Италия. Архитектурные загадки - Жебрак Михаил - Страница 5

Великолепный часослов герцога Беррийского, «Бичевание Христа»

Ничего похожего на колонну-пирамиду со сценами страстей на улицах Милана Елена и Антон вспомнить не смогли.

– Христа на картинке выводят из городских ворот, – подсказал Антон.

– А возле Миланских ворот и арок есть что-то похожее на пирамиду?

– Там всюду колонны, и барельефы, но пирамид не знаю, – Антон листал иллюстрации на экране.

– В церкви Сан-Феделе ангелы держали наклонные колонны. Тоша, помнишь? – Нет! – А я тебе показывала. Всегда ты… В храме симметричные капеллы: в одной ангелы обхватывают прямостоящие колонны, ничего необычного, а во второй такие же ангелы, колонны, только они наклонные. Капители наверху висят, а каменный цилиндр уехал. Словно ангелы их собираются устанавливать…

– Колонны падают, ангелочки и подхватили. Шутка архитектора. Кто там так плохо строил, Тибальди или Борромео? Не помнишь, мам? – поддел Антон.

Десять лет назад Дивин занимался с Антоном. Он тогда только придумал свои музейные детективы. Экскурсии превратились в расследования, а бессловесные слушатели – в сыщиков. Дивин решил, что интереснее вместо классического рассказ-показа придумать детектив про похищение картин Рафаэля, познакомить детей с завязкой сюжета и отправить одних отыскивать в залах отгадку тайны. Они и картины по-настоящему разглядят, и, главное, окажется, что в музее может быть интересно!

Антон ходил в первый класс, мальчиком был хватким, сообразительным, и вместе с парой одноклассников успешно распутал с десяток музейных загадок. На этой группе Дивин обкатывал квесты, через которые потом прошли сотни школьников. Отношения у них были вполне товарищеские. Дивину запомнилось, как в очереди перед музеем, пока играли в слова, Антон дергал его за рукав: «Петя, Петя, ну, дай же я скажу»… Заходили в музей и уже в вестибюле: «Петр Михайлович, в какой зал сегодня»… Сейчас Антону было шестнадцать, Дивина он чинно звал Петром и, похоже, немножко стеснялся, что тот помнил его маленьким.

Муж Елены стремительно разбогател во главе банка, и семья переехала в Италию. Елена приезжала в Москву с сыном и нашла Петра. Дивин повел их в музей, ну, а для чего ему звонили, но двенадцатилетний мальчик дичился, явно отвык от Петра и России, и даже на тротуар ступал с некоторой брезгливостью. В двенадцать лет так бывает, засыпанные химической солью мостовые и его раздражали, успокоил себя Дивин, не стал мучить Антона и все время общался с его мамой. Елена рассказывала о путешествиях по Европе, объясняла, почему выбрали для жизни Италию – климат, дизайнерское образование для мальчика, который неплохо рисует и моделирует, церемонное спасибо занятиям Дивина. Да и недвижимость дешевле, чем в Лондоне и Берлине. В конце объявила о предстоящем дне рождении Тоши – в Москву заехали настолько спонтанно, что и не звали никого.

Не позвонить с поздравлением после такого намека Дивину казалось неприлично, позвонив, скорее всего, услышал бы: если рядом, заходи. Значит нужно озаботиться подарком. Порадовать или удивить итальянского подростка Петр не рассчитывал, но есть беспроигрышный вариант. Дивин зашел в книжный и по пути в художественный отдел увидел трехтомник Честертона. Переводы и иллюстрации оказались классическими, и Дивин посчитал себя готовым к посещению дома банкира. Сталинка на Кутузовском не изменилась, лепнина как сыпалась в сетки, так и сыпется, но гипса на фасаде было столько, что он мог опадать еще несколько поколений. Из нового – шлагбаум поперек арки, да над железной дверью подъезда повисла камера видеонаблюдения. Когда Петр приходил сюда к Антону, квадратная прихожая была полностью обставлена книжными шкафами, для верхней одежды существовал встроенный шкаф в коридоре ближе к кухне. «Вот эту полку по искусству я тебе отдам», – перед отъездом повторяла Елена, но Петр напоминать об обещании, естественно, не стал. И памятью о доме осталась тонкая книжка отца, подаренная Еленой. Неплохие фантастические рассказы о путешествиях советских ученых к звездам, но другие его книги Дивин искать не стал. Сейчас гостя встретили пустые стены. Прошли через стеклянные двери в большую комнату. Резкий свет лился из-под навесной пластины на квадратные вазы и кожаные диваны-зиккураты, один черный, другой белый… Хозяйка обвела взглядом комнату и положила подаренный трехтомник на рояль. Дорогой, многоуважаемый рояль – единственный свидетель былой жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Мы же здесь не бываем… Только Сергей. Он переделал квартиру.

