Сжигая запреты (СИ) - Тодорова Елена - Страница 54

– Мне надо поспать, – объявляю для полной ясности.

Себе. И ему.

– Спи.

– А ты?

– Вызову клининг. И найду фирму, которая сможет сегодня же заменить стекла и зеркала.

– Хорошо, – соглашаюсь с таким раскладом, не поднимая век. Зевая, поворачиваюсь на бок и подминаю одеяло. – Если мама приедет, попроси, чтобы сварила мне кукурузную кашу.

– С молоком? Или банош? – тихо уточняет Даня.

– С молоком.

– Хорошо. Будет сделано.

И он не обманывает. Даже несмотря на то, что когда я ближе к вечеру просыпаюсь, мамы на даче все еще нет. Никого нет. Но в кухне порядок.

– Зеркала и стекла заменят утром, – сообщает Даня.

И ставит передо мной парующую тарелку.

– Ты сам, что ли? – теряюсь я.

– Да.

– Ничего себе, – со свистом вздыхаю. – Но как?

Ловлю его улыбку, и так хорошо на душе становится, буквально салюты взлетают.

– Да что тут готовить? Вскипятил молоко и засыпал крупу. Сложнее было бы, если бы ты захотела банош. И то… – последняя фраза с нажимом, но почему-то оборванная.

– И то? – повторяю с вопросительными интонациями.

– И то, уверен, что справился бы.

Смеюсь. Пока осторожно. Но все же позволяю себе эту эмоцию.

Даня улыбается шире.

– Ты со мной? Покушаешь? – приглашаю к себе.

– Можно, – соглашается он.

Едим молча. Еще витает какое-то напряжение. Но я бы не назвала его критическим. Отдохнувший и сытый мозг быстро включается в работу. Я понимаю, что решение проблемы, как и всегда, простое – окружить Даню любовью.

Едва справляемся с грязной посудой, скольжу руками вокруг его торса.

– Спасибо за заботу и вкусноту.

– Пожалуйста, – выдыхает он.

Моргает. И, наконец, стальной щит спадает. Я мгновенно загораюсь, потому что сейчас в его глазах отражается все, что я так обожаю, и что так боялась потерять: восхищение, похоть, смущение, голод, любовь.

Мой Бог.

– Хочешь меня?

Ответ читаю раньше, чем он выдыхает:

– Хочу.

42

Она важна. Больше, чем я сам для себя.

© Даниил Шатохин

Только Маринка Чарушина, прикончив тарелку молочной каши, может тут же вырядиться в БДСМ-срамоту. Черный корсет обхватывает ее тонкую талию и взбивает вверх сиськи. Из-под черной сетки выпирают соски и просвечивается писюха. Ремни с блестящими металлическими шипами аппетитно перетягивают бедра и задницу. Смотрю на нее, пока она для лучшей демонстрации бесстыдно передо мной вращается, и реально обо всем на свете забываю.

– Ну как? Тебе нравится, Дань? – ухитряется спросить, будто сама не видит, как действует эта ее порочная красота.

– Можно и без этого, Марин, – сиплю я.

Возвращаюсь в то время, когда она, под предлогом выполнения своего плана, едва ли не каждый день мне такие провокационные испытания устраивала, и понимаю, что сейчас мне нужна эта передышка. Мне давно пора отключить голову. Иначе я попросту двинусь.

Маринке, должно быть, тоже. Потому как она улыбается и врубает свою любимую попсовую музыку.

– В какую сказку будем играть сегодня? – подначивает, вглядываясь в мое лицо с очевидной надеждой.

Да, ей требуется перерыв. Она хочет вернуться туда, где для нас все было легко, и никаких проблем, кроме надуманных, не существовало.

– Пункт третий: Динь-Динь в стране чудес, – озвучиваю это и сам перестраиваюсь.

– Тик-так, Дань-Дань, – выдыхает сладко. – Наденем на тебя тоже костюм, ладно?

Только когда подходит ко мне, замечаю, что в руках сжимает дополнительные ремни. С некоторой оторопью позволяю защелкнуть кожаные браслеты на запястьях и стянуть грудь портупеей.

– Ты такой секси, Данечка… Просто пожар, – шепчет моя красивая. Сверкая глазюками, проходится ладонями по голой коже. Опаляет, словно крапивой. Но, сука, это так приятно сейчас. Нуждаюсь в каждом миллиметре ожога. Особенно когда Маринка обхватывает и умело передергивает вздыбленный, зашкаливающий похотью член. – Я обожаю тебя… Люблю… Люблю… Одного… – выдает сбивчиво.

