Женщина в песках - Абэ Кобо - Страница 25

Женщина сопела во сне, будто нос ей заткнули бумажной пробкой… Она глубоко дышала. Мужчина слегка тронул ее за пятку, но она даже не шевельнулась… Пустой тюбик, из которого выдавили чувственность. Он поправил полотенце, прикрывавшее ей лицо, и сдернул к коленям кимоно, скрученное, как веревка, и задранное вверх. К счастью, он занят последними приготовлениями, и у него нет времени предаваться сантиментам. Когда он кончил колдовать со старыми ножницами, как раз настал нужный момент. В последний раз взглянув на женщину, он, как и ожидал, почувствовал, что у него сжалось сердце.

По стенам ямы, примерно в метре от верха, разливался слабый свет. По расчетам, должно быть половина седьмого — без двадцати семь. Самое время. Он с силой завел руки назад и сделал несколько движений шеей, расправляя затекшую спину.

Сначала нужно подняться на крышу. Дальше всего летит предмет, брошенный под углом, близким к сорока пяти градусам. Он хотел попробовать влезть на крышу с помощью веревки, но не решился — стук ножниц о крышу мог разбудить женщину. Поэтому лучше отказаться от такого эксперимента и обойти дом вокруг, взобраться на него, пользуясь полуразвалившимся навесом, под которым когда-то сушили белье. Тонкие четырехгранные перекладины почти сгнили, и это его пугало. Но самое опасное было впереди. Крыша, отполированная носившимся в воздухе песком, сверкала белым тесом, как новая. Но стоило ему туда взобраться, оказалось, что она мягкая, как бисквит. Вот будет дело, если провалится! Распластавшись, он осторожно пополз вперед. Наконец добрался до конька и оседлал его, встав на колени. Уже и верх крыши был в тени, и ярко выделившиеся на краю ямы с западной стороны зерна песка цвета засахаренного меда указывали на то, что начинает опускаться туман. Теперь можно не опасаться наблюдателя с вышки.

Взявшись правой рукой за веревку примерно в метре от ножниц, он стал вращать ее над головой, метя в те самые мешки, которые использовали вместо блоков для подъема корзин. Раз они выдерживают веревочную лестницу — значит, врыты достаточно прочно. Он вращал веревку все быстрее, потом, прицелившись, бросил ее. Но она полетела в противоположную сторону. Не рассчитал. Ножницы должны лететь по касательной к окружности, поэтому веревку нужно выпускать из рук в тот момент, когда она будет под прямым углом к цели или за мгновение до этого. Да, это точно!.. Жаль, на этот раз ножницы, ударившись о середину обрыва, упали вниз. Видно, была недостаточной скорость и неверной — плоскость вращения.

Делая новые и новые попытки, он наконец точно определил расстояние и направление. До успеха было, правда, еще далеко. Он был бы рад даже малейшему обнадеживающему результату. Но пока не похоже, чтобы он приближался у успеху, — наоборот, усталость и нервозность уводили все дальше и дальше от нее. Да, все это представлялось ему значительно проще. Он нервничал, злился и готов был расплакаться, хотя его никто и не обнадеживал.

А ведь, пожалуй, закон вероятности, согласно которому возможность прямо пропорциональна количеству попыток, не так уж неверен. И когда он, неизвестно даже в который раз, просто так, без всякой надежды бросил веревку, она неожиданно попала прямо в мешки. Мужчина замер с раскрытым ртом. Побежала переполнившая рот слюна. Но радоваться еще рано… У него в руках пока лишь деньги для покупки лотерейного билета… Выиграет билет или не выиграет — покажет будущее. Каждый его нерв был словно привязан к веревке. Он потянул ее к себе, осторожно, будто нитью паутины подтягивая звезду.

Почувствовал сопротивление. Сначала трудно было в это поверить, но веревка действительно не шелохнулась. Потянул сильнее… Напрягшись, ждал — вот-вот сорвется… о уже никаких сомнений не было. Ножницы, превращенные в крюк, крепко впились в мешки. Как повезло!.. Как невероятно повезло!.. С этой минуты все пойдет хорошо! Непременно!

Мужчина быстро слез с крыши и подбежал к веревке, которая теперь спокойно свисала вниз, перерезая песчаную стену. Вон там, там поверхность земли… Так близко, что просто не верится… Лицо напряглось, губы дрожали. Колумбово яйцо было, несомненно, сварено вкрутую. Но если переваришь яйцо, то все испортишь.

