Нелюдимый (СИ) - Февраль Алена - Страница 28

Кира совсем не ела, если конечно я насильно не вливала в нее морс или кашу. Она никуда не ходила, лежала в позе эмбриона на диване и иногда часами не двигалась. Смотрела в одну точку, при этом очень редко прикрывая веки. А ещё были минуты, когда она просила прощение у меня и просила отпустить её.

— Куда ты пойдёшь? На улице начало марта, замёрзнешь ещё где-нибудь.

— Ну и пусть… — тихо отвечала Кира и снова впадала в ступор.

Мой обычно всё понимающий муж терпел мои переживания две неделе, а вчера не выдержал и строго сказал.

— Рит, ты прости меня, что лезу, но… что вообще происходит? Ты видела во что ты превратилась за эти дни? Мне Кира никто, а тебя я люблю, а если ты продолжишь и дальше игру в одни ворота, то тебе до состояния девочки останется недалеко. Ну ты чего? Ты её знаешь месяц, а перестала жить своей жизнью из-за Киры. Думаешь только о ней. Пойми, она тебе никто. Услышь меня, милая.

Я сжала зубы, чтобы не обидеть мужа теми словами, которые просто рвались наружу. Впервые Федор настолько сильно меня огорчил. Неужели он сам ничего не понимает?

— Как ты хочешь, чтобы я поступила? — тихо начала я, — выгнала Киру или сдала её в психбольницу? Или что ты предлагаешь сделать?

Муж тяжело выдыхает и также тихо отвечает.

— Милая, тебе всего тридцать четыре года и у нас ещё будут дети. Эта девочка… она даже в теории не может быть нашей дочерью. А мне кажется, что ты представляешь…

— Не мели чушь! — слишком резко выкрикиваю я, а потом спохватываюсь и мягче продолжаю, — прости… прости, но ты совсем не то говоришь. Я искренне хочу ей помочь, и… и сама не знаю как. Вот я её отпущу сейчас и куда она пойдёт… Да Кира погибнет уже до конца недели. Можешь ты это понять? И отсутствие у нас детей здесь ни при чём…

Фёдор отстранённо кивает, а потом медленно опускается рядом со мной на диван и слегка приобнимает.

— А её ухажёр… Может мне сходить к нему? Поговорить или…

Я резко разворачиваюсь к мужу и возбуждённо отвечаю.

— Точно! К Косте нужно сходить! Только сходишь не ты, а я.

— Рит…

— Да. Именно мне нужно идти. А ты меня отвезёшь, Федь.

Я обнимаю мужа в ответ, на что он снова тревожно вздыхает.

Нужный гаражный бокс мы находим сразу. Немного растерявшись, я минуты три ещё сижу в машине, а потом решительно выхожу.

— Может с тобой сходить? — обеспокоенно тянет Фёдор.

Я отрицательно мотаю головой и уверенно шагаю к железной двери, которая оказывается закрытой.

Стук. Второй. Ответа нет. И тогда я нагло начинаю долбить кулаком по железу. Терять мне нечего, если что Федор поможет. А когда я понимаю, что мне не откроют, дверь распахивается и на пороге появляется парень.

— Добрый… день, — с запинкой здороваюсь я и оглядываю заспанное лицо молодого человека.

Выглядит он по меньшей мере запущенно ещё и лицо нормально так побито…

— Здравствуйте, — хмуро отвечает Костя и сдвинув брови спрашивает, — что вам нужно?

Разбитые губы молодого человека кривятся и он переводит взгляд на припаркованную машину Фёдора.

Я же, тем временем, ещё раз пробегаюсь глазами по Косте и отмечаю его мятый спортивный костюм, излишнюю худобу, холодную бледность кожи и отросшую бороду. А ещё у него острый как бритва взгляд. Сильно отросшие волосы прикрывают лоб, но длинный порез на лбу легко можно рассмотреть. Парень сейчас напоминал человека, который побывал в центрифуге, не меньше.

— Мне нужны вы, — громко выговариваю я и Костя переводит взгляд на меня.

— Цель? — чуть подавшись вперёд цедит он и я сразу чувствую легкий запах спиртного.

— Могу я войти? — вопросом на вопрос отвечаю я.

Если я заикнусь сейчас про Киру, он может меня не впустить, а мне очень нужно с ним серьёзно поговорить. Не на улице же обсуждать личные вопросы.

— Не можете, — щурясь говорит Костя, а потом быстро добавляет, — гараж сейчас не работает, поэтому уходите.

