Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Есенберлин Ильяс - Отчаяние Отчаяние

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Отчаяние - Есенберлин Ильяс - Страница 57


57
Изменить размер шрифта:

Аблай решился на последнее. Весь день он просидел на коне, вглядываясь в красную мглу и прислушиваясь к шуму битвы. Каждую минуту к нему подлетали гонцы и докладывали, что творится на тридцативерстном поле боя. И вот к концу дня Аблай вдруг расправил плечи, приподнялся на стременах и сделал знак рукой.

— Аттан!.. Вперед!…

Словно каменная лавина в горах, ринулся вперед тысячный отряд туленгутов. Впереди на ахалтекинских аргамаках неслись молодые батыры личной охраны султана — Сагимбай и Канай. Будто саблей, рассекли они джунгарский передний край и вынеслись прямо к холму, на котором стоял шатер с хвостатым знаменем контайчи. Но опять ударили джунгарские пушки и ружья, пробив широкую брешь в линии нападающих. Завертелись на месте кони, повалились с седел на песок люди. А задние всадники продолжали давить на передних, создавая еще большую неразбериху. Джунгарские пушкари в это время заряжали свои пушки раскаленными докрасна ядрами. Еще минута-две, и новый огненный смерч завертится среди казахской конницы. За шатром контайчи подкатывали рукава до локтей и горячили коней приготовившиеся к преследованию бегущих телохранители Церен-Доржи…

— Неужели не найдется в нашем войске батыра, который бы не испугался грома пушек! — воскликнул Аблай, привстав на стременах.

Сын его Жанай схватил вдруг султанский родовой бунчук и рванулся вперед:

— Аблай!.. Аблай!..

Но конь вынес его куда-то в сторону от холма, на котором находился контайчи со своими советниками. Помчавшаяся за ним сотня лихих молодых джигитов невольно замедлила ход в кустах джингила. Но не успел семнадцатилетний Жанай-султан выбраться оттуда, как с другой стороны на поле боя перед шатром контайчи вынеслась маленькая хрупкая девушка на громадном вороном коне без седла с одной только нагайкой в руке.

— Кабанбай!.. Кабанбай!..

И все сразу узнали ее — красавицу Назым, дочь батыра Кабанбая и знаменитой воительницы Гаухар.

— Аблай!.. Кабанбай!..

Это присоединились к ней выпутавшиеся наконец из колючего кустарника молодые джигиты во главе с Жанай-султаном. Они оказались вместе, конь к коню, перед страшными пушками на холме, — девушка и юноша. Именно эта их отчаянность так подействовала на казахское войско, что в один миг даже раненые поднялись с земли и схватились за оружие.

— Аблай!.. Кабанбай!..

— Уррах!..

В едином страшном порыве устремились вперед батыры и джигиты всех родов, племен и жузов:

— Аблай!

— Атыгай!

— Акжол!

— Каракипчак Кобланды!.. Уррах!..

— Кабанбай!.. Аблай!..

— Аблай! Аблай! Аблай!

Сам султан Аблай с отрядом закованных в латы батыров устремился в атаку, и прислужники на холме стали быстро сворачивать походный шатер контайчи. Дрогнуло и поплыло к заходящему солнцу хвостатое джунгарское знамя с черным шуршутским драконом на желтом шелке…

* * *

Больше половины джунгарского войска было уничтожено в этом кровопролитном сражении. Два месяца продолжалась эта война, и впервые со «времени великого бедствия» джунгарские тумены терпели поражение за поражением. Аблай освободил крепость и урочище Жана-Курган, являющиеся ключом к Туркестану, и медленно продвигался к древней казахской столице, сметая на пути джунгарские заслоны. Разъезды батыра Баяна появились уже на берегах Таласа, предвещая скорое освобождение от джунгарского ярма родам и племенам Большого жуза, а также киргизским кочевьям. Богембай-батыр между тем взял Созак и Сайрам. А Джаныбек-тархан гнал джунгарских завоевателей с казахских и каракалпакских земель в Приаралье, контайчи Церен-Доржи запросил мира…

И Аблай пошел на этот мир. Утомленное, потерявшее более половины своего состава, войско нуждалось в отдыхе. К тому же это было ополчение, и у каждого джигита в далекой Сары-Арке были свои хозяйственные дела. Отбросив джунгар и устранив угрозу нового нашествия, люди думали теперь о том, как прокормить себя и семью в наступающую зиму.

