Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна - Страница 38

Не успеваю ничего ответить, как Марта Сергеевна стремительно отходит и переключается на разговор с еще одной моделью.

Я озираюсь по сторонам, и понимаю вдруг, что Гордея нигде не видно.

Но…

Быстро покидаю локацию и иду по направлению к комнатам, все еще высматривая его по сторонам. Как вдруг на мое плечо ложится широкая ладонь, а потом меня выдергивает из коридора и утаскивает в какую-то нишу.

— Значит, в горы собралась, — произносит Гордей, агрессивно нависая надо мной.

Упирается рукой о стену у меня над головой

Я смотрю на него, а его взгляд соскальзывает на мои губы.

— Ты поедешь? — спрашиваю я у него.

— Пока что еще не решил.

— Там, наверное, красиво.

— Должно быть.

Я осмеливаюсь поднести руку к его лицу и аккуратно убрать со лба прядь волос.

Он замирает, едва дыша. Мышцы становятся по-настоящему каменными.

Кончиками пальцев я очерчиваю овал его лица, заостряя особое внимание на скулах и подбородке.

Скольжу к шее, после чего приподнимаюсь на цыпочки тяну его на себя и быстро целую в его приоткрытые губы.

Хочу углубить немного поцелуй, но Гордей мне не позволяет.

— Мне очень понравилось с тобой так, как вчера, — выпаливаю я на одном дыхании.

— Не рассчитывай больше, — цедит он, но, тем не менее, позволяет ладоням зарываться в его волосы.

— Но я хочу, и ты тоже хочешь, почему же нет?

— С чего ты взяла, что я тебя хочу?

— Все это время ты глаз с меня не сводил.

— Считай, что мне понравился твой наряд.

— Я разрешу стянуть его с меня и забрать себе. В коллекцию к тем трусикам.

Он переводит взгляд с района декольте на мое лицо и усмехается. Но все же не думает идти мне навстречу.

— А помада? Нравится тебе моя помада? — искушающе, по крайней мере мне так кажется, и даже томно шепчу я.

— Нет.

Оставляю его волосы в покое и забираюсь к нему под футболку.

— Если ты поцелуешь, она сотрется, и ее больше не будет на моих губах, — продолжаю чувственную игру.

— Зря стараешься, — медленно произносит Гордей, но я уже научилась определять степень его возбуждения.

И сейчас она самая что ни на есть максимальная.

— Думаю, что не зря. Думаю, ты сильно хочешь меня, — утверждаю я и тянусь к его ширинке. — Хотя… раз ты говоришь, что нет…

Я подныриваю под его руку и кидаюсь от него прочь. Но не успеваю преодолеть и десятка метров, как он догоняет, хватает за руку и тянет куда-то за собой.

Заталкивает в какое-то полутемное помещение без окон, сгребает все мои кудри в кулак и ставит перед собой на колени.

— Раз ты так хочешь. Ты знаешь, что надо делать. А если нет, то я тебя научу.

— Поцелуй, — говорю я, держась за его бедра, запрокидывая голову и смотря на него снизу вверх.

— Нет, этого больше не будет.

— Пьяным ты нравился мне гораздо больше, — честно и от души признаюсь я.

— Используем твой рот по назначению, — отвечает он, отмахнувшись от моих слов, и начинает расстегивать ширинку.

— Я сама. Отпусти волосы, — говорю я и хватаюсь за пряжку его ремня.

— Ладно.

Его голос звучит очень хрипло и напряженно, но он отпускает.

— Хорошо, — киваю я и сглатываю. — Только футболку сними. Мне нравится на тебя смотреть.

Он снимает и отбрасывает куда-то в сторону. Я медленно провожу пальцами по рельефу его живота.

Полностью расстегиваю ремень, тяну вниз ширинку и стягиваю его джинсы немного с бедер.

А потом отталкиваю его и быстро поднимаюсь с колен.

— Я продлеваю наше соглашение только с тем условием, что ты будешь меня целовать, — уверенно произношу я.

Он недобро прищуривается, но я не планирую отступать.

— Если для этого тебе необходимо напиваться, что ж… переживу. В остальных случаях ищи себе кого-нибудь другого.

С этими словами я быстро открываю дверь и пулей вылетаю из помещения. Оставляя его полураздетым, неудовлетворенным и злым.

