Свадебное путешествие (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж" - Страница 27

— Угу. Но я же тебе тыщу раз объяснял, что у нас на гербе именно ирис, а не лилия, и у вас на флаге Франции — тоже.

— И прекрасно, — равнодушно зевнул Розанчик. — Ты ещё хочешь чего-нибудь съесть?

— Нет, — протестующе махнул рукой Джордано. — И так, три бутерброда, салат, спагетти… Я спать хочу.

— Чего-чего? — не поверил Розанчик. — Дома отоспишься! Пошли, нас ждёт покорённый город и целый день на разграбление. Вдруг там клад спрятан в стене каких-нибудь развалин?

Джордано заинтересованно поднял голову:

— Клад? Вряд ли. Здесь же археологическая зона — раскопки шли. Наверное, всё давно выкопали без нас.

Паж нетерпеливо пританцовывал на месте:

— Да вставайте, граф! Какая разница есть клад или нет, поискать-то можно…

— Ну, пошли, — Джордано неохотно встал с мягкой травки на склоне Фьезоле. — Сами пойдём?

— А с кем? — Розанчик развёл руками, указывая на всё мировое пространство, по его мнению, сейчас совершенно пустое: — Смотри, его с места не сдвинешь. — Паж кивком указал ниже по склону, где сидела четвёрка Ориенталь-Кливи`: муж — жена, брат и сестра. Гиацинт, о котором и говорил Розанчик, полулёжа в траве, мило беседовал с девчонками. Натал сидел неподалёку, слушая их. Амариллис и Виола смеялись.

Доблестный паж был прав: от "dolce far nienti"(4) в этой компании, Гиацинта не оторвут все клады мира, тем более какого-то несчастного холмика Фьезоле. Мальчишки, сразу сообразив это, умчались одни.

К отдыхающей четвёрке подошёл поздороваться Парис.

"Райграс-номер-два" был на год старше Гиацинта и на полголовы выше. Изящный брюнет с гладкой причёской и тонкими усиками, с томно-любезным выражением красивого лица, он имел полный набор данных для амплуа героя-любовника, кроме дара любить на сцене.

— Ещё раз приветствую всех! — Парис присел рядом с ними, аккуратно поддернув брюки на коленях.

— Салют, — поднял ладонь Гиацинт. — Вас благополучно отпустили на свободу?

— Как видишь, — развёл руками Парис. — Отпустили.

— К сожалению! — театральным шёпотом добавила Амариллис.

Герой-любовник пропустил едкую реплику мимо ушей.

— Я знаю, что творилось в театре в субботу. Благодарю.

— За что? — усмехнулся граф. — Что "одолжил" твою роль на один вечер?

Парис деликатно ответил:

— Во-первых, она — твоя. Ради того, чтобы уважаемый маэстро мог сыграть её вновь, я даже готов сесть в тюрьму. Ненадолго…

— Лет на двадцать, — с нежностью змеи пожелала Амариллис.

Парис махнул рукой:

— Не обращай внимания, она всё время ругается с тех пор, как ты передал мне спектакль. Я не так двигаюсь на сцене, не так говорю, не так пою, не так объясняюсь в любви…

— Не так целуешь, — Амариллис ядовито улыбнулась, сверкнув глазами.

— У, ведьма! — Парис погрозил ей пальцем. — У тебя ничего святого! Это же интимная подробность.

Амариллис наивно раскрыла глаза:

— Нет, дорогой. Это относится к твоей актёрской игре, и всем видно!

Он воздел руки к небу трагическим жестом, как бы говоря: "Но что я могу!"

Парис вовсе не обижался на неё. Красавчик прекрасно знал свои возможности. Да, он герой-любовник, ему удаются длинные слезливые монологи, красивые позы и томные вздохи. Да, "Лис Нуар" написана с учётом распределения ролей в первом составе труппы мэтра Жасмина, и Париса в главных ролях не значилось. И наконец (пусть это бесит Амариллис), он, как и она сама, с запада, из Ниора, и до южного бешеного темперамента Гиацинта ему дальше, чем до звёзд. Так что же?

Граф легко разгадал его мысли, хотя скорее, точно знал, что именно злит его подружку.

— Не расстраивайся. Это же не твоя вина, что мы не близнецы. Так уж получилось…

Амариллис иронично хмыкнула, но промолчала. Она прекрасно понимала, что Парис имеет свой предел возможностей, но простить ему этого не могла. Немного помолчав, она ехидно сказала:

— Твоё счастье, "любовничек", что "Лис Нуар" здесь шла только раз, и во Флоренции мы её больше не играем. В противном случае, я бы не советовала тебе появляться перед зрителями после субботнего вечера!

