С Неро я теряю и обретаю себя, когда его поцелуи жарко ласкают мой живот и бедра. Когда его язык находит такие точки удовольствия на моем теле, о которых я даже не подозревала.

Я забываю обо всем и плавлюсь в костре темнейших желаний, лаская Неро в ответ, а энергии Даров столько, что она окутывает нас призрачным сиянием.

Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась. Никогда-никогда.

Только если...

Оох...

Нет, я совсем не могу думать.

И когда прямо из леса Неро переносит нас в дом, я лишь прикусываю его губы:

— Хочу еще! До самого утра.

Я никогда не устану любить его.

Глава 20. Начистоту. Неро

НЕРО

В каждые отношения ты тащишь все свое прошлое дерьмо, потому что от себя не убежать.

Если ты ревнивый и подозрительный псих, то ты конечно можешь быть милым на свиданиях. Попритворяться немножко.

Но нутро все равно из тебя вылезет.

Рано или поздно выльется весь твой гной, покажутся клыки или что там еще у тебя припрятано за душой.

Страхи, слабости, неуверенности — все тоже проявится, как следы на снегу.

Жизнь — это не свидания, в ней нельзя просто наговорить женщине красивой лабуды, надарить подарочков и ждать, что все будет приторно-сладко.

Жизнь намного шире и глубже, чем клубничное варенье.

А я сладкое даже не особо люблю. Я всю жизнь предпочитаю острое.

Иногда слишком.

Если ты врешь, то неправда, что твои отношения долго не продержатся.

Продержатся. Только счастья в них не будет.

Уж я-то знаю.

А у всех, у кого несчастье в отношениях уже под кожу въелось, в мозгах крутится одна пластинка: как тебя снова будут иметь.

Как тебя унизили и недопоняли, чего тебе недодали или как еще тебя прекрасного шваркнули мордой об пол.

И ты занимаешься тем, как нарастить себе клыки побольше, когти подлиннее или как сделать свои колючки острее и ядовитее.

Чтобы защититься, чтобы отбить, пробить, продавить и победить.

Врага, ага. Ну, то есть женщину. Или мужчину. С кем ты в отношениях.

Чтобы больше никаких унижений.

Вся твоя жизнь становится сплошной войной. И, конечно, все безумно серьезно.

Особенно твои раны.

Это другу можно простить, что тот толкнул в игре слишком сильно. Врагу такое никогда не простишь.

С врагом нет игр. Врага нужно закопать.

И самое страшное для нас, несчастных — это когда тебя внезапно принимают. Со всем твоим дерьмом, со всеми твоими потрохами.

Когда каждую твою черточку заботливо прочищают махонькой щеточкой и улыбаются.

Когда ты не просто друг, а единственный. Не лучший. Единственный.

Тогда становится безумно страшно.

Кого теперь рвать? С кем уже сражаться? Чего сейчас защищать?

Все это оказывается каким-то глупым и бессмысленным.

Продуманные линии поведения, четкие стратегии, как отношения строить и всякое такое.

И ты вроде взрослый, у тебя вроде за спиной дохера отношений, но ты все равно понятия не имеешь, а как быть теперь.

В этой новой жизни, где хочется просто вытянуть лапы, подставить живот под ласковые руки и блаженно мурчать.

А потом становится еще страшнее.

Вдруг это чудо пропадет? Вдруг его украдет кто-то?

Это немного успокаивает: думать о врагах привычно.

Потому урод патлатый меня, конечно, бесит. Настолько, что я почти впадаю в нелепые галлюцинации.

Позволяю себе поверить, что Двоюродный Аламбре может моей Армеле нравиться.

Хотя с какой стати этот хрен во вкусе моей землянички, непонятно.

Уж логичнее предположить, что если я от него зверею, то и она тоже его будет недолюбливать.

Но в моих воспаленных мозгах конечно все иначе: если этот хрен мог нравиться женщине из моего прошлого, то и Армела на него западет.

В общем, я впадаю в фееричную идиотию, и тени прошлого бодро жрут мое настоящее.

А так нельзя.

