Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович - Страница 16

Однако следующий жест примо антистеса вызвал неподдельный испуг и заставил толпу замереть в напряжении и предвкушении трагедии: Манфред наставил шпагу на племянника, вжавшегося в каменные груди нимфы и вцепившегося трясущейся рукой в кувшин. Кольнул Пауля острием в основание горла. Лицо тяжело дышавшего первого мастера было необычайно серьезным, мрачным, злым, в аквамариновых глазах читалось желание убить. И что самое пугающее: он мог себе это позволить.

Манфред надавил шпагой на белую кожу племянника. Пауль зажмурился и тихо заныл, крепко сжав дрожащие губы.

— ХВАТИТ! — рявкнула Фридевига фон Хаупен так, как не позволяла себе почти никогда, но так, чтобы услышал даже последний балбес шестого плутонга шестой роты Дюршмаркского полка.

Примо антистес быстро глянул на нее. Для полного сходства с разъяренной Ледяной владычицей ей не хватало только лютующего бурана. Даже старшие магистры благоразумно отступили подальше, освободив вокруг госпожи консилиатора свободное пространство.

Манфред взглянул на перепуганного племянника, хитро подмигнул ему и отстранил шпагу. Но вдруг мазнул острием по точеной скуле, фамильному наследию семьи фон Хаупен, не испорченному даже виссерской кровью Максимилиана Ванденхоуфа, и оставил на ней красную полосу. Пауль схватился за благородное лицо и заныл, глотая слезы.

— Туше, дорогой племянник, — пробормотал Манфред, задыхаясь от усталости, и отсалютовал врагу шпагой. — И небольшое напоминание, — добавил он, поворачиваясь спиной.

— Поединок окончен! — объявил барон Эркриге. — Репутация господина фон Хаупен-Ванденхоуф не пострадает! Не вижу препятствий, чтобы господа не пожали друг другу руки и не примирились! Нет причин затаивать друг на друга обиду!

— Я тоже так думаю, — согласился примо антистес и обернулся на племянника. Пауль бессильно сидел у ног ветреной нимфы, утонув в прозрачной воде по пояс, и тихо скулил, закрывая раненую щеку. К нему уже шли секунданты и друзья. — Но потом, — заключил Манфред.

Дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы кто-то в полной мере осознал случившееся.

Манфред фон Хаупен вальяжно брел по воде к борту бассейна, принимая заслуженные овации и аплодисменты публики, подбадривал собравшихся жестами, требуя еще.

Внезапно из бассейна повеяло холодом, затрещал лед. Над головой младшего магистра Собрания взвился рой острых льдин. Тонко взвизгнула женщина, то ли первой почувствовавшая, к чему все идет, то ли просто от неожиданности.

Ледяной рой шрапнелью ринулся на беспечного первого мастера, слишком поздно заметившего перемену настроений публики. Он успел развернуться, широко взмахнул шпагой, поднимая перед собой волну леденеющей воды. Но это уже не спасло бы его.

И в общем-то не потребовалось.

Пауль уже видел, как заклятье раздирает в мясо и кровь ненавистного дядю. Однако с недоумением обнаружил, что этот отчаянный шаг не возымел желаемого действия.

Допущенную ошибку он осознал сразу.

Перед Манфредом с грохотом выросла стена, шириной в бассейн, и отгородила от сорвавшегося адъютора. Ледяная шрапнель испещрила ледяную стену, откалывая от нее мелкую крошку и разбиваясь в холодную пыль. Пауль мелко задрожал и перевел взгляд на мать.

Та стояла с высоко воздетыми руками. Губы Фридевиги были свирепо поджаты. Глаза горели аквамариновым огнем.

Пауль вскрикнул и собрал вокруг остатки воды, заключая себя в кокон льда.

Госпожа консилиатор не повела бровью, не переменилась в лице. Лишь опустила левую руку, рассекая ребром ладони воздух. Защитная сфера сына треснула и раскололась надвое, как скорлупка, рассыпалась на сотни мелких льдинок. Пауль вскочил, цепляясь за выступающие части мраморной нимфы, бросился бежать из бассейна. Фридевига сжала ладонь в кулак, ноги адъютора молниеносно сковало льдом по щиколотки. Чародейка плавно опустила правую руку. Стена мгновенно растаяла и опала лавиной воды, выплескиваясь на пол, но тут же взметнулась и, подчиняясь движениям рук госпожи консилиатора, ринулась на Пауля волной, сметая и впечатывая сына в статую и сковывая его ледяной коркой.