— Прекрасный совет, очень ценный, — Парис начал раздражаться. — Правда, я это и сам хорошо понимаю, но всё равно, спасибо за заботу!

— Это забота не о твоей персоне, а о наших сборах, — парировала Амариллис. — Мне лично…

Гиацинтпосмотрелна неё, и актриса замолчала.

— Может, всё-таки, не будем ругаться? — тихо сказал граф. — Истерика совершенно ни к чему, всё равно ничего не изменишь.

Виола дёрнула подружку за рукав:

— Идем лучше, погуляем.

— Пошли…

Дамы удалились вверх по склону, к воротам. Парис оценивающе повёл бровью:

— У тебя замечательная супруга. Рад случаю выразить своё искреннее восхищение. Почему вам всегда везёт, маэстро?

— Я задавал ему подобный вопрос, — подхватил Натал. — Так почему?

Гиацинт загадочно опустил глаза:

— Кто его знает… Так уж.

— Это не ответ, — улыбнулся Парис. — Друзьям-то открой тайну. В целях передачи опыта.

Граф покачал головой:

— Никакого секрета. Кровь трубадуров. Они всегда умели покорять женские сердца. Так что, передать опыт не получится. Надо чувствовать… — Он плавно пошевелил пальцами.

— Задавака! — фыркнул Натал. — Врёшь ты всё.

Гиацинт засмеялся:

— Не вру. Я всегда говорю только правду. У меня это и на линии любви написано. — Он издали показал свою левую ладонь.

— Да ну! Дай почитать.

Граф сжал кулак и весело помотал головой:

— Не-а!

Натал медленно поднялся и красноречиво разминал кулаки:

— А-ах, та-ак!… Парис, вперёд! Эти гасконцы совершенно обнаглели. Отомстим за честь Запада. Ниор и Пуату` — это сила! Не какой-нибудь там Прованс.

Гиацинт, ещё не вставая, несмотря на явную угрозу, со смехом возразил:

— Какой к чёрту Пуату`? В зеркало глянь! Ты же расист из Бразилии! А в Ниоре — одни болота…

— Кто??! Я тебе покажу расиста!

Они сцепились и, дурачась, покатились по траве. Парис сначала лишь благоразумно наблюдал, стоя в сторонке, опасаясь за свой отглаженный костюм. Но Гиацинт изловчился дёрнуть его за ногу, и герой-любовник, потеряв равновесие, грохнулся на землю.

Клубок из трёх тел катился вниз по склону. Перед глазами этих троих плясало голубое небо и солнечные зайчики.

— Та-ак, господа… Развлекаемся! — послышался строгий голос у них над головами.

Перекатившись словно резиновый мячик, Гиацинт первым встал на ноги и подал руку друзьям. Перед ними, осуждающе качая головами, стояли мэтр Жасмин и герцог Провансальский.

— Мы просто играем, папа, — невинно, с интонацией расшалившегося ребёнка пояснил Гиацинт.

— Это я вижу, — кивнул герцог. — Полюбуйтесь на своих воспитанников, мэтр!

Жасмин изучающе смерил их взглядом:

— Хороши! Его сиятельство граф Ориенталь… Финансовый директор театра, бразильский коммерсант… И ты!… — добавил он Парису. — Ведущий артист… Проявлял бы такую резвость на сцене, цены б тебе не было. Мда… цвет нашей молодёжи! — Жасмин пожал плечами: — Эти — ладно, но, Натал, тебе же тридцать!

— Тридцать один, — Натал стряхнул сухую траву с рубашки. — Но, мэтр, годы это не возраст. Вы сами неоднократно говорили…

Главный режиссёр сдержал улыбку:

— Вижу, я был прав.

— Вы всегда правы, мэтр. И необычайно прозорливы!

— Ваше сиятельство… Чем ты их достал? — вполголоса спросил сына герцог, безошибочно определив зачинщика свалки. — За что сражались?

— За честь Юга! — граф гордо тряхнул головой.

— О, Господи, — его отец возвёл глаза к небу. — Господи! — нахмурившись повторил он. — Взгляните, мэтр! Видимо на них так действует свежий воздух и простор. Эти тоже…

Все посмотрели по направлению, куда указывал герцог. Над каменной аркой Фьезоланских ворот, на их верхнем краю улеглись Виола и Амариллис, нежась на солнышке, точно две разноцветные кошки.

— Мадам графиня и ведущая актриса "Комеди` Франсез", — лукаво передразнил Парис.