История об игроках и играх (СИ) - Вольцик Кира - Страница 25

Заместитель по безопасности. Красивый обаятельный мужчина, вежливый и учтивый. Редкость в наши дни. Я не успела спросить, была ли у него семья. Кольца на руке нет, наверное, не было. Или он просто не носил его? Сейчас многие так делают. Впрочем, семья могла быть и у музыканта с бухгалтером. Почему меня раньше это не волновало? У любого человека найдутся люди, которым не безразлична его судьба. Наверное.

Девочка-помощница. У нее на шее не было красной фишки, наверное, носила ее как брелок на ключах. Или в кошельке в отделении для мелочи. Откуда-то я знала, что она относилась к подарку Артема с большим трепетом, чем все остальные. Когда я увидела ее в первый раз, она показалась мне забавной и неуклюжей. Была ли она намного меня младше? Скорее всего, нет. Вероятно, у нас вообще не было разницы в возрасте. Но почему-то я воспринимала ее как маленького ребенка.

Я не знала, что в данный момент чувствуют эти люди. Теоретически, они могли мучительно страдать. Или, наоборот, они могли пребывать в неге и наслаждении. Ни Мефистофель, ни Сережа не смогли зацепиться за их чувства и эмоции — слишком они были прозрачны и неуловимы. Из-за того, что я хочу во всем разобраться, я могу причинять лишние страдания другим людям. Стоит ли вероятное счастливое будущее подобных жертв? Наверное, нет. Но отчего-то я все равно продолжала думать и разбираться.

***

Мефистофель пришел, как и обещал, через четыре часа. Мне было в тягость его присутствие, потому я выскользнула из темной комнаты лаборатории. В такие моменты я часто жалела, что не курю: если бы я курила, мне не нужно было думать, чем заниматься. Курение отлично помогает создать иллюзию деятельности.

Я неторопливо бродила по зданию Федерального Бюро Добра. В коридорах почти не было людей. Большинство сотрудников находились в отпусках. Из оставшихся кто-то находился на вызовах, кто-то — безвылазно сидел в кабинетах, кто-то уже ушел домой.

Я не помнила, как оказалась у двери с табличкой «НИИ Магии и суеверий». Удивившись этому, я робко постучалась — дверь передо мной открылась в то же мгновение.

— Софья? — на пороге стояла сотрудница музея, та, с которой я разговаривала в прошлый раз. — Вы ко мне?

— Пожалуй, к Вам, — согласилась я.

— Проходите, — разрешила мне женщина, щелчком пальцев заставляя кресло выбежать на середину комнаты.

Следом за креслом неторопливо семенил косенький столик. Замыкал необычное шествие черный стул с высокой спинкой. Чай сам разливался по чашкам, кружащимся в воздухе, конфеты роем вылетали из шкафа и укладывались в вазочку.

— Говорят, вы собираетесь в аспирантуру? — спросила женщина, присаживаясь на стул.

— Собираюсь, — подтвердила я легенду, озвученную ранее Пете, подходя ближе к креслу.

— А как же Мефистофель? Бросите его? — работница музея нарисовала в воздухе какой-то знак, после чего все предметы снова утратили способность к движению.

— Скорее всего, он уйдет с работы, — задумалась я.

— Это будет логично, — согласилась женщина. — Я его еще мальчиком помню, когда он только свою первую шкатулку создал. Как сейчас вижу, сидит в зеленом свитере, волосы растрепанные, про подарок для сестры рассказывает, толком не понимая, что натворил.

— Какую шкатулку? — заинтересовалась я.

— Вы не знаете? — удивилась моя собеседница. — В юношестве Шурочка придумал шкатулку, которая позволяла перерабатывать сны в пыльцу для исполнения желаний. В подарок для своей старшей сестры, к ее дню рождения. Позже наша структура им заинтересовалась. Возможность исполнять желания — это же истинное добро… А еще позже шкатулка выбрала Ульяну. Никто не знает, почему, даже сам Шурочка, но мне кажется, это все оттого, что девушки между собой очень похожи. Есть и внешнее сходство, и характерное. Я наблюдала за ними одно время, мне было любопытно.

— Какой Шурочка? — не поняла я.

