула. Ноги не держали и лишь благодаря тому, что мужчина вдавил меня в стену, я не упала.

— Зачем я тебе? — он обхватил моё лицо, всматриваясь в глаза, ища в них что-то.

— С тобой не страшно и…

— Это не мало, — отрывисто оборвал мужчина.

— …хочу спать с тобой ночами.

Его удивил мой ответ и даже озадачил. Слегка нахмурившись, Булатный шагнул вниз по лестнице, увлекая меня за собой. Конечно же я запнулась и он успел подхватить.

— Ноги не слушаются, — призналась смущённо.

Подняв меня на руки, мужчина вошёл в гостиную. Через несколько секунд я оказалась на диване. Но всё же успела заметить, что Виктор только пытается казаться невозмутимым. Его эрекция виднелась вполне отчетливо.

Он уселся напротив в глубокое кресло и забросил ногу на колено. Повторить этот жест мне мешала коротковатая футболка, а потому, я просто скрестила руки на груди и вскинула подбородок.

— Я не прошла какой-то тест?

Глава 45

Виктор не спешил с ответом. Он смотрел на меня оценивающе. Именно таким взглядом обычно одаривают подозреваемых. Возможно, он ожидал, что я начну нервничать или истерить.

— Зря ты это затеял. Мне надоели игры.

Поднявшись, направилась на кухню. Может кулинария и не была моим коньком, но вот кофе я готовила мастерски.

Турка вмещала две чашки. Именно так я объяснила то, что готовила напиток и для Виктора. Ведь не произвести впечатление на него, я пыталась. Вовсе нет!

— Я научилась варить кофе лет в пять, — мужчина продолжал молчать, но сел за стол. — Отец научил выбирать зёрна. Дожаривать их на сковороде, молоть и отмерять нужную порцию для каждого сорта. Он соорудил для меня крохотную стремянку, чтобы я могла стоять у плиты на достаточном уровне. Рядом с мамой. Она любила кофе. Добавляла в него корицу. Иногда миндальный ликёр или свежее измельчённый перец, который рос в горшках на подоконнике, — я приподнялась на носочки, чтобы достать до полки с аккуратными чашечками. Вряд ли ими часто пользовались. — Знаешь, собирать семена этого перца было настоящим приключением. Я довольно часто не смывала горечь с пальцев и… — Булатный подпёр подбородок кулаком и выглядел заинтересованным. — Когда я нервничаю, то варю кофе. Или разминаю в пальцах сигарету.

— Табак и кофе?

— Табачная лавка перешла нам по наследству. Отец решиил торговать там ещё и кофе, — я вспомнила, как он улыбался. — У нас в семье не курили, — здесь не было подставки из можжевельника и потому, я поставила турку на силиконовый коврик. Разлила напиток по чашкам. — У тебя есть фотоальбом? Снимки близких?

— Конечно.

— А у меня остались только воспоминания, ароматы и… — я замялась, но всё же продолжила, — сны. Некоторые меня мучают. Кое-что я совершенно забыла. Или думаю, что забыла.

— Тебе сняться кошмары? — Виктор взял чашку из моих рук и поставил на стол.

— Нет, снится… прошлое и… — меня оставило самообладание, — я не хочу об этом говорить.

— Не хочешь разделить это со мной?

Пришлось посмотреть на Булатного, чтобы убедиться, он всерьёз хочет знать правду.

— Я хочу разделить с тобой… и это тоже. Просто от мыслей бывает больно. И я не хочу, чтобы ты смотрел на меня с жалостью.

— Не стану, — уверил он.

Покачав головой, отвернулась к окну. Странно было сидеть за столом, на котором прошлой ночью я теряла и находила собственную душу.

— Расскажи мне о своём… женихе. Ты ведь замуж собиралась. За любимого человека.

Я едва не поперхнулась, поняв, что Виктор сказал это с деланным равнодушием. Слишком нарочитым оно показалось. Неужели он ревновал?

Мужчина опустил голову, будто наслаждался ароматом кофе.

— Всё не так, — для уверенности я стукнула ладонью по столу. — Совсем не так.