Не для того я привел Армелу в свой дом, чтобы глупо похерить все.

Неправда. Не в свой дом. В наш.

Самому для себя мне владения были не так уж и нужны, хотя мне довольно давно хочется развести обширное хозяйство и получать с него прибыли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Виноградники пусть будут в храме, а вот в прочем я могу посоревноваться.

Хотя был бы у меня клан, какую бы специализацию я взял?

Вряд ли сельское хозяйство. Вряд ли художества.

Скорее всего, «храмовое дело». То, чему я отдаю жизнь.

Сплав политики, культуры, искусства, психологии и дохрена чего еще.

И вот меня безумно вымораживает, что я не могу на Армеле жениться.

Что моя земляничка не может сама зайти в наш дом, обустраивать его на свой вкус или отдыхать между своими курсами.

Что она вынуждена где-то скрываться и терпеть придурковатые спектакли сходящей с ума от скуки Амарийи или патлатого урода Аламбре.

Вместо того, чтобы просто домой зайти и выйти, а не ждать, когда я ее за руку заведу.

Я же тоже не долбаный цербер, чтобы ее перемещения контролировать.

Она просит ей доверять, а получается такая вот ерунда.

И еще я хочу, чтобы она была совсем моя. По всем законам и правилам.

Чтобы смерть любому, кто на нее посягнет.

Но я проклятый. Не такой, как все, иной.

Ладно, хорош упиваться болью.

Армеле намного сложнее чем мне. Помимо всех тех же проблем, у нее очень серьезная нагрузка на курсах.

Она с рассвета до заката там пропадает, поскольку жизнь лодочников беззаботных и то, что хочет Армела — это день и ночь.

Но ей нравится. Ей реально интересно и нравится.

А мне дико нравится ее целеустремленность и до скрежета зубов противно то, что сейчас я вынужден раскидывать обязанности якобы главной жрицы Амарийи на кучу других жрецов и жриц.

Они все время новые, поскольку сегодня им хочется что-то делать, а завтра уже не хочется, а мне приходится подбирать других исполнителей и учить уже их. А иногда переучивать. И по новой.

Сантос бы ее побрал, эту Амарийю.

Потому что если она чего всерьез с холодным сердцем сделает моей земляничке... жить она уже не будет.

Я, как и патлатый урод, пойду в преступники. Стану выкручиваться, лгать, изворачиваться, но...

Теперь мне хочется мира. Потому что теперь мне есть, ради кого жить.

И я должен дать Армеле не дерьмовую жизнь с уголовником, а самую лучшую.

А еще я понял, что я не имею права качать права.

Никакой я в общем не инвалид и не ветеран в теме отношений, потому что хотя женщин у меня было прилично, зацепили из них только три.

Ну да, две впустую, в крошево, но считать, что после этого я имею право изводить ту, что меня любит, бред.

Все это я собственно в лесу и понял, когда летал между дубами и бился о них дурной башкой.

Армеле я про это не сказал, конечно.

Я в ее глазах лучше, чем я думаю о себе.

Но я хочу стать таким, каким она меня видит.

Она мое вдохновение и поддержка. Мое сокровище.

От идеи проверять Дар на незнакомых посторонних мужиках я сначала озверел.

А потом решил, что мысль более, чем здравая.

Хотя возможно так придется поступить один раз: дальше жрицы поймут, что Армела главная и потеряют причину ссориться друг с другом.

Посмотрим.

***

Конечно, эльфы не спрашивают, какое у меня образование. Они сами получают его довольно бессистемно.

А у меня высшее, и экзаменов я сдал херову гору.

Но за себя я никогда не переживал по учебе, а из-за Армелы меня просто кошмарит.

Дар у нее отменный, но...

Какое-то идиотское «но» может вылезти в любой момент.

Амарийю я от проверки Дара отстранил, хотя она не очень-то и рвалась, поскольку заставлять ее самой назначать себе соперницу негуманно.

Да и не хочу я ничего делать Амарийе, потому что драться с женщинами мерзость та еще. Хочу просто, чтобы бесящая Амарийя исчезла. Хоп — и нет ее.