Ванька 2 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 26

Дорогой Илья Ильич хмурился, тяжело вздыхал.

— Что-то не то с моими зверьками? — я всё же решил задать вопрос Илье Ильичу.

— Не то… Не сейчас, приедем — расскажу…

По всей видимости мой попутчик в сей момент был не склонен к разговору.

В своём кабинете Илья Ильич и дал мне ответ. Не всё в нём было для меня ново.

— Видите ли, Иван, — начал антиквар. — С чем-то из Биармии много неясного и не понятного связано…

Илья Ильич сейчас как бы каждое слово подыскивал, думал, как, лучше сказать.

— Встречаются они не часто. Редкость большая…

Тут он опять завис. Не первый уже раз.

Я не торопил. Слушал внимательно, не перебивал.

— Ну, что юлить… Не хорошее с их хозяевами происходит, умирают при загадочных обстоятельствах. Убивают их, а сами артефакты из Биармии пропадают. После этого вновь на антикварном рынке не появляются.

Кто может убить, я хорошо представлял. Сам с этим сталкивался. Не Агапит бы, лежать мне мертвей мертвого во дворе психиатрического отделения…

— Не могу у тебя купить я золотых зверьков и кому-то из знакомых приобрести их порекомендовать…

Сказав это, Илья Ильич как груз с плеч сбросил. Неприятно было ему про это сообщить.

Так… Похоже, в Москве мне своих зверьков не реализовать… Не один Илья Ильич подобной информацией располагает… Другие серьезные антиквары тоже про это знают.

Не хорошо… Да, что там — хреново…

— Ну, и что мне делать?

Может, что посоветует мне Илья Ильич? Должен же быть какой-то выход?

— Рекомендую в Императорскую археологическую комиссию обратиться.

Антиквар вмиг другим стал. Таким как прежде. Рад он был мне помочь, а тут вариант и вроде нашелся.

— Имеется там у меня знакомый. Я ему рекомендательное письмо напишу.

Илья Ильич перьевую ручку схватил, в чернильницу её окунул.

— Они должны взять. Правда, заплатят не так много. Главное — сам от этих артефактов избавишься…

Перышко заскрипело по бумаге.

Я не прерывал порыв Ильи Ильича. Пусть и этот вариант у меня будет. Лучше-то пока вообще нет.

— Вот, возьми. — мне был протянут исписанный бисерным почерком листок. — Комиссия эта давно существует. По представлению графа Строганова она ещё в одна тысяча восемьсот пятьдесят девятом году создана. Она и открытые листы на раскопки выдает, и древности приобретает…

Антиквара как прорвало. Говорил он и говорил. Заваливал меня информацией.

Так, чуть не забыл, я же хотел его про Биармию спросить.

— Илья Ильич, а что это за Биармия такая?

Мой собеседник и тут проявил свою эрудицию.

— Биармия или Бьярмаланд — это земли на северо-востоке Европы. Упоминаются в письменных источниках девятого, десятого и одиннадцатого веков. Есть о Биармии и в Иокимовской летописи, опубликованной Татищевым. Страна богатая. Чего там только нет — меха, серебро… Земля плодородная, но земледелием там не занимаются… — Илья Ильич сейчас как лекцию мне по истории читал. — Пытались их завоевать, но сильным магическим искусством бьярмы обладали…

Тут мне рот пришлось раскрыть — антиквар цитировать начал! Во дает!

— Регнер Лодброк еле ноги от них унёс — «тогда биармийцы сменили силу оружия на искусство своего волшебства, дикими песнями наполнили они свод небесный, и мигом на ясном до тех пор солнечном небе собрались тучи и полил проливной дождь, придавая печальный облик ещё недавно лучезарной окрестности…»

А, интересовался Илья Ильич Биармией, как есть интересовался… Глубоко в этом направлении копал…

Антиквар между тем разошелся — не остановить.

— Олаф Магнус так сообщает о их колдовстве… — тут опять последовала цитата на память. — «Жители Биармии искусны в чаровании людей. Взглядом, словами или какими-нибудь другими действиями они умеют так связывать людей, что те лишаются здравого рассудка, теряют свободу воли и часто совершают непонятные поступки…»

Встречался я бьярмами-колдунами… Встречался…

Постепенно я так рассказом Ильи Ильича увлекся, что даже горечь от неприятной новости про зверьков начала немного отступать.

