Черноглазая блондинкат (ЛП) - Бэнвилл Джон - Страница 57

Меня поразило, что я никогда не видел его настоящего лица. Когда я впервые увидел его несколько лет назад его волосы были светлыми, а правая щека и челюсть неподвижными, мёртвая кожа была покрыта длинными тонкими шрамами. Во время войны он оказался под миномётным обстрелом, а потом попал в плен к немцам, которые кое-как его подлатали. Такова, по крайней мере, была история, которую он всем рассказывал. Потом, позже, когда убили его жену и, похоже, он собирался взять на себя за это ответственность, он сбежал в Мексику — я бы даже сказал, с моей помощью, — где инсценировал своё самоубийство и сделал масштабную пластическую операцию, на этот раз дорогостоящую профессиональную работу, превратившую его в латиноамериканца. После я встретил его под новой личиной, а потом он исчез из моей жизни. И вот теперь он вернулся.

— Привет, старина, — сказал он. — Не мог бы ты дать мне сигарету? Я почувствовал запах дыма и мной овладела внезапная жажда.

Стоило отдать Терри должное — кто ещё смог бы прятаться полчаса за шторой и выйти оттуда с таким самообладанием и самоиронией Кэри Гранта? Я шагнул вперёд, достал портсигар, открыл его большим пальцем и протянул ему.

— Угощайся, — сказал я. — Сдаёшься или как?

— Да, — сказал он, беря одну из моих сигарет и оценивающе вертя её в пальцах. — Это сказывалось на моём здоровье. — Он приложил руку к груди. — Сухой воздух там, внизу, мне не по нраву.

Странно, не правда ли, как даже в такой ситуации люди сразу погружаются в светскую беседу? Клэр всё ещё сидела на табурете у рояля, прикрыв рот рукой. Она даже не повернулась, чтобы посмотреть на Терри. Что ж, в этом не было необходимости.

Я протянул ему спичку, и Терри наклонился к огню.

— Как прошел полёт? — с просил я. — Ты прибыл из Акапулько, верно?

— Нет, — сказал он, — я был в Байе на небольшом отдыхе, когда позвонила Клэр. К счастью, я успел на местный самолет до Тихуаны, а оттуда на рейс «Мексиканских авиалиний» сюда. Самолет был ОС-3. Я так крепко вцепился в подлокотники, что пальцы до сих пор онемели.

Он проделал тот же трюк, что и всегда: сделал большую затяжку дыма и на секунду задержал его на нижней губе, прежде чем вдохнуть.

— Ах, — сказал он со вздохом, — как вкусно. — Он склонил голову набок и окинул меня изучающим взглядом. — Выглядишь довольно скверно, Фил, — сказал он. — У тебя были трудные времена со всем этим делом с Нико и остальным? Мне очень жаль, правда, очень жаль.

В этом тоже был весь он. Это был тот же Терри — он отнимал у тебя бумажник, сбивал с ног, топтал ногами, а через секунду помогал подняться, отряхивал пыль и приносил свои глубочайшие извинения. И ты ему верил. Вы даже поймали бы себя на том, что спрашиваете, всё ли с ним в порядке, и говорите, что надеетесь, что он не напряг запястье или что-то в этом роде, держа направленным на вас этот тяжелый пистолет, пока он рылся в ваших карманах. Неужели я несправедлив? Ну, может быть, немного. В прежние времена, когда я думал, что знаю его, он был довольно прямолинеен. Он не мог удержаться от выпивки или сохранить деньги, и у него всегда были проблемы с женщинами, но я никогда не думал, чтобы он действительно шёл по кривой дорожке. Последнее теперь изменилось.

— Как Менендес? — спросил я.

Он криво усмехнулся:

— О, ты же знаешь Менди. Он — кот, который всегда приземляется на лапы.

— Часто с ним видишься?

— Мы поддерживаем связь. Ты же знаешь, что я многим ему обязан.

Да, это я знал. Это именно Менендес вместе с другим старым приятелем Терри, Рэнди Старром, помог ему исчезнуть и заполучить новую личность после его так называемого самоубийства в Отатоклане. Они втроём были в окопе где-то во Франции, когда к ним упал минометный снаряд, и именно Терри спас им всем жизнь, схватив снаряд, выскочил с ним наружу и выбросил его, как квотербек, сотворивший чудо в игре. Или, по крайней мере, так гласило продолжение истории об обстреле. Я никогда не знал, в какой мере можно верить в истории о Терри и его приключениях, и до сих пор не знаю. Например, позже я узнал, что он не Терри Леннокс из Солт-Лейк-Сити, как утверждал, а Пол Марстон, канадец, родившийся в Монреале. Но кем ещё он мог быть до этого? И кто он будет, спрашивал я себя, когда я увижу его в следующий раз, если вообще увижу? Сколько пластинок у луковицы?

