Похождения Египетского бога - Володин Григорий Григорьевич - Страница 10

Ох и влип же я! Хела трахала меня, полностью обездвижив. Пока ее влагалище бешено скакало на члене, мои мозги лихорадочно думали. Если Хела войдет во вкус власти, то я стану ее ежедневной подстилкой, а это мне совсем не нравится. Мне нужно укротить эту тигрицу первым.

В ее влагалище было совсем не как во рту динозавра. Член не болтался в пустоте, упругие стенки плотно обтягивали ствол, с натугой пропуская внутрь потаенного зева. Мелькнула мысль, что опыт сношений у Хелы совсем небольшой.

Оргазм заставил Хелу замереть. Влагалище ее свирепствовало, сжимаясь и пытаясь выдоить мой твердый как камень жезл. Но не зря я столько трав выпил. В отличие от орчанки меня не вывело еще из строя, и когда она замерла на мне, тяжело дыша, я протащил левую ногу под ней, закинул ей на шею с правой стороны и изо всех сил толкнул бедрами обеих ног.

Мы перевернулись. Теперь я сидел сверху, но это она легко исправит, как только прекратит дрожать в оргазме. Я сполз с Хелы и с кряхтеньем перекинул ее на живот. Помотав головой, орчанка встала на четвереньки.

– Ты чего вытворяешь?

– Ты кончила, я тоже хочу.

– Так и кончай.

– Так и подготавливаю себе место.

– Место?

Схватившись за ее бедра, я вогнал жезл в задний проход. Член мигом растянул девственное анальное отверстие и нырнул внутрь. Хела дернулась от боли, толкнула меня, но я только вцепился крепче в ее бедра и вошел целиком. Мой лобок хлопнул об стальные ягодицы.

Началась бешеная битва. Хела била меня в живот, выталкивала из себя. Но я вцепился ей в волосы, как в поводья, и стоило мне выйти, снова загонял член в попу. В конце концов, до орчанки дошло, что выбивая меня, она делает только хуже себе – выворачивается анус, который затем я деру новым толчком члена. И попа была сдана мне на условиях полной капитуляции.

Теперь Хела только глубоко дышала, изредка вскрикивала и рыла руками под собой землю при слишком сильных ударах. Большая кошка снова меня слушалась.

Ее рука потянулась между ног, пытаясь заглушить боль в анусе возбуждением во влагалище. Я как раз оросил ее прямую кишку, когда она кончила, испустив громкий стон.

Мы вытянулись рядом на траве.

– Дерешь прямо как орк, – выдохнула Хела.

– Да?– приподнялся я на локте. – А вот так твой орк умеет?

Я потянулся к ее грудям и стал играться с ними. Гладил нежную, мягкую, в отличие от всего остального тела, мякоть. Пропускал темно-зеленые соски между пальцами, чуть-чуть сжимая. Дыхание Хелы снова участилось. А когда я подключил и язык с губами, орчанка закрыла глаза и застонала.

Плывущее облако затмило на миг луну, и на фоне темного двора мы двое наверняка выглядели как черная тень на светлой фигуре.

Мой член снова отвердел и тут же был пущен в дело. Мокрое влагалище довольно захлюпало. Хела больше не брыкалась и не пыталась сделать все по-своему. Она закрыла глаза и подчинялась без заминки, понимая, что так получит наибольшее наслаждение. Первой кончила Хела, я же вынул член и с сожалением собрался выпустить драгоценное семя на траву, когда орчанка указала себе на грудь. При этом непривычно смущаясь. От вида белой струи, орошающей торчащие зеленые соски, она едва не кончила снова. А может, и кончила. Похоже, многое у нее впервые сегодня.

– Что ты так долго тянул? – выдохнула она. – Месяц!

– Набирался сил.

– Сразу же ощутила в тебе что-то…

– Тогда было нельзя, – я уж не стал говорить, что попробуй мы тогда, и у меня был риск оказаться с оторванной головой, как у самца богомола после спаривания.

– А теперь можно?

– Теперь сколько угодно. Но тебе придется подружиться с Вирой.

– Это с гномихой?

– С ней самой.

Секундная пауза.

– Ладно, раз она прилагается к тебе.

Довольный, я улыбнулся. Может, в Роке мне стать богом еще чего-нибудь, кроме сношения. Например, женской дружбы?