Ухватившись за веревку, он повис на ней всей тяжестью. И сразу же она стала тянуться, как резиновая. От испуга он весь покрылся потом. К счастью, вытянувшись сантиметров на тридцать, веревка перестала растягиваться. Он снова повис на ней. На этот раз оснований для беспокойства не было. Поплевав на ладони, он обхватил веревку ногами и стал подниматься. Он взбирался, точно игрушечная обезьяна на игрушечную пальму. Может быть, от возбуждения пот, выступивший на лбу, был холодным. Чтобы песок не сыпался на него, мужчина взбирался, цепляясь только за веревку, отчего тело его вращалось. Все шло гораздо медленнее, чем он предполагал. Земное притяжение поистине ужасно. И откуда взялась эта дрожь? Руки двигались помимо его воли, казалось, он сам себя выбрасывает наверх. В этом не было ничего странного, если вспомнить сорок шесть дней, пропитанных ядом. Когда он поднялся на метр, дно ямы ушло в глубину на сто метров, когда он поднялся на два — оно ушло на двести. Глубина все увеличивалась и стала наконец головокружительной… Смертельно устал… Не нужно смотреть вниз!.. Но вот уже и поверхность… Земля, опоясанная дорогами, по которым можно свободно шагать куда угодно, хоть на край света… Когда он доберется до поверхности, все, что здесь было, превратится в маленькие цветки, засушенные на память между страницами записной книжки… И ядовитые и плотоядные — все они превратятся в тонкие, полупрозрачные клочки цветной бумаги, и, попивая чай у себя дома, разглядывая их на свет, он будет с удовольствием рассказывать обо всем, что с ними связано.

И как раз поэтому у него пропало всякое желание обвинять женщину. Можно дать полную гарантию, что она не отличалась добродетелью, но не была и проституткой. Если потребуются рекомендательные письма, он готов дать ей их с радостью — сколько угодно, хоть десяток. Но как глупа эта женщина, которая только и могла, что ухватиться с ним за один-единственный билет в оба конца! Ведь даже если билет один и тот же, когда место отправления противоположное, противоположным будет, естественно, и место назначения. И нет ничего удивительного в том, что его обратный билет будет ей билетом туда.

Пусть женщина совершила какую-то ошибку… Но ведь ошибка — это ошибка, и не больше.

…Не смотри вниз! Нельзя смотреть вниз!

Альпинист, мойщик окон, монтер на телевизионной вышке, цирковой гимнаст на трапеции, трубочист на высокой трубе электростанции — стоит любому из них глянуть вниз, и он разобьется.

Все в порядке! Вцепившись ногтями в мешок, сдирая в кровь руки, он выкарабкался из ямы. Ну вот он и наверху! Сейчас уже можно не бояться, что упадешь, если разожмешь пальцы. Но пальцы, еще не в силах разжаться, продолжали крепко держать мешок.

Свобода, обретенная на сорок шестой день, встретила его сильным, порывистым ветром. Когда он пополз, песчинки стали больно бить по лицу и шее. Он не принял в расчет этот ужасный ветер!.. В яме только шум моря казался намного сильнее обычного. Но ведь сейчас как раз время вечернего штиля. Иначе нет никакой надежды на туман. А может быть, небо казалось подернутым дымкой, только когда он смотрел на него из ямы? Или это песок, тучами носившийся в воздухе, он принимал за туман? В любом случае — ничего хорошего.

Не поднимая головы, он стал тревожно оглядываться по сторонам… В тусклом свете пожарная вышка казалась чуть покосившейся. Она выглядела какой-то жалкой, и до нее было довольно далеко. Но оттуда смотрят в бинокль, поэтому нельзя полагаться на расстояние. Интересно, увидели его уже или нет?.. Нет, наверное. А то бы сразу зазвонили в колокол.

Женщина рассказывала ему как-то, что с полгода назад разыгралась буря, стена одной ямы на западной окраине деревни рухнула и дом оказался наполовину погребенным под песком. А потом хлынул дождь, мокрый песок стал во много раз тяжелее. Дом развалился, как спичечная коробка. К счастью, жертв не было, и наутро обитатели дома попытались выбраться из ямы. Тотчас зазвонил колокол; не прошло и пяти минут, как послышался плач старухи, которую волокли обратно… «Говорят, у этой семьи какая-то наследственная болезнь мозга», — добавила она лукаво…