Дивин посмеялся, что в квартире дочери писателя не осталось книжных шкафов. Много позже он понял, что тогда увидел четкий образ причины развода Елены и Сергея. Они оказались из разных миров. Почти как герои, сочиненные ее отцом… В последующие годы Елена приезжала в Москву регулярно, но уже без сына. Останавливалась в гостинице. Они с Дивиным гуляли по Москве или отправлялись осматривать маленькие частные собрания, которые Дивин выискивал и с гордостью показывал друзьям. У него уже сложилась неплохая коллекция таких малоизвестных московских мест. Не для общего пользования.

Поездку в Милан Дивин считал авантюрой, но авантюрой безобидной и управляемой. Елена предложила Петру выступить в русском клубе с лекцией. Как организатору детских игр? Нет, как знаменитому частному детективу. «Найдете Пикассо быстрее – вернем разницу? Третья подделка в подарок?» – Дивин не верил, что в Милане хоть кто-то слышал о его расследованиях. «Неважно, главное – громко объявить, что „все знают”, как успешно он расследует пропажи художественных ценностей. Сработает эффект сцены – человек выходящий к рампе уже популярен», – в ее гостиной собираются лауреаты научных премий и солисты Ла Скалы, стоит ли переживать о частном собрании русских эмигрантов! Дивин попросил время для размышления, залез на сайт миланского русского клуба и открыл список приглашенных знаменитостей. Два телеведущих, блогер-кулинар, писатель и писательница, отставной политик, поп-звезда… Логика в подборе выступающих не усматривалась, и Дивин успокоился. Да, меня не пантера прыжками на миланский чердак загнала, решил Петр, посмотрю новый город, от гонорара откажусь, а авиабилеты отработаю, выступив с залихватским докладом «Угадай свое прошлое, или Русская история как квест».

– Только не педалируй политические темы. – Елена мягко наставляла Дивина перед встречей. – После последних событий, ну ты понимаешь, у меня дома такой спор вышел. Много лет знаю людей, а не ожидала, что они могут быть такие агрессивные. Я сказала – никакой политики. У меня дома пусть все говорят о музыке и литературе!

– Но они же должны радоваться, что сейчас в Италии, а не на Родине?

– Конечно. Поэтому надо говорить, что дома скудно, скучно, опасно, но в целом очень хорошо!

Елена во всем избегала острых углов и резких выражений. Мебель стояла мягкая, картины висели лучезарные, костюмы носились просторные. Елена настояла – Петр живет у них: «У меня все всегда останавливаются, специально выделила гостевые комнаты. И пусть Тоша побольше общается с тобой. Мне всегда нравился ваш дуэт».

Тридцать восемь кавалеров

илан Дивину не понравился. Вернее, так: дома, церкви, музеи восхищали, таких разнообразных музеев еще поискать, город же показался серым, мрачноватым, обыденным. А еще вернее так: Дивин не понимал, почему город его не увлек. Где обычная в Италии ненасытность, недохоженность, когда хочется завернуть в каждый переулок, нырнуть в открытые ворота, когда ускоряешься, чтобы успеть посетить очередную террасу? Почему площади – зеленые, чистые, с нависающими балкончиками – не манят столиками? Может, город и не стремится очаровывать праздных приезжих, подумал Дивин. Даже чуть кичится тем, что не зависит от толп туристов, как Пиза-Сиена-Верона. Живет своей бойкой деловой жизнью. Мягко напоминает, что Леонардо предпочел жить в богатом Милане. Обида от проигрыша в борьбе за столичный статус давно прошла, но оставила желание все делать не хуже, чем в Риме. И не меньше. Достаточно увидеть вокзал и галерею, чтобы понять амбиции и комплексы Милана. Двумя этими стеклянными куполами можно накрыть любой открыточный город Италии. Обычно защищают руины, в Милане в парники поместили транспорт и торговлю.