Лиловые шорохи

Набитый чвоном узел холстины оттягивал мне руки. Сгорбленный тяжестью лепестков, я нес их к телеге. Там в тени от борта скучающе переговаривались семеро надсмотрщиков в лиловых плащах. Впереди меня шли и щебетали Вира с Хелой. Женщинам нисколько не мешали полные наркосырья тяжелые узлы. Орчанка так вообще несла груз в одной руке, периодически меняя ее и ритмично пожимая нагруженным плечом. Трапецию качала, атлетка.

Варл и гномы тоже без труда таскали цветы. Только мы с гоблинами изливались ручьями пота. Вира и Хела хихикнули и покраснели, глядя на меня. Точнее на мою промежность.

– Милый, тебе тяжело, – сказала Вира, – потому что вся сила не в том месте копится.

– Тебе ли мой член «не тем местом» называть?

Щеки гномихи густо заалели.

– Мин! – возмутилась Хела, заступаясь за новую подругу. При этом тоже стыдливо потупила багровые глаза. Прямо католические монашки, а не сама сатана в постели.

На самом деле я радовался за девочек. Теперь им было с кем делиться обидами, страхами, мечтами, а также посплетничать о ложе, которое они делили друг с другом и со мной. Еще не принимая всерьез этот факт, они стали моими первыми жрицами в Роке. Отныне они будут нести по миру мое имя и передавать его поцелуями из уст в уста. И меня пока не тревожило, как подтолкнуть их к этому.

Изменив женщину раз, ты можешь изменять ее бесконечно.

Следующей ночью после того, как Хела лишилась анальной девственности, я трудился над Вирой. Она лежала на спине на моей койке, а мои язык и губы ласкали ее между ног. Женского сока в заждавшемся меня влагалище была так много, что я почти боялся захлебнуться. Подняв лицо от хлюпающих половых губ, я вогнал вместо языка свой водоупорный жезл. Вира громко вздохнула, перед моими глазами колыхнулись ее обнаженные груди, бледные как снег в темноте, и я тут же принялся сосать твердые как вишневые косточки соски. Вдруг мускусный животный запах ударил мне в ноздри. Я поднял голову. Совсем рядом во тьме загорелись два багровых глаза.

– Я хочу тебя, – прорычала орчанка, дыша глубоко, как будто только что переплыла реку. Когтистая рука потянулась к моему паху. Но я не дал ей вынуть жезл из Виры. Перехватив руку, положил ее на мягкие холмы гномихи. Хела дернулась, но не сильно, а то б я вылетел из Виры как пробка шампанского к сопящим сзади гоблинам.

– Гладь, – велел я.

Хела не шевелилась, сверля меня взглядом. Вира лежала с закрытыми глазами, поглощенная ощущениями, и вряд ли слышала нас. Не переставая ее трахать, я сам стал водить пальцами Хелы по молочной груди. Напряженная как струна орчанка подчинилась. Пальцы ее согнулись, коготь надавил под соском, оставляя намек на кровавую царапину. Алая капля выступила на белой коже, мерцая в ночи как глаза Хелы. И как полыхающие ауры обеих женщин. Вира застонала, не открывая глаз и тянясь вверх. Голова орчанки, наоборот, наклонилось к ней. Когтистые пальцы резко сжались, я едва успел отвести руку орчанки от груди.

– Эй, нежнее надо, – я хлопнул Хелу по заднице. Орчанка жадно хватала ртом воздух.

– Хорошо…только пусти…

Я ощущал, как она трясется, изнывая от желания. Но для нее моя щуплая рука была крепче железной цепи.

– И как тебе доверять?

– Буду…нежной…обещаю.

– Почему? Хочешь меня?

– Да-да!

– Тогда поцелуй.

– Тебя?

– Нет же, глупая.

Вира вздрогнула, почувствовав, как влагалище резко опустело. Почти сразу на смену члену пришло что-то влажное и быстрое. Чудовищно быстрое, Виру будто пытался втянуть в себя безумный водоворот. Гномиха приподняла голову, посмотрела вниз и тут же испуганно вжалась в тюфяк.

Между ее ног бешено металась растрепанная голова Хелы. Мин трахал орчанку, и та уткнула лицом ей в живот. И рычала, рычала, рычала… Иногда издать довольное урчание.

Как испуганный мышонок, Вира завертелась, задергалась насаженным на бешеный траходром телом.

– Тише, тише, -успокоил я Виру, выглянув из-за вздернутых к верху ягодиц Хелы. Мой член быстрыми толчками всаживался вглубь ануса орчанки, а она словно не замечала, поглощённая вкусом сладкого нектара.