Бал Цветов (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж" - Страница 19

— Да. Только что. Дорогая, это наш новый друг, Джордано, граф Георгин.

— Очень приятно. Виола Одората, — фрейлина по-дружески протянула юноше руку. Он почтительно пожал её.

Гиацинт подал гостье третье кресло, сам по привычке уселся на подоконник. Джордано и Розанчик также переместились ближе к окну.

— Есть новости? — деловито осведомилась Виола. — Что ты уже успел натворить? — она заметила, как подозрительно Розанчик опустил глаза при упоминании о новостях.

— Ничего особенного, — буркнул паж.

— Ничего особенного, дорогая. Он просто вызвал на дуэль Чёрного Тюльпана и всё, — уточнил Гиацинт.

Виола строго посмотрела на него.

— Надеюсь, ты всё уладил?

— Естественно. Но главное не это. Ты говорила, что Ветреница пошла гулять в сад. Неро` тоже примчался туда, сбежав от кузины Розанчика. Они устроили совещание, видимо, по поводу своей затеи, а Шиповничек выследила их. И, чувствуя себя оскорблённой в лучших чувствах, помчалась искать защиты у брата…

Виола с удовольствием выслушала историю о "непроросшей негритянской луковице" и весело смеялась, узнав конец поединка. Потом вновь посерьёзнела.

— Всё только подтверждает наши подозрения. К тому же, виконт Нарцисс явно следит за мной. Уверена, это приказ его дражайшей сестрицы, вернее, Чёрного Тюльпана. И ещё он принялся ухаживать за вашей сестрой, Джордано.

— Зачем ему Джорджи? — удивился юный флорентиец.

— За тем же, зачем принцу нужна была Шиповничек. Только она и ваша Джорджи дебютируют сегодня на балу. Скорее всего, кубок королевы дадут одной из них. Новенькие очень часто удостаиваются такой чести, — пояснила Виола. — Так что они правильно рассчитали.

Вмешался Розанчик:

— Хорошо, девочки попали под прицел потому, что они впервые на балу и не знают здешних опасностей. Но ты-то тут при чём? Ведь у обеих принцесс хватает фрейлин и без тебя. Вот, Маргаритка, например, или Фрейзия, Незабудка, Вероника, Ромашка, наконец! Они ведь только и мечтают, чтобы хоть как-то отличиться на балу. Каждая с радостью понесёт кубок Пассифлоре. Да с ними и безопасней иметь дело, — паж покосился на Гиацинта.

Виола вздохнула.

— Ты прав, конечно, но, во-первых, все знают, что я лично знакома с Пассифлорой. Моя сестра Фиалка состоит в её ордене. Стоит мне захотеть, кубок, естественно, понесу я, как и в прошлый раз. И, наконец, самое главное: я — близкая подруга Скарлет, и подозрение, если что случится, падёт на принцессу. А ведь Неро` её заклятый враг, так что вполне возможно, ему это очень выгодно. Заодно и с тобой бы они рассчитались, мой милый граф, — добавила она, обращаясь к Гиацинту.

35.

— Но ведь мы ничего не знаем точно, — заметил Джордано. — Если они хотят отравить Пассифлору, нужен, как минимум, яд, который не имеет привкуса и убивает наверняка.

— Браво, Джордано! Сразу видно — флорентиец. Никто лучше вас не разбирается в ядах, — одобрил Гиацинт. — Надо придумать способ узнать всё и перехватить отраву, пока не станет слишком поздно.

— Может, похитить Лютецию, и заставим её во всём признаться? — предложил Розанчик. Гиацинт усмехнулся:

— Интересно, как ты её заставишь, может, у тебя есть опыт работы в инквизиции?

— Даже это вряд ли поможет, — усомнилась Виола. — Тут нужна не сила, а хитрость.

— Может быть, напоить её каким-нибудь дурманом или загипнотизировать? — робко предложил Джордано.

— Хорошая мысль, но из рук никого из присутствующих она пить и есть не станет, — сказала Виола. — К тому же, отравить отравителя — это что-то новенькое во дворцовой практике!

Розанчик подпрыгнул на месте.

— Я знаю, кто загипнотизирует Лютецию! Мак-Анатоль, помощник иранского посла, может. Он же с Востока, должен разбираться в таких вещах.

— Я сам "с Востока", но не могу же загипнотизировать Лютичную Ветреницу, — возразил Гиацинт.

— Только потому, что она тебя хорошо знает и сразу сбежит, а так, смог бы, — уверенно заметил Джордано.