Костя делает шаг назад и намерен закрыть дверь, но я успеваю проговорить.

— У меня важный разговор к вам. Очень важный.

Григорьев останавливается и хмуро бросает.

— Сомневаюсь.

Дверь захлопывается и мне приходится приложиться к ней губами и прокричать.

— Кира живёт у меня… ей плохо.

Возможно Костя не слышит моих криков, но я отчаянно ору.

— Она в буквальном смысле погибает… Ну откройте же эту чёртову дверь.

На десятой секунде я снова решаю долбиться в дверь, но она неожиданно распахивается. Причём Кости на пороге я не вижу, а это значит, что я могу войти. Так ведь?

Темнота в помещении вначале ослепляет меня, но практически сразу зажигается свет и я осматриваюсь. Идеальный порядок гаража портит целая батарея бутылок от спиртного. Они стоят вдоль стены и совершенно не вписываются в окружающую действительность.

Я прохожу дальше и тут с боковой двери выходит Костя. В руках у парня бутылка с минеральной водой, на которой он торопливо закручивает крышку.

— Сразу хочу сказать, что Кира не просила меня приходить к вам и ей ничего не известно об этом визите, — воодушевлённо начинаю я и пытаюсь поймать взгляд Кости, но он смотрит куда-то в сторону.

— Мы с ней в больнице сдружились, а после выписки я забрала девочку к себе… У нас с мужем большой дом недалеко от Центра.

Костя продолжает молчать, даже его лицо остаётся безэмоциональным словно гипсовая маска. Такая же белая и такая же непроницаемая.

— Это я заставила Киру позвонить вам, — неожиданно даже для себя выговариваю я и Костя поворачивает голову в мою сторону, — она скучала, мучилась и я предложила ей это.

Парень хмурится и даже через щетину я вижу как по его щекам ходят желваки.

— Но как оказалась сделала только хуже, — продолжаю я и начинаю мерять шагами комнату, — у неё снова случился нервный срыв и я упросила врача…

— Не нужно, — резко прерывает мой монолог Григорьев.

Я не понимающе смотрю на Костю, а он хмуро продолжает.

— Кира… она сродни соковыжималке. Выжимает из всего и всех всё, что ей нужно, а потом… то что осталось, на хер выбрасывает. Сколько добра в неё вкложишь, стольким говном потом и умоешься… Она паразит и прекрасная актриса… Инсценирует всё, что угодно…

Я открываю рот, чтобы сказать как он не прав, но парень резко вскидывает руку и сжав челюсти выплёвывает.

— Хватит! Я сыт по горло и очень устал… Скоро вы сами всё поймёте.

— Вы не правы и…

Я не успеваю договорить, потому что Григорьев вновь вскидывает ладонь и хрипло перебивает меня.

— Уходите и не приходите больше. Вы находитесь под влиянием волчицы в овечьей шкуре, но как только вы станете ей не нужны, она скинет шкуру и пройдется по вашему сердцу грязными ногами.

Глава 11

Прошло около 4-х лет

В автобусе было довольно душно. Несмотря на начало мая, на улице стояла тридцатиградусная жара. Теплая водолазка, которую я с утра натянула, чтобы не замёрзнуть в холодной столице, в средней полосе страны, оказалась совсем неподходящей. Можно было ехать на поезде, в нём было бы прохладнее, но в автобус мне было физически легче подняться, нежели в поезд. Да и в автобусе я могла безопасно вытянуть ноги, а не сидеть почти четыре часа боясь, что тебе отдавят бесконечно ноющую правую ногу.

Прикрыв уставшие веки, я в который раз растёрла занемевшее бедро и в голове всплыли слова доктора, сказанные более четырёх лет назад.

— Даже если и встанешь на ногу, то ходить всё равно не будешь, Бойцова. Это я тебе как травматолог с сорокалетним стажем говорю.

Я тогда точно также прикрыла веки и пообещала себе, что обязательно поднимусь с инвалидного кресла и непременно буду ходить. Постепенно, но я выполнила своё обещание. В первую очередь я сделала это для Маргариты….

При воспоминании о делах минувших дней, в голове всплыло заплаканное лицо Риты. Только она всегда была за меня и рядом со мной… Всегда понимающая и до мурашек родная. Даже когда я совершила самое страшное, на что способен человек — попыталась отнять жизнь… свою жизнь, она не бросила меня на произвол судьбы. Любимая подруга Маргарита!