Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 42

Я представил наш концерт на «Уэмбли», и у меня на мгновение перехватило дух. Даже головой потряс, настолько ярким было видение, во многом ассоциировавшееся с виденным на записях выступлением «квинов» в 85-м на том же стадионе. «Queen» ещё не существует, а мы уже исполняем их песни… Бессовестный я всё-таки человек!

По телевизору на всех каналах в новостных выпусках обсуждали скандальный бой между Али и русским боксёром. Как я понял, большинство СМИ были на моей стороне, осуждая неблаговидный поступок моего соперника.

Затем, когда мы уже паковали вещи, нагрянул собкор «Правды» в Нью-Йорке Борис Стрельников. Это был солидный, одетый с иголочки тип с небольшой залысиной и курчавой шевелюрой, который, как оказалось, всё же был на пресс-конференции перед боем, но тихо сидел где-то в уголке. Сейчас же он почти полчаса задавал наводящие вопросы, сводившиеся к тому, как мерзок загнивающий Запад, и что порядочному человеку тут делать нечего. Глядя на его холёную внешность и костюм, который стоит, наверное, как две месячных зарплаты советского инженера, я подумал, что уж ты-то не спешишь покинуть «град на холме». Но свои мысли оставил при себе, а отвечать старался всё больше обтекаемо. Когда он ушёл, я облегчённо выдохнул и вытер выступившую на лбу испарину.

В аэропорт нас с Козловым отвёз Левински на всё том же лимузине, Сэм вёз Радоняка и Бутова. Попрощались душевно, особенно с Брауном-младшим. Левински держался по своей привычке несколько высокомерно, но не скрывал, что бой удался, рейтинг телеканала подскочил на несколько пунктов, а сам он искренне рад, что мне удалось разделаться «с этим черномазым выскочкой». Борис Яковлевич, услышав это, только покряхтел, я же кисло улыбнулся. С одной стороны, приятно, что победил, с другой — всё-таки пока негры ведут себя не столь нагло, как в моём будущем. Это всё ещё угнетаемый класс, а поведение моего соперника — это в большей степени игра на публику. Так-то он наверняка неплохой парень, судя по тому, что я о нём читал в прошлой жизни. Али парень неплохой, тока ссытся и глухой, почему-то вспомнилась глупая присказка в актуальном варианте.

Обратный перелёт так же обошёлся без происшествий. Так же была пересадка в аэропорту Франкфурта, где в зоне «Duty free» были потрачены остатки валюты — никто не хотел почему-то менять её на чеки «Берёзки».

Днём 26 декабря наш лайнер произвёл посадку в аэропорту «Шереметьево». Задекларировать оставшуюся валюту не получилось, так как вся наша делегация потратила её вплоть её до последнего цента в магазине беспошлинной торговли во Франкфурте. Решили, что так меньше мороки, чем потом обменивать доллары на чеки «Берёзки».

В здании аэровокзала нас встречали съёмочная группа программы «Время» и журналисты центральных изданий. Пришлось, натянув шапочку на уши, дать короткое интервью. Затем на пути к машине нас перехватили двое мужчин в одинакового фасона пальто (только разного оттенка), одинаковых ботинках, шляпах и даже одинаковых перчатках. Лишь шарфы были разного цвета. Да и возрастом один оказался постарше. Он представился Виктором Ивановичем и сказал, что для меня билет на самолёт в Свердловск куплен на утро послезавтра, а сегодня вечером меня ждёт на своей подмосковной даче Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.

О как! Решил, не иначе, лично поздравить! Пока же мне было предложено заселиться в гостиницу «Метрополь», где за мной уже был забронирован номер на две ночи. Причём возить меня на «Волге» новой модели сегодня будут эти двое.

С Козловым, Бутовым и Радоняком, нагруженными покупками, я сердечно попрощался. Свои же подарки сложил в багажник чёрной «Волги» 24-й модели. За руль сель тот, что был помоложе, второй уселся рядом с ним на переднем пассажирском, я же вольготно раскинулся на заднем сиденье отечественного лимузина.

— Сейчас положите вещи, и мы отвезём вас в редакцию газеты «Советский спорт», — сказал Виктор Иванович. — Главный редактор через ЦК попросил разрешения взять у вас интервью.

