Помощница (СИ) - Февраль Алена - Страница 27

— Что правильно? — звереет она, — ты охерела? Да я тебя, поганку, уничтожу. Если не сделаешь, что скажу, можете с дедом выметаться из своей халупы прямо сейчас. И это не пустые слова, Варька. Вспомни про деда и про своего ублюдка в животе… Думаешь, мне не сказали, что ты брюхатая? Сказали! И Алекс явно не в курсе, иначе давно бы прибил тебя вместе с ребенком. Он сейчас тебя ненавидит даже больше, чем меня. Сам мне об этом сказал… Так что вариантов у тебя нет…. Либо ты приезжаешь в суд и свидетельствуешь против Алекса и тем самым помогаешь родной сестре. Либо вы теряете дом и Степанов узнает о беременности. Даю тебе час на размышления.

40

И снова я испугалась. Я вновь струсила и пошла на поводу у сестры. Когда через час Оля перезвонила, я вначале попыталась её вразумить и уговаривала не впутывать меня в судебные дела. Но сестра была категорична — или помогаешь, или потеряешь дом, а заодно и Алекс узнает о беременности.

Пока ехала в поезде, думала про Олино утверждение, что Алекс теперь ненавидит меня даже больше, чем её. Неужели это правда. Хотя если вспомнить последние слова Степанова, то в это утверждение можно легко поверить. Конечно больно осознавать, что любимый мужчина тебя ненавидит, но не в моих силах это изменить. Будь я хоть чуточку увереннее в себе или менее трусливее, может что-то и можно было изменить. Вот почему я такая трусиха?!

Атмосфера столичного вокзала, за месяц с небольшим, совсем не изменилась. Я даже испытала некоторое чувство дежавю: опять меня занесло в огромный, многофункциональный муравейник. (прим. автора — прошу прощение у жителей столицы)

Оля уже стояла рядом с цветочным магазином и нетерпеливо оглядывалась по сторонам. Меня ждала, но я не торопилась подходить, а некоторое время просто разглядывала её.

Она выглядела ещё хуже, чем в прошлый раз. Даже мой старенький спортивный костюм выглядел лучше, чем её короткое джинсовое платье. Это платье напоминало полинялую, мятую тряпку, которая висела на Оле объемным мешком. Волосы сестра зачесала в тонюсенький хвостик и казалось, что они сильно истончились или выпали. На лице нет макияжа, а под глазами огромные мешки. Сейчас сестра напоминала пьющую женщину, а синие разводы на ногах и желтый оттенок кожи, привели меня в некоторое недоумение.

Что с ней происходит? — подумала я, но спрашивать у неё не стала — слишком много зла сестра приносит людям и какого-то сочувствия она совсем не заслуживает.

Нетвердой походкой, я подошла к Оле и сухо поздоровалась.

— Здравствуй.

Она тут же обернулась и хрипло пробасила.

— Явилась. Я уже подумала, что ты соскочила…

Оля начала сильно кашлять и мне пришлось сделать пару шагов назад.

— Пошли. У нас встреча в суде через сорок минут. Только надо такси вызвать, ведь машины теперь у меня нет — я в аварию попала, а всё из-за Алекса. Он виноват во всех моих бедах.

Вначале я не хотела с ней спорить, но потом вдруг ляпнула.

— В своих бедах ты виновата сама. Я говорила, чтобы ты оставила Алекса с сыном в покое…

Ольга не дала мне договорить. Её лицо покрылось красными пятнами и она, захлебываясь в кашле, прокричала.

— Ах, ты чертова предательница…. Ты кого защищаешь? Ты меня должна защищать и благодарить…. Ещё и ухаживать… Видишь я болею. А ты, змеюка, на его сторону встаёшь… — она вновь закашлялась, а потом чуть тише продолжает, — на суде скажешь, что он псих, что ни о какой ремиссии и речи быть не может. А то справку он предоставил… Ещё скажешь, что с сыном он ведет себя жестоко — бьет, не кормит.

— Я не буду врать, — хмуро заявляю я, на что Ольга вновь принимается поливать меня грязью.

— Ну и дрянь же ты… Будешь врать! Ещё как будешь, змеюка ты подколодная. Иначе после суда, я расскажу Степанову про твою беременность, и уверяю тебя, прямо оттуда ты уедешь на аборт. Алекс не захочет ребенка нашей породы. Он мне на днях так и заявил: «хорошо, что Андрей не от вашей сучьей породы». Так, что хорошенько подумай, пока едем до места. Скажешь всё, что нужно на суде и завтра с утра домой уедешь.

