Попытка к бегству - Есаулов Максим - Страница 26

Пять.

Солнце жгло…

Зураб не выдержал и обернулся.

— Стоять! Милиция!

Вода была теплой и вонючей. Ледогоров еще плеснул себе в лицо и глянул в зеркало. Бывало и хуже. Причем намного. В коридоре столбами вилась пыль. Угрюмый Полянский как всегда сидел на столе.

— Ну а дальше?

— Дальше я кидаюсь ему на спину, тыкаю пальцем в спину, пытаюсь повалить и кричу: «Зура! Спокойно! Не дергаться!»

— А он?

— Он. Он падать не хочет. Молчит и пытается освободиться. Я его подсекаю и мы валимся. Причем возимся в метре от постового у консульства. Я ему кричу: «Помоги! Я опер!» А он: «А я откуда знаю!». Этот брыкается как лось, а сержант глазеет и головой качает: «Не могу оставить пост».

— Морамой!

— Не говори! Хорошо Мальцев издалека увидел, бросил «тачку», бабу и рванул на помощь. Вдвоем еле спеленали.

Полянский посмотрел на часы. Ледогоров грустно разглядывал разодранные ниже колена джинсы.

— Потом, конечно, начальство из консульства набежало. Не провокация ли? Не политический ли инцидент? Хотел я сказать: «Кому ваша Венгрия нужна!» У тебя когда автобус?

Полянский снова посмотрел на часы.

— Уже пора двигать. Саня! Ты извини… Кто ж знал… Жанка там на лампочке. Она мать боготворит, а тут инфаркт.

Ледогоров махнул рукой.

— Ты чего паришься? Езжай спокойно. Все главное мы уже сделали. Вернешься к премии.

— Сань…

— Отстань! Родные — это святое.

Полянский спрыгнул со стола.

— Побежал! Еще домой. Артура я предупредил. Надо ж так. Два дня из отпуска и…

— Забей! — Ледогоров обнял Полянского. — Ни пуха!

— К черту! Береги себя! Да! Чуть не забыл. Антон заезжал — деньги в ящике стола.

Хлопнула дверь. Ледогоров остался сидеть на топчане, устало вперившись взглядом в висящую на спинке стула «кенгурушку» со стволом.

Солнце жгло…

— Леня! Ты начал?

— Да.

— Нормально говорит?

— Пока да.

— Ладно. Я с задержанным в кабинете.

— Хорошо.

Ледогоров положил трубку.

— Вера? — негромко спросил Зураб. Он сидел напротив, положив на колени скованные «браслетами» руки. От их недавней схватки у него остались ссадина на подбородке и надорванный лацкан пиджака.

— Какая Вера? — Ледогоров почти искренне вздернул брови. За Зурабом приезжала патрульная машина. Муратову он не видел. Катьку тоже перебазировали на третий этаж, где она ждала подругу у кабинета следователя.

Задержанный улыбнулся.

— Да ладно. Я и так понял. Больше некому. Так?

Он был не похож на других кавказцев. Ни лицом, ни поведением. Ледогоров не ответил и открыл новую пачку «Винстона».

— Кури.

— Спасибо. Мои, видно, выпали.

Курил Зураб длинными, глубокими затяжками, подолгу не выпуская дым. Ледогоров поворошил разложенные на столе документы.

— Ну что? Кобалия Зураб Георгиевич, разговор будет?

— О чем?

— О покушении на Рафика Галустяна.

Кобалия пожал плечами.

— Не знаю такого.

Ледогоров рассмеялся.

— Я тебе напомню.

Уже порядком помятая фотография легла на крышку стола. В лице Кобалии ничего не изменилось.

— Кто это?

— Хороший вопрос. Он с тобой сфотографирован.

— Мало ли земляков сейчас в Питере. Все подходят…

— Давай покюшаем! Давай сфотографируемся! — Ледогоров удачно спародировал Галустяна.

Кобалия улыбнулся.

— Вы сами все знаете.

Ледогоров посмотрел в окно. Лилово-красный диск прятался за густой листвой тополя. Небо приняло фиолетовый оттенок. Как всегда неожиданно поднявшийся ветер нес пыль и мусор. Утомленный город ждал вечера.

Позвонил Артур.

— Ты чего молчишь?!

— А что я, петь должен?

— Хорошо бы мне не последнему узнавать о раскрытии огнестрела и изъятии оружия.

Ледогоров посмотрел на часы. Шесть. Видимо, Мальцев на «сходке» рассказал.