— Менди всё ещё в Акапулько, верно? — сказал я. — И ты тоже?

— Да. Приятное место на берегу океана.

— Как ты себя называешь? Я совсем забыл.

— Майоранос, — сказал он с застенчивым видом. — Сиско Майоранос.

— Ещё одно вымышленное имя. Оно тебе не подходит, Терри. Я бы сказал…

— Ради Бога! — внезапно вскрикнула Клэр, вскочив с табурета у рояля и повернувшись к нам с побелевшим от ярости лицом. — Вы собираешься стоять здесь и болтать всю ночь? Это же нелепо! Вы похожи на двух ужасных маленьких мальчиков, которые сделали что-то плохое и остались безнаказанными.

Мы повернулись и уставились на неё. Думаю, мы просто про неё забыли.

— Успокойся, старушка, — сказал Терри, не слишком удачно пытаясь изобразить лёгкость. — Мы просто два старых друга, которые понемногу навёрстывают упущенное, — он быстро подмигнул мне. — Так ведь, Фил?

Клэр собиралась ещё что-то сказать, так как было очевидно, что ей нужно многое сказать, но в этот момент раздался тихий стук в дверь, она слегка приоткрылась, и на пороге появилось странное привидение. У него было лицо, белое, как маска актёра театра но,[104] а густые волосы прятались под чем-то напоминающим туго натянутую мелкую сетку. Мы всё втроём уставились на это, а потом оно заговорило:

— Я искала книгу в библиотеке и услышала голоса. Неужели вам негде устроиться спать?

Это была мать Клэр. Теперь она вошла в комнату. На ней был розовый шерстяной халат и розовые тапочки с розовыми бусинами. Белое вещество на её лице было чем-то вроде косметической маски. Глаза у неё были красные, как у пьяницы, а губы — цвета сырого бифштекса.

— О, мама, — в отчаянии сказала Клэр, приложив руку ко лбу, — пожалуйста, возвращайся в постель.

Миссис Лэнгриш, не обращая на нее внимания, вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Она посмотрела на Терри и нахмурилась:

— А это кто, позвольте спросить?

Терри, не колеблясь, плавно двинулся к ней, улыбаясь и протягивая тонкую руку.

— Меня зовут Леннокс, миссис Лэнгриш, — сказал он. — Терри Леннокс. Не думаю, что мы встречались раньше.

Мама Лэнгриш пристально посмотрела на него, пытаясь понять, что происходит, и вдруг улыбнулась. Никто, ни молодые, ни старые, не могли устоять перед Терри, когда он как из пульверизатора окутывал их дымкой своего обаяния. Она обеими руками взяла его за руку.

— Вы друг Ричарда? — спросила она.

Терри заколебался.

— Э-э… думаю, да.

Его взгляд метнулся в сторону дивана, и Мама Лангриш вслед за ним тоже посмотрела туда.

— А вот и он! — сказала она, и её улыбка стала ещё шире и мягче. — О Боже, ты только посмотри на него, спит, как младенец. — Она повернулась к Клэр, и мрачный разрез её рта напрягся. — А ты чего так вырядилась? — спросила она. — Посреди ночи.

— Пожалуйста, возвращайся в постель, мама, — повторила Клэр. — Ты же знаешь, что утром у нас встреча с людьми Блумингдейла. Ты не успеешь отдохнуть как следует.

— Ах, оставь меня в покое! — рявкнула мать. Она снова повернулась к Терри, лукаво подмигнув. — Вы с Ричардом были на вечеринке, что ли? Бедный мальчик, ему не следует пить — алкоголь ударяет ему в голову. — Она повернулась и снова снисходительно посмотрела на распростертую на диване фигуру. — Он отвратителен, так оно и есть.

Словно услышав её, Кавендиш пошевелился во сне и громко фыркнул. Старуха радостно захихикала.

— Послушайте его! Ну чем не свирепый поганец?

Наконец она заметила меня. Она нахмурилась.

— Тебя я помню, — сказала она, тыкая пальцем мне в грудь. — Ты этот, как его там, детектив.