Бал Цветов (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж" - Страница 22

— Повелеваю тебе пробудиться от сна и полностью повиноваться мне. И тело твоё, и сознание подвластны мне и послушно исполняют мои приказы. Открой глаза!

Ветреница открыла глаза, но её расширенные зрачки, отражавшие огонёк свечи, не видели пламени. Сиринга сделала какие-то пассы свечой, но Лютеция смотрела в одну точку и даже безотчётно не следила взглядом за рукой волшебницы.

— Отлично! Как твоё имя? Ты покорна мне и говоришь всю правду без утайки, — приказала Сиринга.

— Лютичная Ветреница Лютеция‑Анемона.

Даже во сне Ветреница цепко держалась за присвоенное имя и лишь частично рассталась с ним.

— Анемона? — удивился Розанчик. — Это же…

— Тихо ты! — сжал его руку Джордано.

— Сколько тебе лет? — Сиринга пристально смотрела на Лютецию, словно удав на кролика.

— Двадцать… пять.

— А уверяла, что двадцать два, — прошептал Мак-Анатоль.

Сиринга обернулась к племяннику.

— Она готова. Что спрашивать?

— Спроси, знает ли она мадемуазель Пассифлору.

Тётка повторила вопрос Лютеции. Та кивнула:

— Пассифлора Страстоцвет… Да, я её знаю! Эта мерзавка училась со мной в монастыре десять лет тому назад. — Лицо Ветреницы исказила злоба: — Она всегда была первой во всём, хотя не стремилась к этому. Мне никогда не удавалось угнаться за ней. Я её ненавижу! Но сегодня она королева в последний раз. Пришло моё время!

Любовница Неро замолчала, видя невидимое.

— Ты собираешься её убить? — задала вопрос прорицательница.

— Конечно, — бесстрастно отвечала Лютеция. — Она должна умереть именно сейчас, на балу, чтобы план Неро` достиг успеха.

Мальчишки во все глаза следили за допросом, их поражала холодная уверенность Ветреницы в своей правоте.

— Где ты возьмёшь яд?

— Я заберу его сегодня в три часа. Стучать два раза громко и два — потише. Улица Флеру`, 19, — отчеканила Лютеция.

Гиацинт качнулся от стены:

— Я знаю этот адрес. Флеру`, 19 — это салон Красавки Белладонны.

Тётка удовлетворённо кивнула:

— Самая знаменитая отравительница Парижа. Удар рассчитан наверняка. — И обратилась к Лютеции: — Ты сама пойдёшь за ним?

— Да. Яд давно заказан, половина денег заплачена вперёд. Белладонна меня знает.

— Жаль, — вздохнул Джордано.

— Где вторая часть платы? — невозмутимо спросила Сиринга.

— При мне, — ответила Лютеция.

Возможно, она уже видела себя уже в салоне отравительницы. Она достала из кармана в складках жёлтого платья чёрный кожаный кошелёк с золотыми.

— Десять тысяч франков, как договорились.

Сиринга забрала у неё кошелёк.

— Ого! Двадцать тысяч! — прошептал Розанчик.

— Не так уж много за первосортный яд. Так, дорогая, а теперь расскажи, как ты собираешься подсыпать яд Пассифлоре? — поинтересовалась Сиринга.

— Чаша королевы бала достаточно вместительна, — был ответ. — Главное узнать, в чьих руках она будет…

— А у кого бы ты хотела её видеть? — не выдержал Гиацинт, сам прекрасно зная ответ.

Но Лютеция не слышала его. Сиринга Китайская повторила вопрос:

— Кто понесёт чашу королеве бала?

По губам Лютеции скользнула змеиная улыбка:

— Мадемуазель Виола вполне достойна этой чести. Неро` и Нарцисс напьются от счастья, когда она и её возлюбленный будут навеки погребены в тюрьме или казнены за убийство. Должны же принцессы наказать виновных, чтобы не испортить репутацию двора Алой и Белой Розы?

— Должны, — согласился Гиацинт. — Спасибо, тётя, твоя помощь бесценна.

— Что ж, дорогой племянник, как ты думаешь поступить с ней?

Гиацинт отделился от стены и засунул руки в карманы — так ему было удобнее размышлять.

— М-м… ты и Мак-Анатоль подождёте нас, не здесь, конечно… Мак, можно спрятать эту красотку у тебя? Ко мне может нагрянуть Виола, а у Розанчика и Джордано — родственники.

— Конечно, о чём речь! — воскликнул юный мусульманин с арабской пылкостью.

