Зовите меня просто - Морти! (СИ) - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс" - Страница 19

— Дежурную толпу? — растерянно переглянулись ибернийцы. — Бред какой-то!

— Что⁈ — я посмотрел на них, и глаза наполнились слезами, одна даже скатилась по щеке. — Вы считаете, что я говорю бред⁈ Да как вы можете⁈

Тут я картинно рухнул на удачно подвернувшуюся скамеечку и зарыдал. Я всхлипывал, вытирал слёзы и громко сморкался в платок, протянутый растерявшимся в очередной раз советником.

— Слушай, а можно как-нибудь отправить эту истеричку обратно? — шёпотом спросил Ристу его помощник. — Ишива нам не простит, если мы ему такую подсунем. Он сказал, что на этот раз ему надо кроткую и послушную. Он её куда-то в мир каменных пустошей сосватал, у тамошнего правителя сын женится. А если держать её здесь, пока не появится любитель сумасшедших, — она нас до могилы доведёт, я тебе точно говорю!

— За кроткую эта точно не сойдёт, мы же другую ждали, та вроде скромница, — так же тихо ответил ему советник, — может, всё же та приедет?

— А эту куда девать? Пристраивать такое сокровище — вспотеешь!

— Согласен. По мне так лучше всего домой отправить, — вздохнул Риста и поморщился, услышав очередной всплеск рыданий. Я же ловил каждое слово и понимал, что выбранная стратегия начинает себя оправдывать.

— Поговори с Ишивой, — с умоляющими интонациями в голосе проговорил спутник Ристы, — а там, глядишь, и скромница появится! А этой сделаем вид, что и не было…

Только я хотел сказать, что согласен и готов отправиться домой хоть сейчас, как во внутреннем дворе раздался мелодичный звон храмовых колокольчиков. Я с трудом сдержал нервное хихиканье, узнав в мелодии достаточно фривольную песенку, которую любил напевать в студенческие годы Энджел. Всё-таки у нас, божеств, очень странное и порой извращённое чувство юмора.

— Опоздали, — обречённо вздохнул Риста, — Ишива уже в храме и ждёт свою невесту, чтоб ей Херм в мужья достался! В смысле — вместо нашего Ишивы!

Меня, уже не спрашивая, подхватили под обе руки, и очень бережно и аккуратно, но решительно потащили в сторону приземистого здания, откуда, собственно, и раздавался звон.

Храм моего приятеля, носящего в Ибернии гордое звание Великолепного, был достаточно симпатичным, хотя до того, который предлагал мне Аш-Рибэйл в Освэше, ему было… как нам с Шархой до дома, то есть бесконечно далеко.

На мой вкус, здесь было слишком много позолоты, каких-то никому не нужных ваз, полочек, светильников… И совершенно удушающе пахло благовониями.

Жених ждал меня возле чего-то, отдалённо напоминающего алтарь, и был занят тем, что спокойно листал какие-то бумаги. Бросив на меня мимолётный взгляд, он поднял руку и пробормотал:

— Минуточку, пожалуйста! Сейчас я освобожусь!

Я вертел головой, рассматривая убранство храма и никак не мог найти изображения божества. С некоторых картин на меня, конечно, взирал лениво какой-то лысый толстяк в белоснежной хламиде, но он никак не мог быть Энджелом. Тот всегда отличался исключительно щуплым телосложением и кудрявой рыжей шевелюрой. Он никак не мог настолько сильно измениться за те несколько лет, что мы не виделись. Но если это не Энджел, то кто? Самозванец? Мало мне было проблем с пропадающими жёнами, теперь надо ещё понять, куда делся Энджел? Вот оно мне надо⁈

Нужно было как-то форсировать события и любым способом отправляться домой, пока местное божество, кем бы оно ни было, не успело скрепить брак. Приятельские отношения — это прекрасно, но есть некие нерушимые законы мироздания. И среди них тот, который гласит: брак, скреплённый божеством, окончателен. Но тогда непонятно, каким образом Ишива снабжает жёнами других правителей? В аренду он их отдаёт, что ли?

— Можно мне помолиться? — робко взмахнув ресницами, спросил я у Ристы. — Жених всё равно занят…

— Не вижу препятствий, — прохладно ответил советник, — только, если можно, без эксцессов, хорошо?

— Как вы могли обо мне так плохо подумать! — оскорбившись в лучших чувствах, ответил я. По взгляду Ристы и его спутника было понятно, что они готовы ожидать от меня любой гадости, вплоть до разрушения храма. — Я исключительно помолиться!