Глава 27 Ломается…

Взбудораженная, я вбегаю в комнату и начинаю часто прерывисто дышать. Меня нещадно трясет, а сердце бьется так, что грозит вырваться из грудной клетки. От возмущения, волнения и осознания собственной смелости. Щеки печет, а кончики пальцев покалывает теплом и возбуждением.

Едва я почувствовала, что он сильно хочет меня, я решила использовать это открытие и попыталась вызвать его на эмоции. Не знаю, во что это выльется, и оттого мне страшно и очень неспокойно. Буквально всю трясет.

— Ах ты, сучка!

Рада появляется в дверях, я оборачиваюсь и хмурюсь.

— Решила забрать его себе? Мало того, что у Марты ты любимица, так еще и здесь подсуетилась. Как бы не так. Он мой, и, если ты не уберешься с дороги… я приму кардинальные меры.

Она говорит и с каждой фразой приближается ко мне.

А потом ни с того ни с сего накидывается на меня и вцепляется мне в волосы. Бьет меня в живот, а когда от неожиданности я сгибаюсь пополам, давит мне шпилькой на ногу.

Боль делается такой, что у меня темнеет в глазах, но все же я собираюсь с силами и тоже хватаю ее за волосы. Дергаю со всей силы, не жалея, а когда она падает, я усаживаюсь на нее и начинаю хлестать ее по щекам.

— Успокойся, совсем с ума сошла, — ору я, а Рада вцепляется мне в руку зубами.

Я дергаюсь и с непривычки, и из-за новой порции боли упускаю момент. Она толкает и подминает меня под себя. Единственное, что успеваю, это пихнуть ее коленом, сама не знаю куда, лишь слышу, что она шипит от боли, и закрыть лицо руками, потому что ее ногти нацелены именно на него.

— Сучка. Притвора. Скромница-скромницей, а на деле…, - визгливо выкрикивает Рада.

Грады ударов так и сыпятся на мою голову. Ногтями она расцарапывает мои руки, и я в ужасе понимаю, что на самом деле эти отметины предназначены для моего лица.

— Эй, вы что, с ума что ли сошли, — слышу сквозь шум в ушах Оксанкин голос, а в следующий момент чувствую облегчение, потому что на грудную клетку больше ничего не давит.

— Пусти меня, — орет Рада, но я уже вскакиваю и вместе с Оксаной мы скручиваем ее и бросаем на кровать.

— Ты дура, работы захотела лишиться? — орет на нее Оксана, вставая между мною и ней.

— Сама ты дура, отвали.

Рада вскакивает, но Оксана толкает ее обратно на кровать.

Руки Рады тоже расцарапаны, а я даже не запомнила, как успела это сделать.

— Если тебе плевать на бабки, давай, отваливай, только других не впутывай, — снова орет на нее Оксана. — Нашла, на кого нападать. Горский нужен? Типа из-за нее он тебя бортанул? Да, мне он тоже давно нравился, ну и что? Переключилась на другого и вполне себе довольна.

— Да ты… не понимаешь ничего.

— Я-то как раз понимаю. Потому что в гробу он видел тебя, меня и всех остальных вместе взятых. За исключением вот ее.

Оксана тычет в меня пальцем и снова поворачивается к Раде.

— На нее он запал, а другие девчонки ему нафиг не нужны. И ничего с этим не поделать. Или ты слепая совсем?

— Сука!

— Хорошо, до лиц дело не дошло, как работать бы стали?

Рада отворачивается к стене, и Оксана переводит внимание на меня.

— Арин, ты как?

— Нормально, — отвечаю я, все еще выравнивая дыхание.

— Идем.

Оксана уводит меня в ванную, и мы вместе начинаем осматривать мои повреждения.

Руки до локтей в красноватых полосах, волосы в беспорядке и кожу головы ужасно жжет и печет. Еще место, куда нажала шпилька, горит и противно ноет.

— Вот сука, а если бы до лица добралась? А ступня? Она бы могла тебе ее проткнуть своей дурацкой шпилькой и тебе бы пришлось обращаться в больницу.

Я вздыхаю, включаю воду и начинаю умываться.

— Совсем уже офонарела. Хорошо, хоть и ей досталось. Да и я вовремя пришла, как чувствовала прям. Амазонки, блин.

Если вначале меня душили слезы, то теперь мне отчего-то, наоборот, хочется смеяться.