Целый месяц находились в ставке Аблая семь доверенных послов контайчи Церен-Доржи. После долгих переговоров они от имени контайчи согласились передать хану Среднего жуза Абильмамбету уже освобожденные казахские города Созак, Сайрам, Манкент и Чимкент, а в течение зимы обсудить вопрос о полном возвращении казахам Туркестанского вилайета с крепостью Туркестан и пригородами. Возвращались также огромные территории по рекам Сейхундарье и Таласу, а на оставшейся под управлением контайчи казахской земле значительно понижались поборы и налоги с местного населения. Еще только год назад контайчи бы зло рассмеялся, если бы казахские вожди предложили ему такие условия…

— Война в этом году закончена! — многозначительно сказал Аблай, распуская по домам ополчение.

Сам он в сопровождении доверенных людей и видных батыров направился в Созак, где находилась пока ставка хана Абильмамбета. Там в честь успешного окончания войны был устроен, как водится, грандиозный пир. Но в самый разгар его на радостного Аблая, словно гром среди ясного неба, обрушилась страшная весть. Расталкивая стражу, в зал дворца созакского хакима, где проходил пир, ворвался молодой Котеш-жырау. Сев в стороне, он заиграл на своей домбре заунывную, хватающую за сердце мелодию.

— Почему столь жалобна твоя музыка, мой жырау? — спросил Аблай, неожиданно побледнев. — Здоров ли мой сын Жанай?

Юный Котеш наклонился к домбре, словно прислушиваясь к ее голосу, и запел:

Кто обрадуется в степи закату ясного солнца?

Кто обрадуется среди людей убийству белого лебедя?..

Закатился, как ясное солнце, пал на землю, как раненый

лебедь

Твой сын Жанай, сраженный джунгарской стрелой!..

В наступившей тишине слышно было, как плачет жырау, который дружил со своим одногодком — Жанаем. За спиной его украдкой утирал слезы великий правдолюбец Олжабай-батыр, воспитавший султана Жаная…

Праздник не удался, и султан Аблай, безмерно любивший убитого из засады сына Жаная, от горя заболел. Словно обвиняя Олжабай-батыра в том, что тот не уберег сына, султан не предложил ему остаться. Из далекой Сары-Арки приехал сам Казыбек-бий, по прозвищу Гусиный Голос. Из Старшего жуза, многие роды которого были благодарны Аблаю за освобождение от джунгар, приехал Толе-бий, а из Младшего жуза — Бала-бий. Приезд трех столь значительных людей из всех жузов для передачи соболезнования обычному султану по поводу гибели сына означал негласное признание его всеобщем вождем в этой войне.

Верный себе, Аблай, при понятной горечи от потери сына-любимца, не преминул использовать и это событие в интересах своего пути к ханскому трону. Именно об этом сказал прямо в глаза ему в своей песне известивший султана о принятом решении Татикары-жырау.

Долго совещались между собой

Люди трех жузов,

Пока не пришли к согласию

О том, что быть тебе ханом!

Но слишком долга и глубока твоя грусть.

Неужто всех наших погибших сыновей

Променял ты на одного своего, мой хан?

Да отрубите тогда хвост коня, связывающий нас с ними!..

Садитесь на пятнистых коней

И дотла разорите такого хана-себялюбца!..

— Да, ты прав, мудрый жырау! — только и сказал Аблай.

А на следующее утро к нему неслышно вошел юный Котеш-жырау, присел на корточки, тронул струны домбры. И не запел, а вдруг заплакал.

— Что с тобой, мой смелый жырау?! — всполошился Аблай.

— Олжабай-батыр… умер…

И Котеш-жырау рассказал, как это произошло… Они ехали вдвоем по ночной степи и вдруг услышали песню. Хорошая эта была песня, но не казахская, а джунгарская. Тем не менее Олжабай-батыр тут же повернул коня к виднеющемуся костру.

— Это джунгары! — шепнул ему Котеш-жырау.

— Ничего, уже ведь мир… — ответил батыр. — И они поют хорошую песню!..