Я и вовсе ни хрена сказать не способен.

Слегка наклоняюсь, быстро облизываю губы, прикусываю и, наконец, вываливаю язык как приманку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Иди сюда, маленькая ведьма.

Она сглатывает. Встает на носочки и, подтягиваясь, бросает мой член, чтобы уцепиться обеими руками за чертовы ремни. Таким образом дотягивается до моего лица. Секунда, две, три… И наши рты сливаются в одно бесконечное целое. Мы огненная бездна, которая поглощает весь окружающий мир. Только так, и не иначе.

Предвкушение. Жадность. Запредельный кайф.

«Все хорошо… Все как раньше…» – вот, что Маринка хочет от меня получить.

И я с удовольствием ей это даю.

Поднимая на руки, несу в постель. Она ни на секунду не отпускает. Не позволяет отстраниться, даже когда порываюсь разглядывать лежащую на кровати. Разрываем поцелуй, но не разделяем дыхание.

Глаза в глаза.

Держим контакт, как волну нестабильного электричества. Она то и дело гуляет силой напряжения, но ощутимых снижений нет. А уж обрыв и вовсе невозможен.

– Люби меня, Даня… Люби скорее…

Наваливаюсь всем весом. Скольжу по ее роскошному телу своим – пылающим и напряженным. Кожу покалывает. Будто тысячами иголок прошивает. То ли изнутри, то ли снаружи – понять невозможно. Сразу за этими ощущениями под чувствительным покровом плывет раскаленная лава.

Я вздрагиваю. Но даже эта тряска – сплошное удовольствие. Мучительно-сладкое, переломное и абсолютно неуемное.

Язык по губам – влажно и хлестко. Ладони по перетянутой ремнями выразительно нежной на их контрасте коже – настойчиво и быстро. Пальцы через сетку в пылающую влагу киски и уверенно вверх, жестким трением по клитору.

Взгляд. Дрожь. Вздох. Аварийный скачок напряжения.

Я готов к вторжению. Я его отчаянно жажду. Но вместе с тем охота оттянуть момент единения и тупо насладиться тем упоительным безумием, что между нами сейчас происходит.

– Я хочу тебя трахнуть, Марин. Сзади. В позе «догги». Иначе на хрена вся эта красота нужна? Ебать и смотреть хочу. Хвост тебе накручивать. По жопе шлепать, – выдаю, как раньше, без всяких фильтров. Она же просила, чтобы ничего не менялось. В упряжки эти зажала. Ей со мной все в кайф. Сам это вижу. Чувствую, как горит. И течет уже. Сквозь сетку просачивается этот вязкий секрет. – Что скажешь, Динь-Динь? Позволишь себя выебать?

Взгляд. Давление. Пульсация. Трескучая перезарядка и очередная высота. Головокружительная и очень жаркая.

– Да… Давай… Я хочу…

Не теряя ни секунды, подаюсь назад и разворачиваю ее. Впрочем, она по скорости не уступает. Проворно принимает озвученную позу. Касаясь лбом подушки, задирает призывно задницу.

– Охуеть, красота… – комментирую шумно – на каких-то слогах со свистом, на каких-то с хрипом. Оттягивая один из ремней, слегка щелкаю Маринку по ягодице. – Всем красотам красота. Искусство. Шедевр. Канал «Культура» в прямом эфире.

Чаруша стонет и, толкаясь ближе к моему члену, принимается, словно одичалая самка, об него тереться. Моя очередь рвать стонами пространство. Я, конечно, даже не пытаюсь сдерживаться. С Маринкой в этом никогда не было необходимости.

– Все… Все… Сейчас выебу тебя…

Хлестко шлепаю ее по заднице ладонью. Она вскрикивает и содрогается. Не давая ей опомниться, отодвигаю сетку, пока писюха не получает свободу. Наклоняясь, зализываю. Впиваюсь губами в чувствительную плоть. Всасываю клитор. Маринка дергается и подается вперед, чтобы ослабить давление. Но я не позволяю ей это сделать. Обхватываю рукой под бедрами и вынуждаю стоять неподвижно.

Я лижу ее всю. От клитора до ануса. Упиваясь стонами и криками, не отпускаю, пока секрет похоти не начинает стекать с распухшего пирожка вязкими полосками.

Только тогда отпускаю.

Раздвигаю Маринкины трясущиеся бедра шире. Растягиваю свою охрененную писюху пальцами. А затем этими же перемазанными в ее слизи пальцами трескаю по раскрасневшимся ягодицам, пока дрожь не охватывает все Чарушино тело.