Глядя на празднично украшенную Москву, вспомнилось, что на носу Новый год. Получается, подарки из Штатов заодно будут и новогодними. Удачно организаторы подгадали с боем.

Номер, где мне предстояло переночевать, оказался не самым плохим. Конечно, не «Сент-Реждис», но вполне достойно. Бросил вещи, и погнали мы на Большой Спасоглинищевский переулок, к дому №8, где располагалась редакция издания.

Интервью у меня брал лично главный редактор Николай Киселёв. Он сам представился, а я, услышав его фамилию, невольно переменился в лице. В голове словно щёлкнул какой-то тумблер. 1976 год, ИЛ-18… Да, кажется, весной, где-то под Воронежем из-за отказа приборов пассажирского самолёта произойдёт авиакатастрофа, в которой погибнут 111 человек, включая сына и дочь Киселёва.

— Что с вами? — нахмурился Николай Семёнович.

— Да-а… Это я просто вспомнил, как Али мне ухо откусил, — тут же придумал я отмазку.

А сам подумал, что надо будет обязательно проинформировать о будущей авиакатастрофе Судоплатова.

Мы общались почти час. Киселёв, который, с его слов, больше всего любил конькобежный спорт, в боксе тоже разбирался неплохо, я с удовольствием пересказал ему все перипетии американского турне, и не только касающиеся непосредственно бокса. О чём-то, естественно, умолчав, в первую очередь о своих финансовых делишках.

— Блестяще! — Киселёв с довольной миной потёр ладони. — Это будет целая полоса. А вы ведь там фотографировались, в Америке?

— Да, две катушки с собой привёз, но ещё нужно проявить плёнку…

— Послушайте, Женя, у нас имеется прекрасная фотолаборатория, давайте я попрошу нашего фотокора проявить плёнку, с которой мы, с вашего разрешения, отберём несколько кадров качестве иллюстраций к материалу.

Я покосился на сидевшего в кресле Виктора Ивановича. Тот посмотрел на часы.

— В принципе пара часов в запасе у нас есть. Но отобранные кадры хотелось бы посмотреть.

— Без вопросов.

Хм, боится, похоже, мой провожатый, что в газете сдуру поставят фотографии, которые не следует выносить на всеобщее обозрение. Ну так понятно, у него работа такая. Хотя я и не вспомню, что бы там такого могло быть непотребного. Разве что фото из магазина, я там не удержался, сделал пару снимков местного изобилия.

Катушки с уже проявленными плёнками мне вернули через час с небольшим. Виктор Иванович поглядел на выбранные кадры и претензий не выказал. И оттуда же отправились к Брежневу. Со слов Виктора Ивановича, ехать на дачу придётся около часа, из чего я сделал вывод, что едем в Заречье-6.

Так оно и оказалось. Почти час спустя мы подъехали к шлагбауму, где у нас проверили документы, затем миновали ещё один кордон, только после этого «Волга» въехала на территорию непосредственно дачи, представлявшей собой двухэтажное здание в окружении елей с выложенными плиткой парковыми дорожками.

Встречать нас вышел немолодой, представительный человек в строгом костюме. Возможно, начальник охраны генсека Александр Яковлевич Рябенко, о котором я когда-то читал, не помню уже где. Прямо у машины он меня обыскал, по ходу дела заглянув в сумку с подарком, и затем предложил проходить за ним в дом. Тут-то мне навстречу и вышли сам генсек и его супруга Виктория Петровна, мило мне улыбавшаяся.

Брежнев повернулся к ней и кивнул в мою сторону:

— Вот, Виктория, знакомься, наш герой Евгений Покровский! Сильного негра побил, хоть тот Женьке половину уха откусил.

После чего подошёл ко мне, сжал пальцами плечи (а есть ещё сила в немолодых руках-то), притянул меня к себе и… В общем, без поцелуев снова не обошлось. Я усилием воли сдержался, состроив соответствующую случаю приветливую мину.

— Здравствуйте! Приятно познакомиться! Вы и в самом деле герой, вся страна переживала за вас, и вы нас не подвели.

Я аккуратно пожал руку Виктории Петровны.

— Я чувствовал эту поддержку, она мне и помогла победить.

— А Павлов мне тут заливал, что не по зубам тебе этот негр, — вновь взял слово Брежнев. — Оказалось, по зубам, правда, зубы-то он в ход пустил.