— Нет! Нет! Не хочу! Мпф!.. — орал и бился в припадке младший магистр, пока лед не добрался до половины лица и не заткнул ему рот.

Фридевига фон Хаупен выдохнула, опуская руки, перекинула толстую косу на спину и оправила облегающее черное платье. Высокий бюст упруго колыхнулся.

Манфред фон Хаупен обтер ладонью лицо и отжал бороду, поднял ногу в промокшей туфле и с досадой оглядел вымокшую рубашку.

— Я промок, — капризно сказал он в полной тишине. — Я, магистр арта воды, промок! — гневно воскликнул он. — Это худшая ночь в моей жизни, — горько всхлипнул примо антистес. — Я немедленно удаляюсь, чтобы надраться в гордом одиночестве!

Глава 6

— Ты доволен, Манфред?

Личный кабинет Фридевиги фон Хаупен располагался на предпоследнем этаже Центральной башни, на высоте пятисот футов. Днем из окна открывался изумительный вид на столицу, расположенную где-то внизу и кажущуюся городком игрушечных домиков. В детстве у Фридевиги был всего один такой домик, и ей всегда казалось, что многочисленные фарфоровые куклы плачут, что им негде жить. Маленькая Фрида мечтала, что, когда вырастет, купит каждой кукле по личному домику, и те никогда больше не будут грустить. В какой-то мере мечта осуществилась.

В аскетичном и скупо обставленном кабинете редко кто бывал, кроме его хозяйки, лишь самые приближенные и доверенные лица по исключительно важным делам. Манфред фон Хаупен в этот круг не входил и бывал здесь еще реже. Но сегодня магистр консилиатор сделала для него исключение. Более того позволила то, чего не позволяла себе никогда: на рабочем столе стояли поднос с виноградом, сырами, легкими закусками с икрой и три бутылки вина. Одна белого и две красного. Фридевига пила только белое вино.

— Чем именно? — поинтересовался сидевший напротив и уплетавший сыр Манфред.

— Не делай вид, что не понимаешь, — холодно сказала Фридевига, крутя в пальцах полупустой фужер. — Ты опозорил меня и Ложу перед гостями, иностранными послами и самим князем Братт-Аузент. Но тебе показалось этого мало и ты сломал Паулю жизнь. Ни о каком его членстве в Собрании не может быть больше и речи, — она подняла на брата глаза. — Его ждет суд, а мне придется использовать все свои связи и влияние, чтобы хоть как-то исправить сделанное тобой.

Манфред прожевал кусок сыра, поцокал языком, обтирая пальцы салфеткой, и опрокинул целый бокал красного. Он как всегда врал: и не думал надираться в одиночестве. Он просто знал, что эта ночь закончится совместной пьянкой с сестрой, которых они не устраивали… очень давно. С прошлой жизни.

— Тогда мне стоит поторопиться и напрячь все свои связи, чтобы ты не исправила сделанного мной, — быстро проговорил он, причмокнув. — А что до опозоренной Ложи… — размеренно добавил примо антистес, подливая себе вина, — не надо винить в этом меня. Ложа прекрасно справляется и без моего участия.

— Чего ты добиваешься, Манфред? — устало вздохнула Фридевига. — Ты разозлил Пауля, а ты знаешь о его проблемах и знаешь, что в возбужденном состоянии он крайне опасен и не дает отчета своим поступкам.

Манфред задумчиво погладил бороду.

— Фрида, признайся, только честно, под какими грибами и зельями вы с Максимом зачали этого психопата? Или это результат твоих евгенистических экспериментов и опытов над собственной маткой? Неужто, — глаза чародея подозрительно сощурились, — слухи о гнездышке ручных вольных-экспериментаторов правда?

— Если бы не я, ты бы умер сегодня, — Фридевига проигнорировала провокацию.

Манфред с довольным видом откинулся на резную спинку стула.

— Ах, Фрида, я так тронут твоей заботой! — воскликнул он.

— Не обольщайся, я сделала это ради сына, — надменно скривила губы сестра. — Если бы он тебя убил — а он бы тебя убил, — даже я не спасла бы его.

Манфред с интересом посмотрел на ладонь. Провернул кистью — и показал сестре зажатый между средним и указательным пальцем медный кругляш.