Уничтожить нежить (СИ) - Птица Алексей - Страница 20

Наконец, он наткнулся на еле заметную тропинку, что слегка угадывалась под ковром из прелых иголок. Направление тропы подходило ему, и он стал придерживаться её, пока не вышел на малинник. Густые, непролазные кусты высотой в человеческий рост были усыпаны крупными пахучими ягодами, уже вполне созревшими и явно просившимися в рот.

Мимо такого богатства глупо было пройти, не попробовав, и Вадим остановился. Бросив свой мешок, он обеими руками собирал ягоды и засовывал их в рот. Сладкая, ароматная мякоть внесла приятное разнообразие в его скудный рацион, и на какое-то время он почувствовал себя ребёнком, дорвавшимся до лакомства. Вадим так увлёкся сбором и поеданием ягод, что ничего не замечал вокруг, лишь изредка подтягивал к себе мешок и продолжал сладкую трапезу.

Малинник оказался очень большим, ягод на нём было много, но Вадим даже не подозревал, что идея полакомиться малинкой может прийти в голову кому-то ещё. А с другой стороны зарослей, довольно урча и пофыркивая, её уплетал медведь. Это был ещё некрупный мишка, совсем молодой и такой же глупый. Впрочем, одного удара его лапы хватило бы Вадиму, чтобы навсегда забыть про ягоды. Так они и ели малину вдвоём, не зная друг о друге, пока не столкнулись в кустах нос к носу.

И зверь, и человек, застыв на месте, ошарашенно уставились друг на друга. Маленькие чёрные глазки медведя столкнулись с выпученными от испуга глазами человека.

— Аааааа! — заорал человек.

— Агррррр, — заорал медведь, и оба бросились наутёк. Вадим только и успел, что подхватить свой походный мешок, как ноги сами понесли его неведомо куда. Ничего не соображая от страха, он мчался, куда глаза глядят, так резво преодолевая все препятствия, что дал бы фору любому спринтеру барьерного бега. Медведь же, обалдев от неожиданности и ужаса, завидя доселе невиданного им зверя, бежал со всех ног, смешно взбрыкивая задом, пока вскоре не скрылся в лесу.

Белозёрцев мчался, не разбирая дороги, пока не очнулся. Остановившись, он судорожно оглянулся назад. За ним никто не бежал. Опёршись об ствол старой сосны, он отдышался, приводя свои чувства в порядок, а лёгкие в норму.

— Ну, не хрена себе! — сказал он вслух. — Вот же, повезло на медведя нарваться. Сколько бродил по лесу, а всё Бог миловал. Поел малинки, называется… Чуть в штаны не наложил…

Он вздохнул и, наконец, огляделся, выискивая взглядом знакомую тропинку. Это оказалось затруднительно. Бежал он быстро и долго, дороги не разбирал, устал, да ещё и потерялся.

Взглянув на небо, Вадим понял, что отклонился с пути. Ну, что поделать, зато поел малины и напугал медведя. И медведь, и он, долго ещё не забудут эту встречу. А пока что стоило озаботиться, куда идти. Взглянув на солнце и примерно разобравшись, он снова зашагал в нужном, как ему казалось, направлении. Но лес уже изменился, и если до этого ему попадались только сосны, то сейчас он ступил в мрачное царство ельника.

Тот, кто ходил по просторам наших лесов, знает, насколько разнообразен может быть лес. Бывает лес чистый, аккуратный и светлый. Бывает с буреломами, гниющими на земле стволами, поросший мхом или, наоборот, с проплешинами, на которых ничего не растёт. А бывает смешанным, где вместе соседствуют и хвойные, и лиственные деревья. Встречается и сосняк, и ельник. Вот в ельник Вадима и занесло.

Он словно очутился в другом мире, где разлапистые ветви высоких взрослых елей закрывают от солнца землю, что покрыта толстым, мягко пружинящим под ногами слоем старых иголок, да пустыми шишками.

Редкая былинка находит в себе силы прорасти сквозь эту колючую преграду, одни лишь пятнистые шляпки мухоморов, да боровики выглядывают из старой опавшей хвои. Здесь критически мало солнца, и на душе любого человека сразу становится мрачно и неспокойно. Тягостно было и на душе у Вадима, словно вековые ели хотели придавить его к земле своими широкими лапами. Он медленно шёл вперёд, пробираясь между деревьев. То и дело в него попадали ветки, и ему без конца приходилось отпихивать их от себя. Всё бы ничего, но казалось, будто бы справа от него шёл кто-то ещё.

