Война и Мир (СИ) - "СкальдЪ" - Страница 54

Венский трактат в итоге получился спорным. Многие противоречия так и остались неразрешенными, а страны участники продолжали питать различные амбиции. Подобное подразумевало, что нас ждет новая война. Не сейчас, но лет через семь-восемь, а может и раньше, если немцы решат действовать. Собственно, именно такой расчет у нас с цесаревичем и графом Игнатьевым и имелся. И тогда, в новой войне, уже реально будет побороться и за Константинополь, и за проливы.

А затем прошла церемония закрытия конгресса, на которой страны щедро обменивались наградами. Гусар Смерти, мрачную величественность и свирепую удаль которых сумели оценить собравшиеся, буквально завалили регалиями. Я же получил от сербского князя Милана орден Таковского креста, а ярый почитатель Бессмертных гусар кронпринц Рудольф осчастливил меня Командорским крестом ордена Леопольда. Персидский посланник ни с того ни с сего так же вручил Командора — третью степень ордена Льва и Солнца. Награды я принял, невольно усмехнувшись и подумав, что, если и так дальше пойдет дело, то через три-четыре годика, нацепив все свои побрякушки, я стану напоминать рождественскую елку.

Два эскадрона гусар Смерти в последний раз торжественным строем прошли по улицам Вены, вызвав очередной ажиотаж, после чего принялись грузиться на пароходы. Думаю, теперь различные истории, забавные казусы и анекдоты насчет поручика Ржевского прочно и надолго вошли в столичный фольклор. Пошумели гусары в Вене знатно, разбив немало женских сердец, зачав массу бастардов и показав пузатым буржуа, кто здесь кто. Нижние чины вели себя не с таким размахом, но за честь мундира стояли насмерть и с завидной частотой буквально выносили из местных кабаков и трактиров всех тех, кто хотел обидеть их ранимые души. Бились они как львы, вернее, как соколы, а мне и Седову приходилось вытаскивать их из жандармских участков. Естественно, на людях гусар строго отчитывали, но затем хвалили и даже поощряли, если драку они выигрывали. А они почти всегда выигрывали.

После Вены часть нашей делегации отправилась в Россию, но император, наследник и его брат Александр прежде заглянули в Софию.

Две недели в Великом княжестве Болгарии продолжались торжества, парады, смотры, молебны, крестные ходы и прочие официальные мероприятия, главным из которых являлось принятие Александром Романовым титула великого князя Болгарского и официального вступления в новый статус. Так же прошел Императорский обед, на котором Александр II благодарил войска за смелость, решительность и перенесенные невзгоды.

По нашим сведениям, около шестидесяти процентов болгар остались довольны результатами итогового мирного соглашения и вхождением в состав России. Тридцать процентов из числа наиболее радикальных патриотов или анархистов требовало полной независимости для своей страны, а для десяти оставшихся происходящее казалось совершенно безразлично.

На мнение этих тридцати процентов внимание не обращали, хотя все понимали, что надо проводить определенную политику, дабы их количество постепенно уменьшалось. С другой стороны, все прошло правильно. Болгарию нельзя отпускать в самостоятельное плаванье — опыт Первой и Второй мировых войн ясно показал, к какому берегу прибьет братушек, если за ними не приглядывать.

Полнейшей неожиданность стал высочайший императорский рескрипт, в котором меня и военного министра Милютина возвели в графское достоинство.

— Софья Шувалова — графиня, и я посчитал, что негоже прославленному Черному генералу хоть в чем-то ей уступать, — с улыбкой признался Николай Романов, когда я отправился благодарить своего покровителя. — Что, хорош подарок к свадьбе?

В нынешней России офицеры обязаны представлять кандидатуры своих невест полковому собранию для одобрения. Генералы и адмиралы обращались с подобным к самому императору или главнокомандующему. Данную процедуру прошел и я, но Софья Шувалова, с ее то родословной и репутацией, никаких вопросов вообще не вызвала.

— Более чем, — совершенно откровенно ответил я. Графский титул в сословном обществе — вещь весьма полезная, тем более, он наследственный и перейдет к моим детям и внукам.

— Тогда у меня к тебе просьба, — добавил цесаревич. — Моему брату в Болгарии на первое время требуются компетентные проверенные люди. Я рекомендовал тебя, как будущего военного министра. Послужи в Софии месяцев шесть, получишь генерал-лейтенанта, а затем можно в отпуск и свадьбу сыграть. Как тебе план?

