Айна для Повелителя Дракона (СИ) - Воронецкая Лана - Страница 6

В этот момент Айрин оторвала голову от моего плеча и разглядела исчадие Авадонна у меня за спиной. Могу представить, как ей стало страшно при виде расплывающихся темных контуров силуэта и клубящейся тьмы, скрывающей лицо стража, который заглянул из-за грани и полностью не мог проявиться. А может просто прятался за черной пеленой, разделяющей миры.

Айрин до боли впилась ногтями в мои плечи и завизжала. От неожиданности страж перестал распускать руки, и даже чуть отшатнулся. Сестренка что есть мочи закричала:

-Итаррррр,- она впервые смогла выговорить букву «р» -четко, громко.

Мое имя повисло в лесной тишине. Но сказанного не воротишь, я посильнее прижала Айрин и резко крутнулась через левое плечо. Леший говорил три оборота. Еще один раз. Пока темный не понял, что происходит. На третьем обороте, он попытался ухватить нас, но я уже плюхнулась вниз и с размаху воткнула сучок, подаренный лесовиком в землю.

Лес раскололся трещинами. Черное пятно размазалось и исчезло в одном из разломов вместе с темным стражем. Мир провернулся пестрой каруселью и замер. Картинка поменялась. Мы с Айрин оказались на узкой тропке.

А сзади неслось грозное:

-От меня не убежишь, айна… -и пространство схлопнулось, отрезая голос.

Сестренка тряслась от страха, но визжать перестала и ослабила хватку. Плечи ныли от порезов острыми длинными когтями мавки. Она немного притихла, когда кошмарный мужчина исчез вместе с частью соснового бора. Сейчас нас окружали стройные березки, успокаивая плавными линиями густых крон, колышущихся на ветру. Светлые стволы, резные листья и солнце, вставшее над макушками деревьев, разогнали мрачные остатки темноты и на душе посветлело. Ночь всех кошмаров закончилась, унеся страшные образы за грань.

Я чмокнула сестренку и улыбнулась, заглядывая в ее глазища на пол лица:

-Ну, чего, маленькая, напугалась? Это просто ночной кошмар. Все закончилось. Надо постараться забыть этот страшный сон.

Я побежала по тропинке. Лес поредел. Солнечные лучики щекотали кожу, которая слегка искрилась при их прикосновении. Вокруг щебетали птицы, отзываясь в сердце сладкой мелодией, заставляя напевать. Нежные звуки разливались чарующей музыкой, сопровождая наш забег. Неужели, мое сердце умеет петь? Кто я такая?

Тропка вывела на край леса и далее вилась вдоль деревьев и через поле. Сбоку от тропинки показался огромный гриб-боровик, чуть выше человеческого роста, на толстой ножке, с упругой шляпкой -кожистой коричневой сверху и с желтой губкой изнутри. На нем примостилась фиолетовая гусеница. Она нежилась на солнце и неспешно попыхивала огромной трубкой, выпуская изо рта ароматные кольца дыма и наблюдая, как они превращаются в диковинные цветы разных оттенков, а потом расплываются и исчезают.

Айришка слезла с рук и приоткрыла ротик, рассматривая цветные картинки в воздухе. Она раньше не встречалась с Катарпиллой.

Гусеница не обращала на нас внимания, лишь прислушивалась к тихой мелодии, которая так и лилась из моего сердца. Я все поверить не могла, что эта музыка –моя.

Катарпилла даже замурлыкала под нос, вторя мелодии. Потом не глядя на меня лениво протянула, как будто разговаривала сама с собой:

-Малышка выросла. Стала совсем взрослой и сердце запело. Оно готово влюбиться.

Надо знать старую каргу. Я не обижалась на ее манеры.

-Так я давно выросла. Двадцать пять годков уже стукнуло. А влюбляться я не собираюсь.

За последние пять лет мне пришлось сильно повзрослеть. Научиться прятаться и жить в тени, обеспечивать выживание тети и сестренки. Много раз мы срывались с места и искали новое жилье, убегая от людей, ненавидящих все иное, нечеловеческое. Вместо учебы в академии я хваталась за любые подработки: подавальщицей в тавернах, уборщицей и поломойкой, разносчицей почты, сиделкой у немощных пожилых людей и гувернанткой детишкам в богатых семьях.