Я ничего не ответила, но пока мы ехали, все время размышляла: как же мне поступить? У меня даже язык не повернётся так нагло врать про Алекса, но и угрозы сестры вселяли в меня настоящую панику.

К зданию суда мы подъезжаем с черного хода. Оказывается перед самим заседанием будет некое собрание, на котором будут присутствовать Оля с адвокатом, адвокат Алекса и судья. Все выскажут свои требования и позиции, а потом попробуют договориться в досудебном порядке. Хотя глядя на настрой сестры, это вряд ли произойдет. С каждой минутой она возбуждалась всё больше, а у нужного кабинета она и вовсе злобно прошипела — «сейчас я вам устрою», и со всего маху распахнула дверь. Я заковыляла следом, но тут же замерла на пороге. В кабинете, кроме прочих, находился Алекс. Он сидел рядом с пожилой женщиной, которая что-то писала ему на небольшом листе бумаге.

— А вот и мы, — слишком весело и громко грохочет голос сестры, после чего все поворачивают головы в нашу сторону.

Алекс брезгливо оглядывает сестру, а потом замечает и меня. Вначале он тоже цепенеет, но уже через секунду, мужчина сжимает зубы так сильно, что по щекам начинаю ходить желваки. Потом он слишком резко расстёгивает верхнюю пуговицу на рубашке и отворачивается.

— Пошли, моя помощница. Сейчас мы с тобой, всех быстро на место поставим, — вновь громко заявляет сестра, а я готова сквозь землю провалиться или же наподобие страуса избавить мою голову от созерцания действительности.

41

На ватных ногах я очень медленно прохожу к столу и усаживаюсь на указанное сестрой место. Оно располагается в аккурат напротив Алекса. Это я понимаю не потому, что смотрю на него — головы я как раз не поднимаю, — а потому, что мой опущенный взгляд сразу утыкается в руки мужчины, которые лежат на столе как раз напротив меня. Я замечаю, что на его правой руке сбиты казанки и оцарапана кожа на запястье.

— Итак, все собрались. Можно начинать… — начинает пожилая женщина, которая сидит рядом с Алексом, — наша сторона всё же готова пойти на некоторые уступки и предложить Ольге небольшое месячное содержание в обмен на отказ от притязаний в отношении…

— Подождите! — рявкает сестра и резко поднимается с кресла, — у нас появился важный свидетель зверств моего бывшего мужа… Моя любимая сестра сейчас вам тако-ое расскажет…

Я теряю нить разговора, потому что моё взбунтовавшиеся сердце отбивает свой бешеный ритм даже в ушах. Стыд и безысходность тут же выгрызаются в остатки моего хлипкого самообладания, и я впадаю в ступор. Даже пальцем пошевелить не могу — тело окаменело и горит огненным пламенем.

— Варька! Оглохла? Варька! — уже пихает меня в бок сестра, после чего я трусливо поднимаю голову, — вставай и рассказывай какой Алекс псих и зверь.

Я чувствую их взгляды, они все выжидающе смотрят в мою сторону. Но это не самое главное! Главное, что он тоже на меня смотрит. Я это кожей ощущаю.

Вздрогнув, я отвожу взгляд от сестры и сразу же встречаюсь с его глазами. Сейчас они не замораживают, его глаза словно выжигают во мне огненные дыры. А на его губах застыла такая жуткая усмешка, что даже оскал знаменитого киношного Джокера с ней и рядом не стоял.

«Алекс однозначно способен на всё» — проносится в голове и я судорожно втягиваю воздух, который мгновенно становится тяжелым и вязким.

— Ну!? — нетерпеливо рявкает сестра и я подскакиваю с места.

— Ваша сестра говорит правду? — сухо уточняет судья, отчего я сглатываю образовавшийся в горле ком, — Александр действительно проявляет жестокость к сыну?

Я приоткрываю рот, но ответить на вопрос не спешу.

Очень многое зависит от моего ответа. И что бы я сейчас не сказала, в любом случае будет испорчена чья-то жизнь. Скажу неправду — пострадают Алекс с маленьким сыном, а если правду скажу — пострадают дед и мой будущий малыш.