Москва. Загадки музеев - Жебрак Михаил - Страница 18

«Мы длинной вереницей идем за алой птицей», – пропел внутренний ехидный Петр, куму же Петр сказал просто: – Подсказка. Пока не знаю какая!

На десерт что-нибудь поострее

Плитка выглядела ультрасовременной и вряд ли ждала их в печи со времен экспериментов Поленова с окскими камушками. Значит, в похищении экспоната их не обвинят. Петр завернул к домику с вывеской «Методический отдел». Скрипучий темный коридор вывел в светлую комнату с дешевой канцелярской мебелью. От прошлой жизни на стене весел мореный ящик в характерных кубиках кудринской резьбы. Дама осеннего возраста с волосами, крашенными в багрец и золото, не отрывала взгляда от монитора.

– Подскажите, пожалуйста, – простецки начал Петр, – вот жена сувенир купила в этих местах. А где купила, забыла.

Полухолостяк, посмеивающийся над женой, заинтересовал рыжеголовую. Она посмотрела на вошедших над компьютером, Петр улыбнулся в ответ, женские глаза изобразили строгость и как бы нехотя взглянули на стеклянную птицу.

– Сейчас вам специалист подскажет, – и в телефон: – Ирина Валентиновна, загляните на минутку.

Ирина Валентиновна появилась в тугой черной водолазке, голубых джинсах, обтягивающих тонкие ноги, замшевых сапожках и с уже знакомым выражением усталой скуки на лице. То, что вошедшая много моложе, да еще и выше по служебной лестнице, стало понятно по напряженно-обиженному лицу первой дамы.

Стеклянная плитка покоилась на мясистой ладони Ильи. Увидев молодую женщину, он оперся о край стола и повел плечами, словно перед купанием. Ирина Валентиновна протянула руку, но Илья отодвинул плитку. Потянулась дальше, но хитрец убрал плитку вниз, а второй рукой перехватил женскую ладонь.

– Ой, не знаю, а можно ли вам доверять? – игриво пророкотал он.

– Я же еще вас не кусала, – нервно ответила пойманная.

Илья чуть поднял руку с плиткой и, притянув пальцы Ирины Валентиновны, положил их на птицу сверху, накрыв своей ладонью. Осенняя дама с удивлением глядела на начальницу. С ее места казалось, что та мнет незнакомцу живот.

– Хотели заказать такое стеклышко. Да вот не знаем адресочек, – крепкие руки по-прежнему сжимали.

После тягучей паузы Илья разжал ладони. Девушка замедленно отшагнула и уткнула красное лицо в цветное стекло.

– Это же наш местный художник, Джорджио Димарко. Всемирно известный! – обрадованно и громко сообщила она. Прозвучало, как спасительная фраза: «А вот и муж возвращается». – у Джорджио мастерская недалеко на Оке. Его витражи ни с чем не перепутаешь.

Она сунула пластину Илье, но тот снова чуть убрал ладонь, и девушка опять качнулась, проваливаясь в его улыбку и баритон.

– Где бы нам с товарищем пообедать достойно. Наведете?

Вспомнив, что в этом кабинете ее называют по имени-отчеству, о ресторане девушка рассказала им на крыльце. Подробно и громко, хихикая после шаловливых намеков Ильи.

По дороге в ресторан Петр набрал на телефоне «Джорджио Димарко витраж» и затем десять минут читал Илье разные статьи. Димарко оказался итальянским стеклодувом из Мурано, переехавшим несколько лет назад в Россию. Он проводил мастер-классы, устраивал выставки. Сделал несколько витражей для новых столичных храмов. А сколько еще для окружающих коттеджей! Поселился он на Оке, а вот где поселился, Петр сразу не понял. Но покопавшись в заметках, отзывах и фотоотчетах, разобрался. Под одинаковыми фотографиями значился то ресторан, то клуб, то мастерская, то выставочной зал. Некий Аркадий Говоров купил заброшенный совхозный клуб и превратил его в арт-пространство «Каза Мурано». Там устраивали концерты, Джорджио Димарко показывал, как варит стекло, просто обедали – меню, правда, Петр не нашел.

– На Оке удивительно красиво, особенно осенью, – они как раз ехали верхней прибрежной террасой по-над блестящим изгибом реки в пестрых берегах. – Но зачем он уехал из Италии?

– Это просто, – ответил рулевой. – Там налоги надо платить. А здесь он продает витражи и ни с кем не делится. А кто хозяин заведения?

