Хозяйка бобового стебля (СИ) - Кофей Ева - Страница 37

И здесь он ради неё.

А значит пришло время отплатить ему. И уже плевать на золото, на сказку, на грёбаного Деда Мороза, чтобы ему пусто было…

— Эй, ты! — забегает и кричит, чтобы обратить на себя внимание великана. — Не тронь моего лиса, слышишь? Иначе я тебя на лоскуты порежу!

— Лиса? — почему-то удивляется тот и оборачивается, а затем и поднимается на ноги, выпрямляясь во все свои три (или сколько там) метра. — Крыса...

Джек в его руках и правда больше походит скорее на огромную крысу, чем на лису…

Великан разглядывает его ещё внимательнее, а затем лицо его озаряется осознанием и губы растягиваются в улыбке. Взгляд его вновь падает на Женю, и вспыхивает в нём очень странный огонёк…

— Жена… — выдыхает великан. — Пришла-таки! Моя жена!

— Это крыса, то есть, тьфу, лиса, лис, в общем, он мой, — она топает ногой, — отпусти! И да, я Женя, женщина и что ты там ещё хотел сказать. Какие-то проблемы? — грозит ему ножичком.

— Сказать хотел, — всё же засовывает он Джека в корзину и прикрывает его тяжёлой соломенной крышкой, — что ты моя будущая жена. Мне тебя обещали. Я уж думал, обманули меня, но вот, ты здесь! Как, говоришь, зовут? — щурится он подслеповато.

— Кто обещал?

Женя даже не знает, как реагировать. Снова чья-то жена? И кого — этого великана? Что за мир такой?

К тому же, в сказке этого точно не было!

— Меня зовут Женя, и у меня уже есть парень, спасибо большое.

— Парень, не муж? — уточняет он зло и медленно приближается. — Это ничего, если не муж. Он мог не знать. Рыжий колдун обещал мне тебя. И вот, ты здесь, — великан улыбается ей, судя по всему, стараясь выглядить дружелюбно. — Я рад. А ты… Ты, рада? Теперь это всё, — ведёт рукой, — будет твоим! И я, — добавляет так, будто это куда ценнее местных богатств и должно окончательно Женю добить. В хорошем, разумеется, смысле. — Я буду твоим.

— Ты! — Женя вновь направляет на него остриё ножичка, на этот раз словно учительница указку. — И что мне с тобой делать прикажешь? Тобой только потолок подпирать — без обид.

Великан и правда не обижается, он с недоумением возводит взгляд к потолку и тянется к нему рукой с таким видом, словно не знает, хорошо это или плохо, что достать до него он не может.

— Зачем подпирать? — наконец отвлекается он на Женю и оглядывает её с подозрением, после чего садится на пол и кивком подзывает её к себе. — Подойди. Что это у тебя в руках такое, зачем? Глупенькая, — тянет нараспев, ухмыляясь.

— Смешно тебе? Маленькое? А по моему, — она делает шаг вперёд, — отлично войдёт тебе в глаз! Верни мне Джека.

— Крысу ту облезлую? И вообще, — хмыкает великан лениво, — прежде, чем угрожать так, проверила бы сначала, допрыгнешь ли до моего глаза! Чего злишься, человечка, а? Твой будущий муж перед тобой, прояви уважение! Тебе очень повезло, осмотрись! Я хорош собой, силён, очень богат! Чем плох жених из меня?

— Я вижу, — Женя выдыхает и вправду осматривается. По крайней мере на неё пока не нападают. А с очередным недоразумением, связанным с замужеством, она как-нибудь разберётся. — Но кроме садов и всего остальное… у тебя же ничего нет. К чему золото, чтобы смотреть на него?

— Оно красиво блестит. Оно ценится и здесь! Что уж говорить о том, что внизу, на земле, ты будешь считаться самой богатой женщиной, Женя. Да к тому же я мечта всех великанш! Скажи спасибо, что тебе достался.

— Эээ, не поняла. Тут есть великанши?

Женя начинает ходить из стороны в сторону, глядя то на великана, то чрез стеклянный купол, то в сторону каменной арки.

Будто ожидая грохот от топота огромных соперниц.

— Ну, не прямо здесь, — пожимает он плечом и хватает корзину с Джеком, принимаясь трясти её, словно взбивая коктейль. — Но в мире этом, конечно, есть. Их много. Хорошие, — тянет бархатным голосом, жмурясь под золотыми лучами солнца.

Женя вскрикивает и подбегает к нему, вмиг растеряв рассудительный и любопытный тон.