****

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы встретились на вечеринке. На одной из тех, где люди улыбаются друг другу и делают вид, что им не наплевать на окружающих. У меня только что вышел первый альбом. Подходили незнакомцы и поздравляли, восхищались и льстили. А мне хотелось домой. Запереться в своей квартирке, поставить старую пластинку и заварить кофе.

Вокруг было так много людей и никого, кого я хотела бы видеть. Мой агент не был готов к такому успеху. Он не знал, что говорить, как вести себя. Бросив меня в одиночестве, мужчина устроился у бара и пил, рассматривая официанток, разносящих закуски.

— Звездой быть непросто, — Далимов оказался рядом, когда я устала улыбаться.

— Не думаю, что это слово мне подходит.

— И не нужно думать, — странная шутка не пришлась мне по вкусу, но мужчина не смутился. — Тебе так думать не нужно. Но не мешай другим считать тебя такой.

— Мне просто нравится играть на скрипке, — я пожала плечами. — Не подозревала, что это понравится такому количеству народа.

— А я вот считаю, что это может быть только началом.

Улыбаться он тоже умел мастерски. Рустам вывел меня с вечеринки незаметно и очень удивился, что я вызвала машину, а не захотела составить ему компанию.

Однако визитку он мне всё же всучил. Я бросила её на столике в прихожей и забыла. На много дней.

Совсем скоро мой агент объявил, что работать со мной на прежних условиях он не может. Он твердил что-то о слишком большой ответственности, своих амбициях и моей узкой специализации. Утверждал, что нам стоит пересмотреть договор. В конце концов, он подсунул мне новые документы на подпись и дал несколько дней на раздумья.

Даже не имея нужного образования, я смогла понять, что в предложенном контракте прописаны странные условия. Согласившись с ними, я теряла права на свои произведения. Одно это заставило меня разорвать отношения с агентом и искать нового.

Желающих было не так уж и много. Отчего-то все продюсеры при моём появлении поначалу воодушевлялись, а спустя пару дней звонили с отказом. Объяснения были странные.

Далимова я снова встретила случайно. Мы столкнулись в одном из телевизионных центров, куда меня пригласили. Разговорились. Выяснилось, что Рустам способен помочь мне.

Очень скоро, мы обговаривали контракт. Юрист внёс правки и пояснения, и для меня началась новая жизнь. Агентом мой новый знакомый оказался замечательным. Мои гастроли оказались расписаны на год вперёд, в полном распоряжении оказалась шикарная студия и появилась небольшая команда музыкантов. Люди постоянно менялись, что меня не особо заботило. Сблизиться ни с кем мне так и не удалось. Оркестр всегда держался особняком, полагаю, считая меня звездой. Это слово стало проклятьем. Я и раньше была одинока, а с обрушившейся популярностью осталась в изоляции. Те, кто хотели быть рядом, зачастую оказывались лицемерами.

С Рустамом было легко. Он не пытался казаться мне другом, оставаясь продюсером и союзником. Постепенно он стал моим единственным контактом с окружающим миром. Конечно, ещё был секретарь. Точнее, секретари. Четверо или пятеро. Записные книжки я зачастую игнорировала, а вот с человеком, нудно напоминающим мне об обязанностях, это было сделать сложнее. Далимов именовал этих сотрудников компаньонами.

Постепенно я привыкла к постоянным полётам, новым городам и странам, огромному количеству писем. В свободное время учила литературный английский и иногда мечтала.

Однажды, я вернулась с длительной поездки. Уставшая, опустошённая, истосковавшаяся по живому общению. Рустам встретил меня в аэропорту, привёз в свой дом. Моя скромная квартира ему никогда не нравилась. Мы поужинали, открыли бутылку вина.

Когда он поцеловал меня, я не ответила. Оттолкнула. Но мужчина был настойчив и очень ласков.

Наверно, я просто хотела тепла. У меня долго не было никого. И вино.

Мы оказались в одной постели. Всё прошло странно, дергано и без огонька. Далимов пояснил это нервами и моей усталостью. А я попросила его вызвать мне такси.