НеТемный (СИ) - Изотов Александр - Страница 29

Вскрикнули бард с колдуньей. Они успели упасть на землю, и туша пронеслась над ними.

Кикимора в полёте зацепила когтями мешок с бумагами у Виола на спине, и бард, сверкнув круглыми глазищами, чуть не улетел за ней в заросли. В последний момент лямки рюкзака слетели, и он растянулся у самой кромки площадки — только покачивались над его головой стебли, за которыми исчезла кикимора.

— Маюна мне в печень! — Виол сразу же сел, потом на четвереньках поскакал ко мне, — Что на неё нашло⁈

— Ты знаешь кикимору? — спросил я, перехватывая топор и вставая в стойку.

Изгрызенное топорище выглядело жалко, но другого топора у меня тут не завалялось. Было, конечно, ещё копьё у барда… нет, оно валяется возле соломенной трухи, этот тупица даже не догадался его поднять.

— По книжкам только. Странно, что она так далеко от Восточной Шейки ушла, да ещё и нападает в открытую… Чем это мы Мавше насолили-то?

— Кто такая Мавша? — переспросил я, — Это маг?

На меня снова уставились, как на демона, который вдруг спросил: «А кто такая Бездна?»

— Да кто в тебя такой вселился-то? — бард аж развёл руками, — Что за остолоп?

Я схватил его за воротник, подтянул к себе:

— Ещё слово, грязь… КТО ТАКАЯ МАВША⁈

Кикимора как раз выглянула из высокотравья, медленно ступая на площадку. И мой бешеный крик заставил её вздрогнуть, у неё от удивления выпал из пасти мешок с бумагами. Ну, здравствуй, свет зелёный! Она тоже вытаращилась на меня, будто я глупость сморозил.

Но общий миг недоумения прошёл, и пасть чудовища оскалилась в угрожающем рыке.

— Мавша — это одна из южных богинь, — подсказала колдунья.

Она стояла рядом, стискивая свой посох, и вжималась мне в бок плечом. При каждом шаге кикиморы она прижималась ещё сильнее, будто от этого наша боевая мощь увеличится.

Бард оказался ещё умнее — он просто заполз мне за спину.

— Ааа… — я поморщился, — Вы всё с этой своей ересью.

— Громада, тебе Древо в мозги что ли, проросло⁈ Вот перед тобой болотное существо, и такое крупное может слушаться только Мавшу — само по себе оно бы сюда не притащилось!

— А вот у нас на севере такой мерзости не водится, — нервно бросила Креона.

— Не знаю никакой Мавши, — буркнул я и сделал шаг вперёд, отпихивая обоих, — Ну, ничтожество, давай!

Услышав это, кикимора только ещё громче зарычала.

Я стянул наплечный мешок, вытащил пару артефактов. Так, это «громкий хлопок» и «вспышка». Ну что ж, сейчас поиграем, крокодилья твоя морда.

Покачав топором, я качнулся в одну сторону, потом в другую, и резкий прыжок вперёд. Когтистая лапа встретила меня на полпути, но я уже ушёл в сторону, зажмурившись и оставив на бывшей траектории «вспышку». Старый армейский приём…

Яркий свет затмил даже солнце, вскрикнули мои ослеплённые спутники, но я в этот момент был повёрнут к «вспышке» спиной, как раз заканчивая широкий замах для удара топором. Со свистом я рубанул по тому месту, где должны были быть ноги кикиморы…

Оружие встретило пустоту, и мне пришлось срочно откатываться назад, к барду с колдуньей.

— А, ослиный ты крик, ничего не вижу! — Виол причитал, растирая ладонями глаза. Колдунья тоже сидела, зажмурившись.

Шелест травы сбоку, и я сразу же, не глядя, посылаю туда «хлопок», и отпрыгиваю в сторону, одновременно снося своих ослеплённых соратников.

Кажется, я бросил артефакт прямо в раскрытую пасть… Шарахнуло так, что у меня чуть мозги через уши не вылетели.

Несколько секунд я и сам ничего не видел и не слышал. В ушах звенело так, что хотелось своим же топором долбануть себе по голове, чтобы этот ужас прекратился.

— Свинячий твой ви-и-изг! — бедный бард выл, катаясь по траве, — Ничего не слышу!

Кое-как, покачиваясь от контузии, я сфокусировался. Кикимора была на другом конце полянки — она вывалилась наполовину из зарослей и с воем трясла башкой, тяжело опираясь на передние лапы. Видимо, ей тоже досталось нехило, но особых повреждений я не видел. Ну, выбило несколько зубов, и всё на этом.