— Отвратительный, — признался я и на лице Романова отразилось искреннее удивление. — Я прошу у тебя отпуск, мне больше нельзя откладывать свадьбу. Есть мнение, что я и так неплохо потрудился на благо России, пора немного и о себе подумать.

— Но ведь я даю тебе прекрасный шанс, — было видно, что Романов расстроился. Если бы нас не связывала основанная на моих знаниях и способностях дружба, то подобное означало бы опалу и лишение покровительства. А так за себя я не переживал.

— По твоей просьбе я задержался в Хиве и упустил княжну Крицкую. Мне совсем бы не хотелось повторения чего-то подобного.

— Хорошо, — после молчания заметил Романов. С ним так себя вести не позволялось, для него подобное было в диковинку. Естественно, это ему не понравилось. Но тут он дернул губой и изобразил намек на улыбку. — В сущности, ты в своем праве.

— Именно, а подходящая должность еще найдется.

Я отказался от хорошего назначения, но ни о чем не жалел. Вместо меня военным министром стал Паренсов, которому присвоили генерал-майора.

Последним торжественным мероприятием, на котором я присутствовал, стало дарование Александрийским гусарам статуса гвардии. За минувшие заслуги, храбрость и дисциплину мой полк как никто другой заслужил данную честь. Также гусарам, а ровно, как и прочим полкам Особой бригады, позволили добавить на знамя новую надпись — «Вид 1877 г».

Отмечали мы вместе и все сразу — и мое графское достоинство, и гвардейский статус полка, и награды офицеров, и прочее, включая победу и будущее возвращение домой. Гуляли так, как умеют гулять кадровые военные, ясно показывая всем, что такое русская кавалерия. Да и ракетчики с артиллеристами не ударили в грязь лицом, не зря же столько времени они с нами.

В Россию я вернулся уже в новом, 1878 году от Рождества Христова. К свадьбе все уже было готово, церемонию назначили на субботу 26 января. Софья попросила меня провести столь значимое событие в Петербурге, и я с радостью согласился.

Приданное у Софьи оказалось внушительным — Крестовоздвиженский платиновый прииск на Урале, особняк в Петербурге, а также перешедшее от матери старинное имение в Тамбовской губернии. Я и раньше считался весьма обеспеченным человеком, но после такого мой финансовый статус взлетел до самых небес.

По моему заказу отпечатали роскошные пригласительные билеты, которые отослали всем гостям. В билетах содержалось не только само приглашение, но и распорядок дня с адресами церкви и ресторана, где будет проходить торжество. Следуя повсеместно распространённому в России обычаю, я подарил невесте «свадебную корзинку», куда вошли несколько принадлежностей дамского туалета, парочка золотых безделушек, веер из слоновой кости и кольцо с сапфиром. Аналогичные подарки я также сделал родителям, сестрам и брату Софьи. Со своей стороны она подарила мне золотую цепочку и печатку, так же не забыв про родителей и Полину с Дмитрием.

Венчание проходило в церкви святой великомученицы Екатерины у Тучкова моста. С мой стороны, кроме родителей и Дмитрия, присутствовала Полина с Михаилом Скобелевым, его отцом и матерью, друзья и товарищи по Старой Школе Скалон, Звегинцев, Остроградский и Олив, инженеры фон Баранов и Волков, Пашино, семьи Хмелевых и Старобогатовых, «божьей милостью» ротмистр Александров, Громбчевский, несколько офицеров из числа гусар Смерти во главе с Седовым и Некрасовым, а также полковники Зазерский, Ребиндер и Гахович. Все они стояли в церкви по правую сторону, отдав левую часть представителям невесты.

Родни и друзей со стороны Шуваловых было раза в три больше, одних единокровных сестер у Софьи насчитывалось четверо, плюс их мужья и прочие родственники. Юных девиц, незамужних и красивых, было больше дюжины, так что офицеры мигом сделали стойку. Возглавляли эту блистательную компанию отец невесты, граф Петр Шувалов и их родственник из старшей ветви, еще один граф Петр Шувалов, генерал от кавалерии, бывший Начальник Третьего отделения и бывший же посол в Великобритании, в настоящее время находившейся без должности.