Сначала Белозёрцев думал, что это ему мерещится, потом решил проверить. Пройдя несколько шагов, он резко остановился, напряжённо прислушиваясь. Справа тут же послышалось; «Хрусть, хрусть…», и кто-то или что-то тоже остановилось, притаившись в тени мощных колючих лап.

— Гм, гм, — кашлянул Вадим.

В ответ — тишина. Темнота не собиралась кашлять в ответ, а невидимый преследователь не спешил поддерживать диалог.

— Леший, это ты?

Эхо его голоса метнулось среди деревьев и тут же бессильно угасло, не уйдя далеко. Вадим почувствовал себя глупо. В конце концов, могло же ему показаться? Решив, что у него навязчивые галлюцинации, хотя он и не ел мухоморов, Вадим пошёл дальше, кося правым глазом в сторону.

Сначала всё было спокойно, но минут через десять он снова стал замечать, что кто-то идёт параллельным курсом. Решив сменить направление, Вадим ничего не добился, чувство преследования его не покидало. Остановившись, он снова услышал знакомое «хрусть, хрусть…» и уставился в сумрак леса. Он успел заметить нечто тёмное, что быстро исчезло, буквально растворившись в тени огромной ели. Показалось, что это большая чёрно-бурая лиса, или что-то, на неё похожее. Но кто мог поручиться, что это так?

— Ять… Сейчас бы пистолет, то есть пистоль, и сразу бахнуть в ту сторону, чтобы в клочья порвать это животное… Леший или кто там ещё. Да наплевать, хоть Бэрримор.

Но пистоля не было. Скрежеща зубами от злости и страха, Вадим пошёл дальше. Дело близилось к вечеру, и пора было искать место для ночлега, но, как назло, вокруг только ёлки. Эти гадские ёлки не давали возможности без проблем на них залезть. Гораздо лучше, если бы это были сосны или дубы, у тех и ветви раскидистые, и лазать по ним намного удобнее.

С каждым часом становилось всё темнее. В конце концов, Вадим плюнул и остановился под огромной елью. В мешке у него был небольшой топор и, срубив несколько молодых елей, он стал готовить себе ночлег. Расчистив землю от хвои, сложил сучья шалашиком, щедро насыпал сверху сухой хвои и поднёс спичку. Вскоре запылал яркий костёр.

В свете огня Вадим ещё долго собирал и таскал топливо на ночь. Он вырубил вокруг почти все тонкие деревья и соорудил из этих стволов пирамиду.

Упарившись, присел отдохнуть. Забулькал кипятком котелок, показав, что пора бы и ужин сготовить. Белозёрцев кинул туда пару горстей перловки и несколько вяленых рыбёшек. Уха будет. Жаль, о картошке здесь не ведали. А то получилось бы вкусно. «В следующий раз, — подумал он, — надо наловить рыбы в ручье». А до темноты нужно шалаш доделать, пока ещё оставалась такая возможность и силы.

Яркий и сильный огонь распугал в округе всю живность. Хвоя горела весело и с треском, раскидывая во все стороны быстро сгорающие угольки. Так можно было и весь лес поджечь, но стояла прохладная погода, почва была влажной, и искры быстро гасли, не принося никакого вреда.

Пока готовилась еда, Вадим обложил пирамиду лапником, не забывая перекрещивать ветки между собой. Часть лапника пошла в костёр, часть на спальник, Получился вполне себе сносный шалаш. Глубокой ночью Вадим поужинал и стал готовиться ко сну. Время медленно приближалось к полуночи, и что-то подсказывало, что ночь опять преподнесёт ему сюрпризы. Днём он полез в свой кошель, проверить золотые монеты, и одной не досчитался.

Кошель был прочный, без дырок, монетка сама вывалиться не могла, количество он помнил абсолютно точно, из этого напрашивался весьма однозначный вывод: сон, что приснился ему ночью, всё же оказался явью. Это нервировало.

Костёр понемногу угасал, и пора бы уже на боковую, когда Вадим заметил какое-то смутное движение. Яркое пламя не давало возможности рассмотреть в темноте, кто это был. Только иногда, то здесь, то там блестели отражённым светом чьи-то глаза. На янтарного цвета глаза лешего они не были похожи, и это успокаивало, но не сильно. Как-то не логично лесному зверю хороводы возле огня водить!