— А я тут при чём? — недовольно проворчала Сирень. — Меня ждут клиенты.

— Тётя, ты должна проконтролировать, чтобы она не проснулась, пока мы не добудем яд. А потом разбудишь её, и Лютеция будет помнить всё так, как ты ей внушишь. Расскажешь Маку про тибетских монахов, про Китай, йогов и про всё что хочешь, он благодарный слушатель, да?

Мак-Анатоль кивнул.

41.

— Как мы собираемся достать яд, ведь эта ведьма, Красавка Белладонна, ждёт именно Лютецию? — осведомился Розанчик.

Друзья совещались, спускаясь по коридору. Мак-Анатоль и Сиринга остались караулить заложницу.

— Проклятье! — резко остановился Гиацинт. — Я собирался попросить Виолу переодеться в жёлтое платье и явиться к Белладонне, но за ней следит Нарцисс, чья сестрица только что поведала нам интереснейшую историю. К тому же, к Виоле приехала её родная сестра, монахиня ордена Пассифлоры. Пятиминутного разговора с ней достаточно, чтобы Виола стала неспособна думать ни о каком заговоре!

— Шиповничек сейчас не сможет нам помочь, — заметил Розанчик. — Она не умеет притворяться, не знает характера Ветреницы, и Лютеция на добрую голову выше неё. — Паж разочарованно цокнул языком.

— Моя сестра Джорджи, конечно, высокая, но она органически не переносит всякие интриги и авантюры. Да и жёлтого платья у неё нет, — добавил Джордано.

— А если бы и нашлось, смуглянку Джорджи надо, как минимум, месяц держать в подвале, чтобы она побелела и стала отдалённо похожа на Лютецию, а на это у нас нет времени, — подытожил Гиацинт.

— Да, моя сестра для этого не годится, — согласился Джордано.

— Твоя сестра, его сестра, сестра Виолы… У всех есть сёстры, почему я — единственный ребёнок? — сердито засмеялся Гиацинт, не переставая размышлять.

— Тебе сестёр всегда заменяли многочисленные поклонницы, — ответил на риторический вопрос Розанчик.

Гиацинт яростно дёрнул себя за ухо. Видимо, этот способ стимуляции мыслей помог принять решение. Граф резко повернулся к Розанчику:

— На этот раз ты прав. Друг, ты гений! — он хлопнул Розанчика по плечу.

— Я всегда прав, — буркнул тот, пряча довольную улыбку. — Но всё-таки, что ты придумал?

Вид Гиацинта был довольно мрачный.

— Я знаю, кто сыграет роль Лютеции так, что родной брат не заметит подмены.

— Кто?

— Ты помнишь Амариллис?

При упоминании этого имени, Розанчик покраснел, как пион. Джордано недоумённо переводил взгляд с одного друга на другого.

— Ещё бы, тебе ли её не помнить, — невесело усмехнулся Гиацинт, видя смущение доблестного пажа. — Первая любовь не забывается. — Он обратился к Джордано: — Амариллис — наша подруга детства. Учились вместе во Дворцовой Оранжерее. Мы с Розанчиком там приобретали изящные манеры без особого успеха и учились верховой езде, фехтованию и танцам.

— Ты, правда, урокам верховой езды предпочитал прогулки с подружками на лоне природы, а тонкости фехтования изучал на практике, сражаясь на дуэли со всеми бретёрами Парижа, — едко заметил Розанчик.

— Да, со всеми бретёрами, причём одновременно. Кажется, эти уроки сегодня пригодились? — остро прищурился Гиацинт. — Зато, я не пропускал уроки танцев, — добавил он. — Ты должен быть благодарен Амариллис, ведь именно она научила тебя пристойно двигаться под музыку. Отличная девчонка, Джордано. Поверь мне…

— Слышала бы Виола! Какой мечтательный тон, — съехидничал Розанчик.

По лицу Гиацинта прошла тень. Он отвернулся и смотрел в сторону.

— А что стало с этой мадемуазель? — осмелился спросить Джордано.

— Она не мадемуазель! Эта… — взвился паж, но снова поник под пристальным взглядом Гиацинта. Тот ответил:

— Амариллис не из придворных дамочек. Едва закончив образование, она ушла на сцену. Сейчас она работает в "Театр Франсе`".

— В "Комеди` Франсэз"? Она актриса? — с любопытством спросил Джордано.

— И, могу сказать, прекрасная актриса, — кивнул Гиацинт.

— Тоже мне! — проворчал Розанчик. — Думаешь, она согласится помочь нам?