Аркадий Говоров появлялся в публикациях как владелец клуба, меценат и, вот неожиданность, организатор выставок. Да-да, выставку голландцев «Ремесленники света и…» в Новом Иерусалиме оплачивал Говоров. Петр радостно объявил другу, что птичку он вытянул волшебную. Ведет она их куда надо! Что еще можно узнать о Говорове? Вороша сотни повторяющихся статей, Петр наткнулся на сообщение о турнире на призы Ивана Говорова, устроенном Говоровым Аркадием. Так, папа или дед нашего любителя малых голландцев – чемпион СССР по борьбе. А разбогатевший Аркадий, скорее всего и сам на ковер выходивший, поддерживает свою спортивную федерацию деньгами и проводит турнир в честь предка. Достойно.

Если забыть, что, скорее всего, этот меценат посылал к нему головорезов.

– Из спортсменов, – припечатал Илья. – у нас они самые бандиты были, как Молдова независимость получила. Ну, нас не трогали. Отец с бароном дружил. А цыгане, как ты понимаешь, раньше всех спортсменов были. Итальянец, получается, картины подделывает?

Ресторан «Берлога» занимал бревенчатый корпус на крутом берегу речки Ямница. В противоположный покатый склон предприимчивый застройщик воткнул коттеджи. Дома, подпертые спереди сваями, казались причалами, оставшимися от высокой воды.

Судя по ценам в меню, они собирались перекусить в центре Москвы, а не в самом углу Тульской области. Петр не ожидал, что музейный работник пошлет их в столь дорогое заведение.

– У нее и маникюр не дешевый, – заметил Илья. Похоже, кузнец разбирался не только в лаках по стали. Вот Петр даже не мог вспомнить, как была накрашена девушка. – Муж зарабатывает. Или государственные потоки мощные, вон, сколько в музее новых строений повтыкали!

Одновременно с горячим в зал подали двух новых посетителей. Невысокий с выбритой головой шел развинченной походкой застрельщика, сзади высился ведомый, большой краснорожий с перебитым носом. Впрочем, нос и у переднего приплюснут, и уши наверняка об ковер ломаны.

– Быстро, – Петр показал глазами на садящихся за столик у входа громил.

– Музейные на ставке, – убежденно ответил Илья. – Там, где у него интерес, Рассказов этот прикармливает пару сотрудников. И просит сообщать, если кто интересуется, разнюхивает.

Петру есть расхотелось, Илья же спокойно добрал жаркое из горшочка, вымакав соус корочками. Наблюдатели взяли по бутылке газировки. Кофе же Петр выпил с удовольствием. Он уже привык к чужакам, присмотрелся к парочке у двери. И успокоился. Они думают, что расклад перед боем ровный – двое на двое. Но им ничего не светит, Илья быстро козыри поравняет.

Грузный ушел на улицу. Петр тоже встал, лысый дернулся, но вернулся на стул, когда увидел, как Петр завернул к туалету. Стена выходила на крыльцо, под потолком светлело приоткрытое окошко. Петр взгромоздился на урну, нашел глазами крупную фигуру у столба. Высматривал долго, пока не убедился, что на белой трубочке в пальцах курильщика изумрудная капля. Да, и мятный дымок подтверждал.

– Большой был в лесу в воскресенье, – сообщил Илье за столом. Тот сразу встал. Лысого у входа уже не было – присоединился к напарнику.

«Не спеши и, главное, не горбись», – гремело в голове. Противник ждал недалеко от крыльца в конце салатовой полянки. Вот ведь, осень, а трава свежая, мягкая!

– Это борцы, – Петр оценил покатые плечи и выставленные вперед согнутые пальцы. – Они будут хватать и валить.

– Посмотрим, – хмыкнул Илья. Он шел на встречу, привстав на цыпочки и играя плечами, словно танцор.

Пара напротив разошлась: гориллоподобный двинулся к Илье, невысокий скользящим шагом направился к Петру.

«Ладно, есть у нас методы на Костю Сапрыкина»[20], – думал Петр. Даже если перед ним мастер спорта, неизвестно, когда он последний раз выходил на ковер, а Петр ежедневно гонял с Миреком мячик и пару раз в неделю ездил побороться в «керосинку». Его друг-тренер вел в Институте нефти и газа секцию дзюдо и самбо. Петр в сорок решил познакомиться с борьбой, хотя друзья-спортсмены пугали ломкими костями и долгим восстановлением в его возрасте, но решимость Петра одобряли. Он не отваживался вставать против спортсменов продвинутых, зато с удовольствием разминался в общей группе и затем возился на ковре с такими же, как он, начинающими, только на 20 лет моложе. Иной раз юноша, взяв захват, вглядывался в бороду партнера и растерянно спрашивал: «Ты на каком курсе?» «Борись», – обрывал Петр.