Нюрнбергский процесс - Нечаев Сергей Юрьевич - Страница 19

И в самом деле, это была очень серьезная проблема, ведь никакой теоретической базы для отбора и подготовки переводчиков тогда просто не существовало. Но всем было очевидно, что для международного суда, где было задействовано несколько иностранных языков, необходим эффективный и быстрый вид перевода. Устав Международного военного трибунала закреплял право обвиняемых на перевод всего процесса.

В качестве технического оборудования для синхронного перевода была предоставлена аппаратура компании «IBM» с системой «Hush-a-Phone». Ею был оснащен зал судебных заседаний Дворца юстиции Нюрнберга.

Однако главной проблемой оказался поиск качественных переводчиков. Ответственность за лингвистическое обеспечение несли американцы. План Госдепа предусматривал комплектацию из 6 синхронистов, 12 человек для письменного перевода и 9 стенографистов. Франция и СССР должны были представить специалистов с французским и русским языками. Великобритания и США разделили ответственность за английский и немецкий.

Что касается английского, то многие мигранты, которые уехали в Америку до и во время войны и владели иностранными языками, узнав о готовящемся процессе, сами выходили на связь и предлагали свои услуги по переводу.

Тест на знание языка проводился в Пентагоне. От кандидатов требовалось сделать перевод газетной статьи с английского на немецкий. Для проверки пригодности кандидатов также просили назвать по десять деревьев, автозапчастей и каких-то сельскохозяйственных понятий на двух языках. В результате из 69 кандидатов выбрали 10–15.

Ответственность за отбор переводчиков в Европе возложили на Альфреда Стира — сотрудника Госдепа. Он должен был собрать лингвистическую команду к ноябрю 1945 года. Будущих синхронистов в основном находили в Швейцарии (это были выпускники Женевской школы переводчиков), Бельгии, Нидерландах и других странах, где граждане свободно говорят на нескольких языках.

Переводчики в зале суда. 29 марта 1946 года

Интересен тот факт, что в группу было зачислено несколько работников Парижской телефонной станции — потому что они обладали опытом общения на нескольких языках и быстрой реакцией при переводе.

«Русскую группу» набрали в Великобритании, Франции и Германии. Специалисты из Советского Союза составляли самую малочисленную часть этой группы. Однако именно ими было внедрено профессиональное новшество — работа переводчиков-синхронистов в парах.

За месяц до начала процесса проблема квалифицированных кадров все еще стояла довольно остро, группы до конца еще не были укомплектованы. Французская и британская делегации обещали доставить своих людей к 7 или 8 ноября. Но в ходе тестирования выяснилось, что система отбора переводчиков не совсем эффективна, так как абсолютное большинство присланных кандидатов, даже хорошо знающих языки, не подходило для работы синхронистами.

На втором этапе отбора успешно прошедшие испытания кандидаты отсылались в Нюрнберг на собеседование к старшему переводчику американской делегации Рихарду Вольфгангу Зонненфельдту. Проверку проводили на чердаке Дворца юстиции, где временно установили систему для синхронного перевода.

Тест представлял собой имитацию предстоящего процесса. Специалисты должны были в кабине синхронного перевода транслировать на родной и выбранный ими иностранный языки. Кандидаты также сами изображали судей, обвинителей и адвокатов, зачитывали различные документы или импровизировали свободную речь. Кроме того, менялся темп разговора — от медленного до быстрого и наоборот.

Стоит заметить, что те, кто проводил отбор лингвистов, сами синхронному переводу не обучались. Поэтому многие критерии, очевидные сегодня, тогда вырабатывались интуитивно.

Всего протестировано было 400 человек, из них выбрали только 36. В итоге самые лучшие результаты показали кандидаты в возрасте от 35 до 45 лет, значительное время пожившие в двух странах.

Интересно, что мужские голоса считались более приятными для восприятия, чем женские.

Генеральная репетиция заседаний с участием синхронистов проходила с 5 по 19 ноября 1945 года с целью проверки работы системы и качества перевода. Основными сложностями в процессе для специалистов, как они сами потом отмечали, стали порядок слов и рамочные синтаксические конструкции в немецком языке. Проблему создавала и специальная военная и юридическая терминология. Типичный пример: в русском, французском и английском языках отсутствовали эквиваленты для воинских званий Третьего Рейха.

Советскую группу переводчиков, которую собрали в кратчайшее время, возглавил Е. А. Гофман. В своих воспоминаниях он писал, что его посадили в кабину практически на следующий день после приезда в Нюрнберг на первое заседание процесса. А еще он признавался, что в этот момент «не имел ни малейшего представления о задачах, которые ему предстояло выполнять».

А Т. С. Ступникова, переводчик на процессе, позднее вспоминала:

Кстати, после завершения Нюрнбергского трибунала многие работавшие на нем переводчики продолжили свою деятельность в ООН. А в мировых учебных заведениях для подготовки лингвистов появилась отдельная дисциплина «синхронный перевод».

В Нюрнберге каждая делегация обеспечивала перевод на свой родной язык. Перевод на немецкий язык делали американские переводчики. В каждой из четырех открытых сверху кабин одновременно сидели переводчики с английского, немецкого и французского. На столе кабины, перед стеклом, за которым сразу же начинались скамьи подсудимых и до них, не будь стекла, можно было дотянуться рукой, стоял переносной микрофон. Им завладевал один из переводчиков, в зависимости от того, выступал ли говоривший на английском, немецком или французском языке. Случалось, что за шесть часов работы французскому переводчику ни разу не пришлось произнести ни слова. Зато, когда выступали подсудимые и их защитники, немецким переводчикам приходилось потрудиться. Часто они работали без отдыха всю смену — полтора часа, а когда кто-то выбывал по болезни, то и две и даже три смены.

Среди иностранных переводчиков преобладали американцы. В основном это были люди солидного возраста и с большим переводческим стажем. Значительная часть из них были русские эмигранты, прожившие много лет в Великобритании или США. При знакомстве они нередко представлялись: князь Васильчиков, граф Толстой…

С точки зрения перевода процесс не всегда шел ровно.

Надо сказать, что, например, Герман Геринг неплохо понимал английский язык. Альфред Розенберг, родившийся в Ревеле (Таллине), в свое время учился в Рижском политехническом институте, а потом в московском МВТУ и знал русский. Ялмар Шахт прекрасно владел английским, а Иоахим фон Риббентроп и Альберт Шпеер бегло говорили по-английски и по-французски. От случая к случаю эти люди пользовались этим, чтобы блеснуть своей образованностью или смягчить излишне жесткий, на их взгляд, перевод свидетельских показаний или документов, изобличавших бесчеловечность совершенных ими преступлений. Некоторые подсудимые даже демонстративно снимали наушники, выражая свое недовольство тем, что говорится.