Глава 46

Глава 46 Весть из телеграммы в газете

Всё, что знал про Биармию, Илья Ильич рассказать мне не успел.

На самом интересном месте нас прервали.

Над дверью в торговый зал магазина прозвенел колокольчик и через несколько мгновений в кабинете антиквара появился уже знакомый мне человек. Донат Всеволодович. Ну, тот, что из «Орла».

Вид у него был какой-то взъерошенный. Пальто расстёгнуто. Пьян, к тому же, посетитель был изрядно. Но, ещё в памяти.

— Читали?

Донат Всеволодович бросил на стол газету. В кресло бухнулся.

— Что?

Одновременно я и Илья Ильич ворвавшемуся вопросом на вопрос ответили.

— Порт-Артур!

Донат Всеволодович заскрипел зубами.

— Что, Порт-Артур?

Илья Ильич схватил изрядно помятый газетный лист.

— Сдал, сука… Стессель…

Прорычал почти Донат Всеволодович. Кулаком по столу саданул.

— Как, сдал?

Илья Ильич побледнел. Сын у него там. Владимир Ильич.

Трясущимися руками антиквар развернул газету. Глазами нашёл нужное.

— Позор… Как так?

Да, так было в телеграмме с Дальнего Востока и прописано. В девятнадцать часов двадцатого декабря одна тысяча девятьсот четвертого года подписан акт о капитуляции крепости Порт-Артур.

— Сын… Владимир…

На антиквара было жалко смотреть.

— Сука… Стессель… Предал героев…

Рвал и метал Донат Всеволодович. Было от чего.

Меня новость про Порт-Артур тоже как ножом по сердцу резанула. Где-то там и мой родственник сейчас сражался. Прапрадед. Дед у себя в шкатулке со своими орденами его крест «За Порт-Артур» хранил. Серебряный. Офицерский. Сам крест на манер Георгиевского, но со скрещенными мечами. В центре креста розетка в виде шести бастионного многоугольника крепости. В ней на белой эмали чёрный силуэт эскадренного броненосца. На горизонтальных концах креста выпуклые надписи. На левом — «ПОРТЪ», а на правом — «АРТУРЪ». На обороте знака — штифт для крепления к одежде. Дед наградой своего деда очень гордился. Мне про его подвиги рассказывал. Ну, и вообще, как наши там воевали. Цифры приводил. Японцы де потеряли во время осады крепости более ста десяти тысяч человек, из них — десять тысяч офицеров. Потери русской армии — двенадцать с лишним тысячи человек, из них убитых более пяти тысяч, умерших от ран почти две с половиной тысячи и умерших от болезней ещё полторы, пропавших без вести — тысяча, умерших в госпиталях Порт-Артура в течение месяца после капитуляции — одна тысяча пятьсот с небольшим, умерших при следовании в плен — четыре десятка и умерших в плену триста пятьдесят человек.

— Сука… Стессель… Под суд его, сволочь…

Всё повторял Донат Всеволодович.

— Ильич, плесни… — указал пришедший на сейф, что в кабинете Ильи Ильича стоял.

Не первый раз он здесь, знал, что и где хранится.

Хозяин кабинета не отказал. На меня вопросительно посмотрел. Я утвердительно головой кивнул. Тут же на столе нарисовались три стопочки петровских времен и графин шустовского.

Выпили. Закусили мануфактурой. Илья Ильич снова разлил.

Телеграммы из Порт-Артура я ещё в селе у Федора из всех других выделял. Из-за прапрадеда. Он как бы меня со здешним миром связывал. Дед ещё не родился, про отца и не говорю.

Бои за крепость начались в августе. Мужики в селе тогда эту новость горячо обсуждали. Удержат? Сдадут? Больно уж силы были не равные…

Потери японской армии были огромны. Мужики головами качали. Хорошо де наши воюют. Однако, и вздыхали. Списки погибших из Вятской губернии тоже в размерах выросли. Оставлен на поле боя… Ранен…

— Более тридцати тысяч в плен сдал… Сука…

Я из воспоминаний вынырнул. Донат Всеволодович опять Стесселя почём зря крыл.

— Могли ведь ещё защищаться. Да, Илья Ильич?

Донат Всеволодович Илью Ильича чуть не в грудь своим пальцем тыкал. Антиквар вздыхал и головой только качал.