— Я сказала не трогай его! Это мой фамильяр! — вырывается само.

И великан опасливо ставит корзину у своих колен.

— Ведьма ты, да? Ну, что ж, мне нравятся ведьмочки… Человеческие. Теперь точно вижу, что тот колдун именно тебя мне обещал! Ведь за свою ненаглядную заступился… Я почти уверен, что ему тоже та, что мне понравилась, приглянулась. Зря я ему в тот раз на неё указал, зря…

— Я не понимаю, что за фиксация за человеческих девушках, если в твоём мире есть те, кто тебе под стать, а?

Заговаривая ему зубы, Женя с опаской тянет к корзине с Джеком.

— Они не по вкусу мне, — великан сдерживается, чтобы не сплюнуть на пол. Всё таки правила приличия быть должны… — Не по вкусу, все такие… — странно запинается, но слово вылетает прежде, чем он успевает замолчать: — большие!

Женя хватает корзину и отступает на два шага. Сверлит великана взглядом, лицо без выражения, но недолго. Она не может удержаться, чтобы не прыснуть…

— Большие, значит?

— Ну да, — не понимает он и не замечает даже, как она забрала лиса, — большие… Естественно! Что смешного?

— Они большие, а у тебя… маленький, да?

Женя начинает откровенно смеяться. После всех этих приключений мозг, видимо, подумал, что так выйдет снять стресс.

Но великан вскакивает на ноги так резко, что пол содрогается словно от землетрясения и громогласно восклицает:

— Вовсе не маленький! Н-нормальный… он.

Видимо, задела таки за живое.

— Эй, пупсик, — это Женя шепчет лису, — ну как ты там?

Хотя с тем же успехом вопрос мог предназначаться великану. По крайней мере, частично.

Она отступает ещё, лихорадочно решая, что куда бежать в случае чего.

— Ты это… не подходи ко мне! Я занята уже. Тебе другую жену пришлют, хорошо?

Но великан уже воспринимает всё, абсолютно всё сказанное и происходящее, как личное оскорбление. Поэтому он, будто большой обиженный ребёнок, топает ногой от досады и делает шаг к Жене, возвышаясь над ней мрачной горой. И с этого момента становясь грозным и похожим на какого-нибудь греческого, воинственного бога.

— Ну. Уж. Нет, — произносит он с расстановкой и тянет к ней руку. — Я тебя хочу. А лисой твоей перекусить собираюсь, нечасто ко мне звери с нижней земли забредают.

Она делает ещё один шаг и натыкается на стену. Чёрт-чёрт-чёрт — колышется в мыслях.

— Ну… эээ… Если ты хочешь, чтобы я стала твоей невестой, разве можно обижать меня?

— Да разве же я обижаю? — приподнимает он бровь. — И я не то, чтобы хочу, я говорю тебе, что ты уже стала. В общем-то, мы можем… ну, знаешь, — становится его тон каким-то уж больно странным, — не тянуть. Можем даже не тянуть. Ни с чем. Да и вообще, меня бы свои не поняли, если бы мы тянули.

А тем временем, Джек на руках Жени сонно зевает и жмётся к ней своим тёплым чёрным боком, дрожа от страха. Судя по всему, всё ещё ничего не понимая, позабыв, что на самом деле является человеком.

— Я не понимаю, о чём ты, — она хмурится. — Не тянуть с чем? И обидеть меня, значит, обидеть моего лиса. То есть нет, обидеть лиса, значит, обидеть меня. А на обиженных невестах суп не возят!

Она тут же осознаёт, что сама не поняла, что сказала. Видимо, сказывается голод и страх.

Но пусть думает, что хочет. Она вообще-то тут вдвойне в чужом мире!

Великан и правда выглядит озадаченным. Он забывает, что собирался только что сделать, и вместо этого садится напротив Жени и качает головой, усиленно пытаясь понять, что же она имела в виду.

И наконец, как он думает, понимает:

— Хочешь супа? Ты обиделась, потому что голодна? Ну так идём на кухню! Есть и суп, рыбный со сливками, есть мясо, недавно я баранину пожарил на углях. Есть сладости, какие твоей душе угодны! Соки, вина, кофе. Фрукты! Ты таких и не ела поди. Ну? — вопросительно изгибает бровь и протягивает ей руку, ожидая, что Женя вложит в неё свою ладонь.

Женя смотрит на него неверяще.

— Сначала дай слово, что не тронешь Джека! А затем расскажи, откуда на облаках бараны?