— Мефистофеля раньше Александром звали, как моего племянника. Так я его ласково Шурочкой и называла, по привычке. Еще когда он на краткосрочных курсах учился при ФБД перед поступлением на работу, он первое время обижался, а потом перестал — пояснила мне женщина. — Толковый парнишка был, не без талантов. Я звала его продолжить обучение, но у него возможности не было. А потом, наверное, лениво было. Да и сложнее с возрастом променять адекватную зарплату на минимальную стипендию. Заочная же учеба требует либо больших усилий, либо ничего не дает… Когда Шурочка решил сменить имя, я не удивилась. Многие так делают, кто не сам пришел к добру. Думают, что смогут вывести семью из под удара, если вдруг случится плохое.

Я разворачивала конфетную обертку, но мои руки дрогнули, отчего карамелька упала мне на колени.

— Вы уже определились с научным руководителем? — внезапно спросила сотрудница НИИ.

— Нет, собиралась подумать об этом позже, — отмахнулась я.

— Если хотите идти через структуру Добра и интересуетесь непризнанными науками, проситесь к Татьяне Берендеевне. Ей нравится ход Ваших мыслей. Вам нужно будет только сдать философию, а со специальностью мы что-нибудь придумаем. Какое-нибудь красивое дело, только нужно будет написать толковый отчет. И подучить теорию для экзамена, — порекомендовала мне собеседница. — Ваша специальность имеет много общего с ее интересами.

— Она дочка самого царя Берендея? — поразилась я.

— Младшая, — подтвердила женщина. — И у нее отвратительная привычка говорить о себе в третьем лице. Список книг по философии заберете перед уходом домой на вахте, я привыкла быть хорошим научным руководителем и готовить лучших аспирантов.

Я откинулась на спинку кресла, сдерживая смех. В тот момент я чувствовала себя максимально глупой и недогадливой. Даже еще более недогадливой, чем в темной комнате лаборатории. Еще я впервые осознавала, что мне придется идти в аспирантуру, поскольку неожиданно для себя я приняла решения, а это означало отсутствие обратного пути.

5_4

Мефистофель сидел в лаборатории и копался в справочнике. После короткого сна он не стал выглядеть свежее и лучше, однако мне показалось, будто бы он абсолютно успокоился. В его взгляде больше не было боли и надлома, который я замечала раньше. И это мне не понравилось. Мне бы хотелось, чтобы он продолжал мучиться и страдать. Тогда мне было бы проще оправдать себя.

— Помнишь, я спрашивала тебя про сказки? — я подошла к Мефистофелю со спины.

Мужчина никак не отреагировал на мой голос, очевидно, он слышал, как я вошла. Он продолжал сидеть также расслабленно, перелистывая страницы толстого справочника. На столе стояла чашка с недопитым чаем с едва уловимым ароматом бергамота — из всех пакетированных сортов он мог пить только «Эрл Грей» определенной марки. У себя дома, насколько я помню, он держал только элитные сорта черного и зеленого чая, требующие особых ритуалов заваривания. Он всегда ценил все вкусное и красивое. Пижон и сноб.

— Я знаю, как можно разбудить их всех, — нараспев сказала я.

Мефистофель не повернулся. Может быть, он тоже успел понять или почувствовать. Может быть, понимал в эту секунду. Может быть, не понимал вовсе. Однако когда он, наконец, повернулся, я не увидела любопытства в его глазах.

— Известный мировой сюжет, — пояснила я. — Девушка должна проснуться от поцелуя прекрасного принца.

— Вызывай ее жениха, пусть целует, — равнодушно бросил Мефистофель, поворачиваясь к своему справочнику.

Если бы я не знала своего напарника, я бы убила его в ту же минуту. Но мы проработали вместе год, и за столь небольшой срок я успела понять некоторые особенности его характера.

— И тебе все равно? — я задумчиво прищурилась, пытаясь отыскать в нем что-то, что отрицательно ответит на мой вопрос.

Мефистофель пожал плечами. Мне показалось, будто на свете нет ничего интереснее, чем толстый справочник, лежащий на столе перед ним.

— Просто если ее поцелует не тот человек, она может не проснуться, — печально сказала я, отходя от стола.