Виола с мягкой улыбкой уточнила:

— Действительно, Мак-Анатоль сможет нам помочь. Насчёт гипноза я, правда, не уверена, а вот поговорить с ним надо. Он наш самый верный союзник, потому что без памяти влюблён в Пассифлору.

— Значит, мы сейчас пойдём к нему, — решил Гиацинт, — как его найти?

— Он в левом крыле, в апартаментах для официальных лиц. Там же комнаты лорда Гладиолуса и роскошные покои иранского посла.

— Отлично. Мы втроём постараемся придумать, как заманить Лютецию в ловушку, а Мак нам поможет, — сказал Гиацинт.

— А что мне делать? — спросила Виола.

— Ты будешь отвлекать внимание Нарцисса и останешься на празднике. Только будь осторожна, любовь моя.

— Хорошо. Встречаемся через полтора часа на обеде. Сообщите, что вам удастся выяснить.

— Только ни слова принцессам и самой Пассифлоре, — предупредил Гиацинт. — У них всё-таки праздник, не стоит их беспокоить.

— К тому же, мы ещё ничего толком не знаем, — добавил Джордано. — У нас пока нет фактов.

— Достанем, — откликнулся Розанчик. — А ты смотри, не проболтайся никому, — предостерёг он Виолу.

Она пренебрежительно фыркнула:

— Вот ещё. Лучше сам держи язык за зубами от своей дорогой кузины. Пока никому об этом знать не надо. Идите, — повелела фрейлина. — И всё мне потом расскажете.

Гиацинт проводил её до дверей и обернулся к друзьям.

— Приказ ясен? Вперёд!

Они переглянулись и вытянулись в струнку:

— Ждём ваших распоряжений, капитан!

Он скептически усмехнулся:

— Пошли…

36.

Мак-Анатоль в задумчивости бродил по коридору левого крыла дворца.

Очень красивый высокий араб с печальными глазами, смуглой кожей и изогнутыми молниями чёрных бровей под ярким кораллово-красным тюрбаном с блестящей чёрной вставкой прятал руки в широченные рукава алого шёлкового халата с золотой оторочкой.

Мак-Анатоль не решался спуститься вниз, в зал, где сейчас, возможно, пребывала дама его сердца — великая мадемуазель Пассифлора. Он боялся встретить взгляд её прозрачных синих глаз, боялся, чтобы она не прочитала в его взгляде мучительной запретной любви.

Секретарь иранского посла приехал на бал сопровождать своего шефа. Мак-Анатолю шёл всего двадцать второй год, но юноша уже сделал блестящую карьеру. По слухам, отец Мак‑Анатоля занимал очень высокий пост при дворе иранского шаха. Возможно, в этом заключался секрет успешного продвижения по службе молодого дипломата. Но сам Мак проявлял прекрасные способности в общении с людьми, и знающие его, уверяли, что он и без протекции смог бы достичь успеха.

Однако в эти минуты молодой человек думал вовсе не о дипломатической миссии иранского посла при французском дворе. Тем более что посол приехал с поздравлениями от шаха, которые и передал принцессам, пожелав им долгих и счастливых лет жизни, мудрости и всего, что принято желать на юбилеи. Никакой иной задачи, кроме заверений в дружественных намерениях у представителей восточной державы не имелось. Послам предписано веселиться, как и всем гостям, и не обременять себя государственными заботами. Вот как раз этого — не обременять себя заботами — Мак-Анатоль и не мог. Все его помыслы занимала прекрасная дама, но в глазах влюблённого читалось отчаяние и безнадёжность.

Ещё бы! Мало того, что он на семь лет младше и не имел шансов заслужить хотя бы её внимание… Мало того, что прекрасная, слишком прекрасная, дама богата, известна во всём мире как благотворительница, покровительница бедных, просто святая, и у юного дипломата нет никакой возможности хоть отчасти стать достойным её… Мало этого, судьба воздвигла между ними ещё одну высокую стену, разделяющую куда верней, чем деньги, слава и общественное положение.

Пассифлора — глава и покровительница монашеского ордена. Она сама его создала и, хотя не имела монашеского сана, руководила всем и посвятила жизнь миссионерству. Она из древнего рода. Её дед, герцог Страстоцвет, построил на свои деньги несколько соборов и миссий в разных уголках мира (в том числе и в Южной Америке, где родовые корни их семейства). Что делать, она христианка по крови, христианка по рождению и, что гораздо важнее, христианка по призванию. Просто живой символ христианского милосердия!