Поозиравшись, я снова повернулся к мгновенно насторожившимся ибернийцам.

— Простите, а где изображение вашего, точнее, почти уже нашего, Энджела… Великого, разумеется! Просто хочется вознести молитву, так сказать, адресно, обращаясь напрямую. Понимаете?

— Вот он, — Риста подозрительно смерил меня взглядом, но показал на большое полотно, изображающее того самого лысого толстяка. Что же случилось с Энджелом?

— Благодарю, — я скромно опустил глазки, чем, кажется, насторожил советника ещё сильнее. Ну надо же, какой впечатлительный!

Подойдя к изображению местного божества, я постоял, подумал и поднял лицо к картине.

— Дорогой Великий Энджел! — воззвал я. — Молю тебя снизойти к моим мольбам и даровать мне пару минут своего драгоценного внимания! Наверное, хотя бы в храме можно уже прислушаться к мольбам подданных, лентяй ты эдакий! Что сказал бы магистр Дерек, если бы узнал, как ты манкируешь своими обязанностями, рыжий бездельник!

Риста и второй иберниец, имени которого я так и не узнал, вытаращились на меня, и даже жених, который Ишива Великолепный, отвлёкся от изучения очередного документа.

— Что проис… — договорить его великолепное величество не успел, так как воздух возле алтаря замерцал, подёрнулся золотистой дымкой, и в храм величаво шагнул знакомый по картинам толстячок в белом балахоне, украшенном толстенной золотой цепью. На лице его было скучающе-высокомерное выражение, в руках он держал нечто вроде жезла, тоже, естественно, золотого.

Увидев сошедшее к ним божество, ибернийцы рухнули на пол и склонили головы. Даже Ишива аккуратно, соблюдая королевское достоинство, опустился на колени, убрав бумаги, которые просматривал, в карман.

— Ты кто? — презрительно спросил меня толстяк. — Почему не на коленях? Что за неуважение к божеству? К самому Великому Энджелу!

— Встречный вопрос, — я наманикюренным ногтем почесал затылок, и толстяк удивлённо вскинул бровь, на минутку вынырнув из своего сонного состояния, — кто я, мы потом выясним, а вот ты кто? То, что ты Энджел, расскажи кому-нибудь другому. Например, вот этим доверчивым парням с шикарными хвостами.

— Ваше высочество! — просипел Риста, не решаясь, впрочем, выпрямиться и подняться с пола. Ладно хоть в храме тепло, и нет опасности, что они застудят себе что-нибудь ценное.

— Да, я — моё высочество, и что дальше? — ответил я, не спуская пристального взгляда с толстяка, лицо которого стало казаться смутно знакомым. Где-то я эту морду точно видел, кроме картин, только вот катастрофически не помню — где! — А скажи-ка, дорогой мой, где Энджел?

— Великий Энджел! — шёпотом поправил меня Ишива, но, кажется, сделал это машинально, по привычке.

— Разумеется, — отмахнулся я и повернулся к Шархе, — подойди поближе, а то мало ли что…

Надо отдать принцесске должное: она всё это время вела себя тише воды, ниже травы, и теперь безропотно подошла и остановилась рядом. Я посмотрел на несостоявшегося жениха и увидел в его глазах искры понимания, постепенно перерастающие в уверенность.

— После разберёмся, можем даже устроить образцово-показательный почти семейный скандал, — остановил я его, — а сейчас давай лучше выясним, где ваш Энджел, потому как вот этот тип — не он.

— Что значит — не он? — ошарашенно переспросил Ишива. — Это Великий Энджел, наше божество и покровитель Ибернии.

— И давно он у вас? — я внимательно следил за выражением лица самозванца и не мог не заметить, как забегали его глазки, а на лбу выступила испарина.

— Пятый год, — растерянно ответил Ишива и посмотрел на советника и второго ибернийца, словно в поисках поддержки. — До него был Великий Зархин, но он ушёл к предкам…

— Точно! Ты учился на два года раньше! И зовут тебя… сейчас, секунду… я обязательно вспомню… ага! Ты Тревор! Толстяк Тревор! — воскликнул я и тут сообразил, что по-прежнему нахожусь в образе Шархи, что делает ситуацию, и без того непростую, ещё более запутанной. Поэтому я сосредоточился и скинул иллюзию с себя, а потом с принцесски.