— Я еще работаю.

— Работай. Только не забудь справку в главк написать. Я буду на мобильном.

— Хорошо. — Ледогоров повесил трубку.

«Мог бы и спасибо сказать».

Кобалия спокойно смотрел на него.

— Командир. Давай договоримся.

Ледогоров заулыбался.

— Давай!

— Сколько ты хочешь?

— Миллион. Купюрами по доллару, причем бывшими в употреблении.

Кобалия снова улыбнулся.

— Понял.

Ледогоров посмотрел на него с интересом.

— Что ты понял?

— Что не за того тебя принял?

Ледогоров усмехнулся. Грузин определенно не был похож на остальных своих собратьев, обычно так и не верящих в честность ментов и считающих, что все дело в цене.

— Тогда, может, поговорим все-таки.

— С удовольствием. О чем? О футболе? О женщинах?

— О пистолетах. И о женщинах, которые их хранят. И о тюремных сроках, которые за это положены.

Кобалия секунду подумал.

— Можно еще сигарету? У меня есть деньги — можно будет еще купить.

— Да бери. Отравы не жалко,

Ледогоров помог ему прикурить. Зураб выпустил дым.

— Пистолет мой, — спокойно сказал он. — Нашел два дня назад.

Ледогоров улыбнулся.

— И где?

— У Мальпевского рынка. Во дворе.

— А чего ты там делал?

— По нужде зашел.

Ледогоров продолжал улыбаться. Кобалия улыбнулся в ответ. Мгновение они смотрели друг на друга.

— Красиво, — признал Ледогоров.

— Мы же умные люди. Оба все понимаем.

Кобалия грамотно признавал пистолет, придумав место его нахождения в непосредственной близости от места стрельбы. Единственное, чего он не предвидел — это показании Любашева. Зазвонил телефон.

— Ну?

— Не нукай — не запряг! — Артур говорил на фоне играющей музыки. — Я доложил Григоренко! Он в восторге! Сегодня началась операция «Терек» по кавказцам! Главк уже в курсе, так что не забудь справку! Слышишь?

Ледогорову показалось, что Вышегородский уже прилично нагрузился. «Когда успел?» — подумал он.

— Слышишь?

— Да слышу, слышу. Конец связи.

Кобалия смотрел в окно, на мельтешащую на солнце листву.

— Зураб, — Ледогоров снова закурил. В такие дни сигареты «летели» как семечки. — Ты же умный парень. Я все сам знаю. Знаю про «Товарную», про Нукзара, про фуры, про героин, про вашу ссору с Галустяном, про все. Смысл тебе запираться? Я же тебя не прошу сдавать кого-нибудь. Твой Нурик, с остальными твоими друзьями за тебя так и так впишутся.

Ледогоров сыпал наугад. Когда имеешь много общей фактуры и ничего конкретного, полезно давить на мозги задержанного своей осведомленностью, в надежде на то, что он дрогнет.

При имени Нурика Кобалия фыркнул.

— Какие они мне друзья?! Собаки жирные!

В первый раз в панцире его спокойствия образовалась трещина. Ледогоров хмыкнул.

— Смел ты. Не боишься? Нурик человек авторитетный.

Кобалия поджал губы.

— Я тоже не композитор! Я к ним не побоялся один прийти и все им в лицо сказать!

Чтобы как-то занять паузу, Ледогоров скорчил скептическую мину. На Кобалию это подействовало. Он подался вперед и без спроса принялся выковыривать сигарету из лежащей пачки. Наручники мешали ему, брякая о крышку стола. Красивое, тонкое лицо исказила гримаса гнева.

— Вот ты говоришь, что все знаешь! Ты считаешь меня не правым?

Вместо ответа Ледогоров помог ему прикурить.

— Представь — твой друг умер в Грузии. Там его похоронили, там семья. Родственники собирают деньги и дают одному земляку, да! Чтобы семье помог, памятник поставил, да! А он их крысит, да!

От волнения у Кобалии появился акцент.

— Ты что сделаешь?! В милицию напишешь?! Или убьешь его как собаку?!

Ледогоров молчал. Он мог ответить, но знал, что это не требуется.

Зураб снова посмотрел в окно.

— Какие они авторитеты? Они «крысу» не осудили! Им его деньги важнее!

Ледогоров продолжал чирикать карандашом на чистом листе бумаги.

— Я ему предложил по-честному, один на один. Он хотел исподтишка в машине выстрелить.