Дьявол среди людей - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 21

16

И в тумане табачного дыма

Слово вымолвил старый стрелок,

Что для воина все достижимо,

Лишь бы только варил котелок!

Я решительно сказал:

- Надо что-то делать, Моисей Наумович.

Он зябко повел плечами под накинутой шубейкой. Лицо у него было измученное.

- Надо бы, - пробормотал он.

- Написать в облздрав? В министерство?

- Даже не смешно...

- Может быть, у вас в Москве кто-нибудь есть? Старые связи какие-нибудь... Нет?

Он безнадежно махнул рукой. Я сказал с раздражением:

- Люди же гибнут, Моисей Наумович! Может, в ГБ обратиться?

- Послушайте, Алексей Андреевич. Если верить этому вашему лейтенантику из милиции, в КГБ все и без нас известно... И потом...

Он замолчал и вдруг пугливо поглядел на небо, серое пасмурное небо, откуда сыпал на нас в безветрии мелкий снежок. Словно бы он ждал, что вот-вот на нас спикируют какие-нибудь "мессеры".

- Что - потом? - рявкнул я, чтобы подавить в душе страх. - Что потом, Моисей Наумович? Говорите же, мы здесь не шутки шутим!

- Все, что мы с вами знаем, они знают и без нас. А вот с кем они дело имеют, этого они не знают...

- А вы знаете?

Он поник головой и едва ли не шепотом произнес:

- А я знаю. Но они не поверят. Не готовы они.

- Но хоть мне-то вы можете сказать? - закричал я. - Я-то уж, кажется, ко всему готов! Да говорите же, черт подери, право!..

И он заговорил, а я стал слушать, выпучив глаза и раскрыв рот. Нет, к этому не был готов и я.

Ким Волошин, объяснил Моисей Наумович, не живой человек в полном смысле этого слова. Возможно, он не человек вообще. Ким давным-давно умер, был ввергнут в ад, осужденный на вечные муки, но ему удалось бежать. Бежать совершенно так же, как в нашем мире бегут из тюрем, колоний и прочих мест, куда менее отдаленных. А беглецу из ада, как и заурядному беглецу с каторги, требуется как можно скорее смешаться с массой, затеряться в толпе. Ведь адские слуга, упустившие его, рыщут в поисках по всему миру, чтобы нагнать, схватить и вновь ввергнуть в пучину немыслимых мучений! Но тут возникает закавыка. Никто не может представить себе, какие травмы и увечья получает иномирская плоть от разных там сковородок, котлов и раскаленных щипцов, но в первую очередь, очевидно, беглец озабочен заменить свое изувеченное иномирское обличье на нормальное тело обитателя нашего мира. Иначе и у нас его не поймут, и погоня настигнет в два счета. Ну и вот...

Моисей Наумович замолчал и со значением посмотрел на меня.

- Что - ну и вот? - тупо спросил я. Я обалдел. Все-таки передо мной был один из самых умных и образованных людей, каких я когда-либо знал. Материалист, черт подери. Медик!

- Вот он и ищет себе новую плоть, - пояснил Моисей Наумович. - А это не просто. Тела убитых на войне или погибших при катастрофах сильно повреждены. Переселяться в них - все равно что менять одну драную телогрейку на другую. А добраться до тех, кто почил более или менее естественной смертью, он не успевает, ибо эти телесные оболочки почти сразу же попадают к прозекторам. Ну и вот.

- Погодите, Моисей Наумович! Ну и вот, ну и вот... Каким образом все это согласуется...

- А я не знаю, каким образом. Я никогда ни о чем подобном не слышал. Предположим, он принялся изготавливать себе трупы сам. Или ему не обязательно нужен труп, а так... живой, но безумный, скажем. И предположим, что при побеге ему удалось завладеть адским оружием своих мучителей... Бывает же, что преступники при побегах захватывали у охраны пистолеты, автоматы, не знаю, что там еще...

Я взял его за руку и мягко сказал:

- Моисей Наумович, признайтесь, где вы нахватались всей этой несусветной чепухи?

Он отвернулся и высвободил руку.

- Что ж, не буду скрывать. На идею меня навел один фильм. Американский. Фильм ужасов. Хотя в нем все совсем не так... Но это не чепуха, поверьте старику, Алексей Андреевич! Может быть, я сумбурно изложил... не все детали учел... но в главных чертах, в основном я прав, я уверен...

- Да, - сказал я с горечью. - В основном вы правы, конечно. К принятию такой версии в КГБ, несомненно, не готовы. Другое дело - наши няньки и старушки. Они уж за эту версию ухватятся, да еще подробностей добавят...

- А хотя бы няньки и старушки! - произнес он, гордо задрав свой огромный старый нос. - Глас народа, знаете ли...

Я обнял его за плечи.

- Пойдемте, Моисей Наумович. Вы совсем озябли... А знаете, какое самое уязвимое место в вашей версии?

- Знаю, - сердито пробормотал он. - Она многое не объясняет.

- Это бы еще что! Главное - ее практически нельзя применить. Понимаете, дорогой Моисей Наумович, словить бежавшего из тюрьмы какого-нибудь Фомку Блина наши доблестные органы еще смогут... А вот ущучить беглеца из ада, да еще вооруженного неведомым адским оружием... тут уж, простите, вся наша королевская рать не справится... И насчет гласа народа. Не стоит разбрасывать перлы вашего воображения направо и налево. Неровен час, еще попадете кому-нибудь не в бровь... Ручаюсь, у нас в палатах, да и в ординаторских, уже разрабатываются подобные версии. А если еще и вы с вашим авторитетом...

- Отстаньте, Алексей Андреевич, - сердито прервал он меня. - Я не ребенок и знаю, где можно, а где нельзя.

- Ну-ну, - сказал я, и мы расстались.

И все же я был заведен, и абсурдная гипотеза Моисея Наумовича, не стыжусь в этом признаться, произвела на меня впечатление. Я призывал себя к хладнокровию и здоровому скепсису, я ругал себя за впечатлительность и презрительно дивился себе, как вдруг, во время обхода, сообразил, что меня мучит. Да, сказочка моего друга была абсурдна, ни с чем не сообразна, но включала она в себя одно очень точное словечко, и словечко это было - ад. Правда, не в том смысле, в каком употреблял это словечко Моисей Наумович. Но все равно, я интуитивно почувствовал, что именно от ада надлежит разматывать этот кошмар с Кимом Волошиным. Все объясняет ад. И уже к концу обхода я объяснил себе все.

Правда, легче мне не стало. Потому что объяснение мое страдало тем же изъяном, что и версия Моисея Наумовича: оно не могло служить руководством к практическим действиям...

17

Не тушуйся, парень, заряжай женщину и стреляй из нее

в белый свет. И она выстрелит пушкой или пушкарем, а они