А все свободное время я проводила в библиотеках и городских архивах. Я претворялась абитуриенткой, жадной до знаний, готовящейся к поступлению на факультет, изучающий нечеловеческих тварей. И я искала способ помочь тете и племяннице выжить, сводила странные знакомства, вынюхивала информацию, которая дорого стоила. Мне удалось найти это место и старую каргу Катарпиллу, которая дала дозволение остаться здесь моим родным людям. Я разузнала про волшебный цветок и заручилась поддержкой нимф. И вроде бы все получилось, я добыла артефакт. Но тетю забрали в Аваддон.

-Айны взрослеют поздно, дитя. У тебя только началось созревание.

Опять меня называют странным именем.

-Меня зовут Итар, -упрямо повторила в который раз за сегодняшнюю ночь.

Понятно, старуха могла и забыть, но ведь опять звучало странное: айна. И долго она будет устраивать представление в образе гусеницы? Любительница поморочить людям голову. Начиталась сказок и воплощает свои фантазии в иллюзиях. Это место –ее территория, я попала сюда впервые, а раньше только слышала про чудеса, которыми старая забавляется.

-Итар –красивое имя для айны. Означает «огненная», -гусеница отвела трубку от лица, соизволила посмотреть на меня.

Моя кожа искрила в солнечных лучах. Айриша легонечко тыкнула пальчиком по руке:

-Крр-асиво, -протянула нараспев, снова четко выговорив букву «р» и погладила.

Гусеница затянулась, я ждала. Казалось, она забыла про нас и рассматривала редкие облака, плывущие в безмятежном небе. Колечко ароматного дыма повторило форму одного из них.

-Прекрасные айны родились в цветке лотоса на дне океана. А мавки пришли из болот. Какая ирония судьбы.

Айришка прижалась ко мне:

-Итарр, скажи ей, -она наморщила носик, -Я крр-асивая, -она провела по зеленым волосам, вытянула прядку, -вот, какие у меня кррр-асивые волосы. Да?

С каждым разом буква «р» получалась все четче. Жаль, тетя не слышит, она бы порадовалась.

-Конечно, ты самая распрекрасная красавица! -я погладила сестренку по головке.

-И мама моя пришла не из болот, -обиженно буркнула малышка.

-Да, милая, -я бросила укоризненный взгляд на гусеницу, -твоя мама пришла из чистых проточных вод горного ручья.

В ушах зажурчала река, которая не замерзает полностью даже зимой. Яркая вспышка воспоминания обдала морозной свежестью и выбила дух из тела. Как той зимой, пять лет назад. Течение трепало пшеничную копну тетиных волос в полынье, казалось диковинный цветок трепетал лепестками на ветру. Только тетя полностью ушла под воду и горный поток тянул тело под лед. Я поспешила на помощь, распласталась на хрупком льду и ухватилась за волосы, руки мгновенно заледенели. Если тетя не задохнулась без воздуха, то возможно, умерла от холода.

Я не сдавалась, упрямо тянула, показалась бездыханная голова с синюшным лицом, я перехватилась за шею, чуть не задушила, вытянула выше и умудрилась просунуть руки тете под мышки, обхватила за грудь. Я плакала, не в силах тащить дальше. Молилась, чтобы лед выдержал. Молилась Берегине, чтобы тетя выжила, но я не чувствовала ее дыхание, и сердце под моими руками не билось.

И я взмолилась пуще прежнего, я кричала вслух, не желая отпускать крупицы жизни, которые еще теплились в коченеющем теле. Я просто не верила, что тетя могла умереть. И, да, рядом заискрился снег. Теперь мне кажется, это искрились мои руки. Я сжимала бездыханное тело все сильнее, уткнувшись в тетино плечо, сотрясаясь от рыданий, когда она резко вдохнула полной грудью, вырываясь их тесных объятий.

Я приподняла голову, с удивлением рассматривая зеленые пряди волос. Тетя повернулась ко мне и посмотрела огромными, с пол лица, глазами цвета опала, без радужки и без зрачков –как будто в них перекатывалась мутноватая речная вода. Элистер превратилась в мавку, но осталась жива.

-Итар, милая, -прохрипела тетя, -ну, зачем ты так? Почему не отпустила? Мое сердце не выдержит разлуки, оно не сможет жить без любви.

Сердце, действительно, не билось под моими руками. Я умоляла тетю вылезти из воды и выбросить мысли о сведении счетов с жизнью.