— Что, невкусная дичь попалась? — я ощерился, снова шагая к ней.

Кикимора сразу же повернула голову, резко вытянула себя на открытое место. Зарычала, показывая щербатый оскал.

Ну, а теперь добиваем… Я призвал Тьму, и она, как ожидалось, наткнулась на преграду. Но это вызвало в моей крови волну огненной ярости, и я почувствовал, что теперь просто разорву на ингредиенты этот кусок магического мяса.

— Иди сюда! — я саданул по нагрудному диску топором, хоть этот звук и отдался болью в измученных ушах.

Кикимора клюнула на провокацию, и бросилась… Весу в ней было, как в упитанном быке, но и я был не из слабаков.

Снова пасть сомкнулась на топорище, когтистая лапа упала на меня сверху, и я принял удар на плечо. Тут же я с бешеным воплем крутанул головой и сам клацнул челюстью, хватая один из её пальцев зубами, а потом вогнал ногу в грудину твари. Существо явно этого не ожидало, с визгом рванулось назад, но я не разжал зубы и тут же занёс освободившийся топор над головой.

Да гнус небесный, опять забыл!

В самый последний момент я развернул лезвие плашмя, и обух всей мощью обрушился на бедный череп кикиморы. Мне кажется, у неё ещё несколько зубов повылетало от удара — осоловелые глазки закатились, и болотная тварь медленно свалилась к моим ногам.

Некоторое время я стоял, пытаясь погасить ярость в сердце. В отличие от Тьмы, огонь меня слушаться особо не желал, а злость мешала мне думать.

— Какая ещё Мавша, вашу расщелину⁈ — я повернулся, выплёвывая откушенный палец.

К счастью, эффект что от «вспышки», что от «громкого хлопка», был кратковременным.

— Есть только Тьма и Свет, Небо и Бездна! — пробасил я, — Больше нет богов!

Ошалевшие бард с колдуньей не успели ещё оклематься, а уже смотрели на меня так, будто сомневались — а может, валить надо было другого монстра?

— Сияны ваши эти, Мавши, Маюны… — я попинал морду кикиморы, убеждаясь, что она ещё жива, потом двинулся назад к спутникам, — Кто ещё там у вас? Морката, что ли?

— Больше уважения! Морката — великая богиня луны и холода, Малуш, — возмутилась Креона, — Наша, северная! Или вы, броссы, совсем потеряли голову со своим железом?

— А ещё у вас Хмарок, — непроизвольно добавил бард.

Мой топор вдруг оказался у его подбородка, и я процедил с хищной улыбкой:

— Южная смертная кровь, как смеешь коверкать моё имя⁈

Это произвело неизгладимое впечатление. Бард издал какое-то нечленораздельное сипение, с которым, кажется, вышла последняя капля его рассудка.

— Про… изви… я не хо… ааа…

А Креона, округлив глаза, только и выдавила:

— Великий господин, повелитель ночи, ты ли это⁈

О, если бы она знала, как близка к истине. Я дико расхохотался, сам поражаясь, какая удачная шутка у меня вышла.

Не знаю, кто такой этот Хморок или Хмарок, но этот бог явно пользуется уважением у местных. Даже немножко жаль, что он — придуманный.

— Я был много лет повелителем ночи, — холодно ответил я, приподняв пальцы на уровень глаз, и с чувством прошептал, — «Я жду ночи, ибо помню — Тьму боятся только в ночи».

Креона отступила на шаг, раздумывая, не опуститься ли на колено. Как же они легко это приняли на веру, а ведь я всего лишь прочитал строчку из Завета Ушедших во Тьму. Не зря Бездна не любит это писание — вон, даже в других мирах работает.

Может, и вправду продолжить с этой легендой? Только такое мне несвойственно — я, конечно, уважаю импровизацию, но предпочитаю тщательно обдумывать свои планы. А то, представившись богом, можно наткнуться на непредвиденные проблемы.

Вдруг есть пророчество, где меня, воплощение Хморока, должны казнить, например? Чтобы вечная ночь воцарилась, или тому подобное… Это ведь религия, тут всегда есть пророчества.

Или, наоборот, что ещё хуже — увяжется за мной огромная толпа оголтелых паломников, которые меня выбесят, и точно придётся нарушить обещание Бездне.